Древнегреческий философ Диоген нашел собачью жизнь оптимальной моделью человеческого поведения. По этой причине он стал жить в бочке, опустился до скотского состояния, полуголый и вонючий, мастурбировал у всех на виду. Таким образом этот “бомж по собственной воле” демонстрировал полную внутреннюю свободу.
В настоящее время его многочисленные последователи – бомжи (увы! по сложившимся обстоятельствам, а не по желанию) вряд ли выражают какие-либо идеи. Для них давно решен главный вопрос философии: бытие определяет сознание, а не наоборот. По этому принципу они и живут. Для них собачья жизнь – единственно возможная.
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
В конце сентября на остановке у метро “Текстильщики” умерла женщина. Нет, это был не инфаркт, а… холод. Эта несчастная уже несколько месяцев обитала на улице. Сначала я подумала, что это какой-то особый вид протеста. Но все оказалось еще трагичнее. Женщина была слепой бомжихой, которую выкинули из дома. Подробностей этой истории я не знаю, а сейчас уже поздно что-либо узнавать.
После ее смерти приехала “скорая”. Санитары приподняли дерюгу, которой был прикрыт труп, и тут же опустили.
Не стало человека, и никто этого не ощутил. Да и кому она была нужна? Сколько людей проходило мимо нее каждый день! Только одна девушка попыталась помочь несчастной, хотела устроить ее в дом престарелых. Ее никуда не принимали.
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
В мае на маленьком рыночке у входа в метро “Университет” в луже крови лежал мужчина. Люди обходили его, брезгливо отворачивая лицо. Мы с подругой подошли к стоявшему неподалеку стражу порядка, попросили помочь мужчине.
– Да он же, наверное, пьяный. Если мы его заберем, у нас ему будет хуже, – мрачно пошутил милиционер.
– Москва – жестокий город, – сказала подруга. – Здесь даже к умирающему никто не подойдет.
Москва – жестокий город. Ее 850-летие запомнилось мне не представлениями Жана-Мишеля Жара, не дискотеками и шествиями, а несчастной старушкой. Веселящийся народ на Тверской, воздушные шары, пиво, смех и – худая, в лохмотьях старушка с протянутой рукой. По ее грязным щекам катились слезы. Это – Москва.
“БЛАЖЕННЫ ПЛАЧУЩИЕ, ИБО ОНИ УТЕШАЮТСЯ”
Я не защищаю всех бомжей. Есть среди них и те, которые добровольно и с большим удовольствием, подобно Диогену, ведут собачью жизнь. Где-то поклянчат, где-то украдут. У них даже между собой жестокая борьба за выживание. Я была свидетельницей неприятной сцены: в переходе метро бомжи дрались за место под солнцем.
– Здесь всегда я стояла! – кричала похожая на тень женщина своим соседям. – Не отвлекайте от меня моих людей!
Соседи отвечали ей отборным матом.
Но есть среди этих попрошаек и такие, которым стоять с протянутой рукой – невыносимое унижение. Однако другого выхода нет. Вот одна из этих несчастных, прячущая глаза и страстно благодарящая каждого, подавшего ей.
– Я была обыкновенным советским человеком, работала в НИИ. Никогда не думала, что буду просить милостыню. Моя дочь недавно погибла, оставила мне десятилетнего внука. Я не могу прокормить его на свою пенсию и его пособие. Но никогда не позволю ему стоять так, как я, с протянутой рукой. Его жизнь только начинается, и я не дам ему сломаться, потерять чувство собственного достоинства, – рассказывает она.
Читатели могут сказать, что у всех этих попрошаек наготове выдуманная история своей несчастной жизни. Надо же чем-то разжалобить людей! Да, так чаще всего и бывает. Но этой интеллигентной женщине я почему-то поверила. Это не бродяга по призванию, а обманутая государством старушка.
Настоящие бомжи, опустившиеся до скотского состояния, ведущие собачью жизнь, – это наглые, грязные существа, отдаленно видом и поведением напоминающие людей. На них не действуют человеческие законы, нормы приличия. Неужели это и есть внутренняя свобода?
Что чувствуют люди, когда к ним пристает пьяный бомж и требует (бывает и такое) деньги? Что чувствует россиянин со средним достатком, вынужденный постоянно решать для себя вопрос: “Нравственно ли я поступаю по отношению к этим людям? Должен ли я отдавать заработанные мной деньги?”
Откуда вообще появился этот деклассированный элемент? Чем он грозит нам?
После так называемой перестройки страну наводнили беженцы. Многие из них быстро поняли, что снова начинать жизнь с нуля гораздо сложнее, чем найти теплое местечко в мегаполисе. Здесь и народу больше, затеряться легче (а скрываться от стражей порядка есть за что). Бомжи не брезгуют ничем: просят милостыню, крадут, убивают, устраивая свои норы на вокзалах, на чердаках и в подъездах жилых домов. К тому же бомжи – дешевая рабочая сила. Помыть туалеты в вагонах поезда (Киевский вокзал) за бутылку водки очень выгодно и для бомжа и для проводников.
МОСКВА СЛЕЗАМ НЕ ВЕРИТ
Заботится ли о них государство, которому мы регулярно выплачиваем налоги? Сложный вопрос… В мае 1996 г. московское правительство, обеспокоенное наплывом нежданных гостей, приняло соответствующее постановление. Поэтому теперь “лица, утратившие жилье, занимающиеся бродяжничеством и попрошайничеством”, должны быть обеспечены всевозможными мерами социальной защиты, включая раздачу бесплатной одежды. Кроме того, для бродяг и санпропускники организованы, и билеты на обратный путь (на место прежнего жительства) за счет МВД покупаются, а бомжи не принимают такую заботу. Чего бы им, несчастным, оставаться в Первопрестольной да вести собачью жизнь? Им нравится. А нам?
Не говоря уже о проблеме нравственности-безнравственности, равнодушия-участия к судьбе бродяг, заденем хотя бы чисто материальные стороны их и нашего бытия.
Благодаря маргиналам в Москве небывалое распространение получил педикулез. Санпропускников катастрофически не хватает для того, чтобы обслужить орды зараженных вшивостью людей. Были зафиксированы случаи сыпного тифа. А тиф, как известно, разносят все те же вши.
Вот такая безрадостная картина. И уж совсем не позавидуешь москвичам, подъезд дома которых облюбовал для себя бродяга. Ни о какой эстетике и гигиене здесь речь идти не может.
Поэтому, когда бомжи говорят, что чаще всего подают приезжие, а “москвичей ничем не разжалобишь” (цитирую), удивляться не приходится. Хотя и сами бродяги по этому поводу не очень расстраиваются.
– Нам нечего терять. О нас никто, кроме нас самих, не позаботится. Ждать милостей от государства или от Бога – бесполезно, – сказали мне пятнадцатилетние попрошайки на вокзале. – Ну, злые москвичи на нас. И что теперь? Москва белокаменная, люди железные. Мы сами все возьмем, без спросу. Вот только менты достают. Все время гоняют, а попадешься к ним – изобьют. А есть еще извращенцы – изнасилуют.
– Но не лучше ли тогда жить по-человечески?
– Как? Так, как вы живете? Разве это не то же самое? Вас тоже гоняют, только по другим причинам. Мы можем делать все что хотим. Мы свободны.
Кажется, все-таки прав был Диоген со своей философией внутренней свободы. Но какая свобода у этих юнцов? Спать на помойках или носить лохмотья? Сгибаться под дубинками милиционеров? Что ждет их? Что ждет нас? Ведь мы же все равно повязаны обществом…
Наталья БРОДОВИЧ
