В этом году российские “рыночники” празднуют свой юбилей – ровно 10 лет назад был принят “Закон о кооперации”, с которого, по существу, и началось строительство в нашей стране “рыночной экономики”. Дата круглая, и самое время подвести итоги.
Десять лет для современного мира – срок огромный. За это время можно провести самые глубокие, эффективные, потрясающие преобразования. За 10 лет под руководством реформаторов-рыночников послевоенная Германия, лежавшая в руинах после “ковровых бомбометаний” союзников, вышла в число наиболее развитых, богатых и преуспевающих стран мира. Примерно за тот же срок послевоенная Япония преодолела последствия войны, атомных бомбардировок и технологической отсталости. За десять лет после смерти диктатора Франко Испания под руководством реформаторов-рыночников прошла путь от диктатуры, замкнутости, нищеты и репрессий к демократии, открытости и благополучию. Десять лет понадобилось китайским реформаторам для ликвидации последствий чудовищных маоистских экспериментов и выхода на стабильный 10-процентный экономический рост при одновременном повышении уровня жизни. Список этими примерами далеко не исчерпывается.
На первый взгляд и в России за этот срок многое изменилось. Казалось, были созданы практически все АТРИБУТЫ рыночной экономики и политической демократии. Банки, биржи, страховые компании… Парламент, политические партии, разноголосая пресса…
“Реформаторы” уверяли нас: еще немного – и наступит долгожданная “финансовая стабилизация”, а вслед за ней – экономический рост и всеобщее процветание. Но вместо этого петля экономического кризиса за последний год затягивалась все туже. Потрясения на финансовых рынках с каждым разом становились все разрушительнее, а промежутки между ними – все короче. Банки, хотя они и не объявляли о своем банкротстве, сегодня проводят только отдельные платежи или не проводят их вовсе. Частным вкладчикам обещают вернуть их сбережения, но не сразу и с существенными потерями. “Блажен, кто верует”, но если деньги не выплачиваются даже самим сотрудникам крупнейших банков, есть повод усомниться. Канул в Лету пресловутый “валютный коридор”, забыты разговоры о финансовой стабилизации, а тем более – об экономическом росте. Народившийся за годы “реформ” средний класс – работники финансовых, страховых, дилерских, брокерских, юридических компаний – в своем большинстве (более 200 тыс. человек) оказался на улице. Поблек былой блеск витрин магазинов, заполненных импортными товарами.
Ситуация внешне напоминает осень 1991 года. С той лишь разницей, что сегодня разрушена практически вся отечественная промышленность, равно как и агропромышленный комплекс, который в то время худо-бедно кормил страну. Но главное, тогда большинство народа верило “реформаторам”. Люди надеялись, что президент Ельцин в самом деле знает “три пути перехода к рынку без снижения уровня жизни”, а если и будет хуже, то совсем ненадолго – подъем был намечен на осень 1992 г. Сегодня кредит доверия власти у населения практически исчерпан.
“СМЕРТЕЛЬНЫЕ БОЛЕЗНИ” СОВЕТСКОГО СТРОЯ”
Давайте немного отрешимся от схем и стереотипов, навязанных нам “реформаторами”, и зададим простой вопрос: а что такое, собственно, рынок? Конечно, это и коммерческие банки, и биржи, и страховые компании, и акции, и ценные бумаги, которые являются важными атрибутами развитой рыночной экономики. Но сами по себе эти атрибуты совершенно недостаточны для функционирования эффективного рынка. Ибо главное условие функционирования рынка – ТОВАР. Точнее – насыщенность рынка товарами, пользующимися спросом. Под эти товары можно создавать биржи, брокерские и дилерские фирмы, страховые компании, заключать фьючерсные и форвардные сделки, печатать деньги. Но без производства отечественных товаров вся эта система теряет смысл, а на импортных способна функционировать лишь временно.
