ЗАКЛИНАНИЯ И ФЛАГИ

В моем детстве было четыре праздника. Два – личные: Новый год и день рождения. Два – религиозные: Седьмое ноября и Первое мая. Личные были отмечены подарками и сладостями. Религиозные – шествиями, процессиями, назовите как хотите, но в той исчезнувшей стране, откуда я родом, это действо носило название «демонстрация».

Сейчас даже кажется удивительным: каким невероятнейшим виртуальным способом я могу вспомнить вид из окна (третий этаж!) на праздничную длинную (и особенно длинную оттого, что праздничную) улицу? Все возможные окна в нашей коммуналке не позволяли увидеть ничего, кроме полузадушенного каменными строениями двора, в котором имелась примитивная городская растительность (к тому же голая в это время года), песочница и гипсовая статуя пионерки, вследствие вандализма живых пионеров походившая на памятник жертве гестапо. На трибуне, которая обычно располагалась на одном из балконов фасада, я тоже стоять никак не могла. Откуда же это отчетливое представление – с высоты птичьего полета? Может быть, моя полусонная детская душа витала где-то рядом с крышей?

“Вскоре исчез туман темной ночи, и вот уже все улицы наполняют благочестивые толпы, ликующие прямо как во время триумфального шествия. Не говоря уж о приподнятости духа моего, мне казалось, что и все вокруг как-то особенно весело. Животные всякого рода, каждый дом, сам ясный день кажутся мне исполненными радости. Свирели и флейты, звуча сладчайшими мелодиями, очаровательную создавали музыку. За музыкантами – прелестный хор избранных юношей в сверкающих белизною роскошных одеждах повторял строфы прекрасной песни, слова и мелодию которой сочинил благоволением Камен искусный поэт. Тут движется толпа посвященных в таинства – мужчины и женщины всякого положения и возраста, одетые в сверкающие льняные одежды белого цвета. Наконец – высшие служители таинств в своих узких белых льняных одеждах, подпоясанных у груди и ниспадающих до самых пят, несут они знаки достоинства могущественнейших божеств».

Апулей

ВЕРА МИЛЛИОНОВ

«А теперь на Красную площадь вступают трудящиеся Дзержинского района…»

Наш обряд, называемый «демонстрация», наш военный парад, наши марши, наши изображения «могущественнейших божеств» – предметы странного культа, три позолоченных профиля с единым взглядом, устремленным в уже разведанное и достижимое будущее, – все это в совокупности напоминало описания античных празднеств (хотя бы процитированное выше, оставленное Апулеем), потому что выражало не что иное, как новую религию – советское язычество. Ах, сколько усилий приложили комментаторы и исследователи, чтобы испачкать ее в грязи и крови… Не пугайте! И не пугайтесь. Не стоит. «Язычество» – происходит от слова «язык», что значит «народ». Народ был. Он сам называл себя советским – оставим за ним это имя. Он был непобедим и по-своему един. Его могущество произрастало из того, что другой народ подкосило бы напрочь: из бесконечности необогретых просторов, изо всей этой задворной гадости и неразберихи, из внешней простоты и подавленного интеллектуализма. Он отмечал места своего географического расположения красным – цветом предельной жизненной активности. О нем еще прочитают в учебниках поколения потомков, как читают они о римлянах или хеттах. Потому что этот народ перестал существовать. Так бывает в истории. Он погиб, когда засомневался в правомерности своего существования. А заодно и в правомерности скрепляющих его обрядов.

ОБРЯД ЕДИНЕНИЯ

Снова красные флаги – но не в воспоминании, не двадцать лет назад. Выйти на площадь – не для того, чтобы выразить солидарность с партией (какой?) и правительством… А для чего? Слишком мощные ветры веют над этими площадями, нельзя не выйти. Ветер истории сметает в груды сухие листья, и эти листья – мы.

Я видела лица людей. Не самые изможденные лица. Вероятно, те, кто действительно голодают, сидят дома или изыскивают способы добывания средств. На лицах тех, кто выходит на демонстрации, читается иной голод. Красный цвет знамен пробуждает в них полузабытые религиозные чувства эпохи тотального атеизма; ношение плакатов и транспарантов выполняет роль обряда, которым они заклинают некие высшие силы проявить свое присутствие; близость единомышленников в колонне или вокруг трибуны побуждает их почувствовать себя народом… Возможно, на миг. Возможно, иллюзорно. Ведь после все равно ничего не меняется.