Рынок – это еще и возможность зарабатывать хорошие деньги в реальном секторе честным трудом. Создавать рынок на основе только сектора перераспределения – то же самое, что проектировать вечный двигатель. Кажется, еще немного, еще чуть-чуть и… Но наступает момент – и вся система останавливается. После 17 августа 1998 г. она еще не встала, но движется, скорее, по инерции ввиду отсутствия “топлива” – золотовалютных резервов. Вообще, данная ситуация напоминает старый анекдот. Мальчик налил кошке в блюдце вместо молока бензин. Кошка сделала несколько шагов и упала. “Бензин кончился”, – сказал мальчик.
Аналогичным образом ДЕМОКРАТИЯ – это не только парламент, не только партии, не только выборы. Это прежде всего ПРАВО ГРАЖДАН НА ДОСТОЙНУЮ ЖИЗНЬ. А уж посредством каких инструментов оно обеспечивается – другой вопрос. Тем более, что в разных странах эти инструменты разные.
В определенной степени рынок существовал и при советском социализме. Но этот рынок был жестко зарегламентирован и ограничен. Эта ограниченность определялась двумя “смертельными болезнями”, которые в итоге и свели советский строй в могилу.
Одна из них – изматывающая страну ГОНКА ВООРУЖЕНИЙ С ЗАПАДОМ по всем, подчас самым невыгодным для нас, направлениям. Пора опровергнуть один “демократический” миф: Советский Союз не был “Верхней Вольтой с ракетами”, он не был безнадежно технологически отсталой страной по сравнению с Западом. Это – ложь, сознательно запущенная теми, кто под видом “реформирования командно-административной системы” жаждал ее полного разрушения. Безнадежно отсталая страна не смогла бы сделать лучший в мире истребитель-перехватчик Миг-25, на ДЕСЯТИЛЕТИЯ опередивший аналогичные разработки Запада. Безнадежно отсталая страна не смогла бы разработать противоракетные комплексы СС-300, по сей день не имеющие аналогов в мире. Безнадежно отсталая страна не смогла бы на равных соревноваться с лидером свободного мира – Соединенными Штатами – в освоении космоса.
Нельзя, впрочем, не признать, что на одном из направлений технологического соревнования Советский Союз действительно допустил серьезное качественное отставание. Это – производство вычислительной техники, персональных компьютеров и компьютеров большой мощности, а также элементной базы для них. Когда в США уже полным ходом шло насыщение всей экономики средствами вычислительной техники и телекоммуникаций, в СССР все еще полагали, что эта техника нужна в основном для военных целей. Производство этой техники в странах СЭВ в конце 80-х годов не превышало 1% от мирового. Это был крайне опасный разрыв, который мог перекинуться и на другие отрасли.
Но даже в целом технологически высокоразвитая страна, как СССР, обладавшая высочайшим интеллектуальным и научным потенциалом, не могла соревноваться со всем западным миром в гонке вооружений по всем направлениям. А именно в такую гонку неизменно втягивалось советское руководство, вместо того чтобы найти АСИММЕТРИЧНЫЙ, но достаточный для обеспечения безопасности страны ответ на военную угрозу Запада.
Отсюда – парадоксальная ситуация. Советская промышленность создавала электронные системы наведения для баллистических ракет, позволяющие без промаха поразить любой объект на Земном шаре, но в то же время не была в состоянии обеспечить население качественными холодильниками, радиоприемниками, магнитофонами. Советский Союз производил больше всех в мире современных танков, но его автомобили копировали нелучшие западные модели двадцатилетней давности. Страна строила фантастические подземные города, где нарабатывался оружейный плутоний, а в обычных городах по-прежнему строились “хрущобы”.
“Синдром 22 июня 1941 г.” довлел над нами, и все лучшие интеллектуальные и материальные ресурсы уходили на нужды обороны. У нас не было колоний и полуколоний, мы не имели доступа к дешевым ресурсам “третьего мира”, мы никого не эксплуатировали, никому не навязывали “неэквивалентного обмена”. Но при этом вынуждены были поддерживать военные расходы на уровне стран НАТО, которые в 1945 – 1990 гг. израсходовали на эти цели 10 трлн долл. Наша страна не смогла бы выдержать такого уровня военных расходов при любом типе экономике.
Отказ от гонки вооружений по самым невыгодным для нас направлениям на основе достижения равноправных договоренностей с Западом, переориентация лучших интеллектуальных, научных, технологических, материальных ресурсов на выпуск гражданской продукции высокого качества – таков должен был быть первый и самый естественный шаг на пути подлинно рыночных реформ. С точки зрения радикал-реформаторов, в этом шаге нет ничего рыночного. Но если мы говорим, что рынок – это насыщенность высококачественными товарами, то подобная конверсия была бы верным шагом к рыночной экономике. И если бы перед высококлассными научными и производственными коллективами, работавшими в военно-промышленном комплексе, была поставлена задача создать лучший в мире гражданский самолет (автомобиль, телевизор, радиоприемник и т.д.), то неужели бы они при наличии необходимых ресурсов не справились с ней? Но “демократам-рыночникам” наука оказалась не нужна. Они занялись созданием банков и бирж, которые развивались не просто опережающими темпами по отношению к реальному сектору, но прямо за счет него. А потому логично превратились в “вампиров”, обескровивших экономический организм, в механизм перекачки национальных богатств России в оффшорные зоны Запада.
Другая “смертельная болезнь” советского строя была связана с господствующей идеологией. “Коммунистическая” идеология не позволяла развивать многоукладную экономику, она не допускала ни частной собственности на средства производства, ни возможности создания малых предприятий, ни свободного доступа к информации, то есть всего того, без чего невозможен эффективный рынок.
Результатом стал хронический дефицит товаров народного потребления. А где дефицит – там неизбежно возникает “класс” чиновников, ведающих распределением, и создается командно-административная система. Конечно, чиновники уверяют всех, что действуют исключительно в интересах народа и государства. Но в действительности в первую очередь не забывают о себе.
Стратегия перехода к рыночной экономике наряду с ПРОДУМАННОЙ конверсией военного производства должна была быть направлена на постепенное замещение свободных ниш рынка частным бизнесом. При этом частные предприятия следовало создавать НАРЯДУ с государственными, а не ВМЕСТО государственных. Для эффективности работы предприятий решающее значение имеет не форма собственности, а эффективность управления. Огромную роль в создании эффективного рынка могли бы сыграть МАЛЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ РЕАЛЬНОГО СЕКТОРА, которые во всем мире успешно конкурируют с крупными корпорациями. Но “реформаторам” до этого не было дела. Им не терпелось побыстрее приступить к дележу “нажитого” за годы Советской власти государственного имущества.
“БУДТО МАМАЙ ПРОШЕЛ”
То, что сделали радикал-реформаторы, можно смело назвать АНТИРЫНОЧНЫМИ реформами. Эти реформы не привели и ни при каких обстоятельствах не могли привести к созданию рынка, понимаемого именно как изобилие доступных большинству населения товаров и услуг. Гайдаровская “шокотерапия” привела к ускоренному разрушению ИНФРАСТРУКТУРЫ централизованной экономики без создания инфраструктуры экономики рыночной. Либерализация цен стала двойным преступлением перед гражданами и перед предприятиями. Граждане лишились своих сбережений, предприятия – оборотных средств.
Приватизацию “по Чубайсу” кратко можно охарактеризовать статьей из Уголовного кодекса: хищение государственной собственности в беспрецедентно крупных размерах по предварительному сговору группой лиц.
Новые владельцы, приобретя посредством ваучеров предприятия за бесценок, не были заинтересованы в повышении их эффективности. Они ориентировались на получение краткосрочной выгоды. Новые собственники стали продавать за рубеж по цене ниже себестоимости не только готовую продукцию, но и полуфабрикаты, оборудование, а выручку переводить за рубеж в оффшорные зоны на кодированные счета. Экономика приобрела откровенно воровской, паразитический характер. Созданное за 75 лет национальное богатство перекачивалось за рубеж. Из страны за годы псевдореформ утекло более 1 трлн долл. Что значат в сравнении с этим мифические 20 млрд долл., которые, по словам Чубайса, могли бы спасти российскую экономику?