И напрасно в газетах подсчитывают, сколько стоит помитинговать, пугают усугублением экономической ситуации… Причины тут не только экономические, это ясно. А когда они бывали только экономическими?

ЭНЕРГИЯ ЖЕЛАНИЙ

Но собравшиеся сами этого не понимают. Их истинные требования засели глубоко в подсознании. Они успели позабыть, что любое мало-мальски прочное государственное образование не стоит без идеологического фундамента. Куда уж там! Разваленное, нищее, непоследовательное государство приучило людей к минимализму требований – или они всегда были такими? С паршивой овцы хоть шерсти клок – дайте нам зарплату! И все. И ничего. Дайте нам завтра колбасу по два двадцать и водку по пять “рэ” – и население не заметит, даже если Россия съежится до пределов Московской области. И все (такое впечатление) будут счастливы.

Кто желает слишком мало, тот никогда не получает даже столько, сколько просил. Желать следует по максимуму! Тех, слишком практичных, кто не умел желать, история отметает. Она их не помнит, она им не подчиняется. Она их, кстати, плохо кормит. А римляне, превыше своих жизней ставившие совершенно не утилитарную идею величия Вечного Рима, пользовались довольно неплохим жизненным уровнем…

Энергия, которая либо подспудно копится, либо выливается в виде усеченных или нелепых лозунгов и требований, должна влиться в другое русло, чтобы удобрить почву для новой идеологии. Не все в ней будет новым: возврат к основным интересам своего народа должен осуществиться. Однако мир изменился, и мы изменились вместе с ним. Следует только помнить, что измениться – не значит умереть.

Советского язычества, поддерживавшего себя два раза в год ритуальными шествиями, уже не вернуть. Оно там же, где и колбаса по два двадцать. Но нечто иное идет взамен. Не может не прийти. Я уже чувствую его в том, как движется на убыль пропаганда американского образа жизни, в вето, наложенном на бомбардировку Сербии. Оно встает из-за горизонта, для одних – источник страха, для других – надежда.

Гипсовый труп нашего прошлого, погибшая пионерка, указывает изъеденной рукой на восход.

Фотина ИВАНОВА


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

ДАГЕСТАН: ГОРЯЧАЯ ОСЕНЬ
ТЕРПЕЛИВЫЙ И СТОЙКИЙ НАРОД
ВАША БЕЗОПАСНОСТЬ
ВСПОМНИМ О ПОЭТЕ
ХОТЕЛОСЬ ВЕРИТЬ. НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ
Косово: насколько близок к границам России югославский сценарий?
Я СЫН СТРАДАНЬЯ…
ПРОМЫШЛЕННОСТЬ ПОСЛЕ КРИЗИСА: ВЫЖИВАНИЕ ИЛИ РАЗВИТИЕ?
“ПИТАТЕЛЬНЫЕ БАТАРЕЙКИ” ДЛЯ ТОНУСА
ДЛЯ ВАС, “ЗЯБЛИКИ”
УЛИЦА КАК АРЕНА ПОЛИТИКИ
НАЛИМ-ОБЖОРА
ЮГОСЛАВСКИЙ ВАРИАНТ
ЧУТЬ ПОМЕДЛЕННЕЕ, КОНИ!
ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА – ОБЪЕДИНЯТЬ ГОСУДАРСТВЕННИЧЕСКИЕ СИЛЫ –
РОССИЙСКИЙ БИЗНЕС ЗАИНТЕРЕСОВАН В ПРОЦВЕТАНИИ СТРАНЫ
ШКОЛА, БОГАТАЯ ТРАДИЦИЯМИ
ТОЛЬКО ВМЕСТЕ МЫ – СИЛА!
7 ОКТЯБРЯ ГЛАЗАМИ УЧАСТНИКА
ЗИМА НЕ ЗА ГОРАМИ
ЗАЯВЛЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО СОВЕТА


««« »»»