За годы радикальных реформ мы потеряли, как минимум, одну треть национального богатства. Это потери, сопоставимые с потерями в войне. За последние 10 лет не обновлялись основные фонды нашей страны. Практически все оборудование российских предприятий требует замены. Если этого не сделать – неизбежны крупномасштабные аварии и катастрофы. А у государства нет средств. Огромные районы Сибири, Дальнего Востока, Крайнего Севера оставлены без государственной поддержки.
Но главный результат псевдореформ – катастрофический рост смертности и падение рождаемости. Сегодня смертность превышает рождаемость в 1,7 раза. По средней продолжительности жизни Россия сравнялась с самыми отсталыми странами Африки и Азии. О деятельности господ реформаторов прекрасно сказал академик Абалкин: ”Будто Мамай прошел…”
СОЦИАЛЬНАЯ РЕАНИМАЦИЯ
Назначение Евгения Примакова на пост премьера, возможно, предоставило стране еще один шанс на спасение. Со сменой Кабинета появились надежды на смену курса. Центр тяжести власти в значительной степени сместился в сторону Государственной Думы, где немало сторонников реалистичного, взвешенного подхода к экономическим проблемам страны.
Вместе с тем нельзя забывать: пока важнейшие политические решения будут приниматься ближайшим окружением президента, осуществление комплексных, системных мер по выходу из кризиса крайне затруднительно. А меры эти надо принимать немедленно.
Важнейшая из них – СОЦИАЛЬНАЯ РЕАНИМАЦИЯ, преодоление катастрофических последствий “радикальных реформ”. Нужно оживить хозяйство, гарантировать гражданам жизненно важные продукты питания, сохранить науку, медицину, систему образования.
Задача правительства – вернуть людям возможность честно трудиться. Для большинства россиян такая возможность не только путь к решению насущных материальных проблем, но и первейшая жизненная потребность. В России человек не может жить без труда, так же как не может жить без воды и пищи. Не в этом ли причина краха “импортных” экономических моделей, ориентированных на “жизнь без труда” – исключительно за счет имеющихся природных ресурсов и внешних заимствований?
Необходимо детально разобраться, что же сегодня реально происходит в промышленности. Какие производства конкурентоспособны на мировом рынке и нуждаются в государственном протекционизме? Какие предприятия способны обслуживать внутренний рынок, с тем чтобы сократить зависимость от импорта? И наконец, какие предприятия подлежат закрытию или перепрофилированию? Без объективного ответа на эти вопросы невозможна никакая разумная промышленная политика. Мы должны честно признать: равномерное восстановление разрушенной “реформами” промышленности в сегодняшних условиях невозможно; на это потребуются триллионы долларов, которых у нас нет и которые нам никто не даст.
ЧЕСТНЫЙ БИЗНЕС
Есть шаги, которые можно предпринять немедленно. Важнейший из них – создание РАБОЧИХ МЕСТ на малых предприятиях.
Специалистами Фонда “Реформа” разработана и на практике осуществлена концепция создания эффективных рабочих мест на малых предприятиях на трех уровнях.
Первый уровень – создание рабочих мест там, где отсутствует развитая промышленная инфраструктура. Прежде всего речь идет о переработке сельскохозяйственной продукции. Создаются комплексы по переаботке мясной, молочной продукции, овощей, фруктов, лекарственных трав, розливу вин и соков. Как показывает наш опыт, особой популярностью у населения пользуются мини-пекарни. Параллельно создаются предприятия по техническому обслуживанию автомобилей, небольшие строительные организации, способные возводить коттеджи под ключ и т.д.
Прежде всего специалисты Фонда проводят комплексное обследование региона в целях выявления тех населенных пунктов, где возможно создание эффективных производств, а также тех групп граждан, которые могли бы стать их совладельцами. Анализ мирового опыта показывает, что наиболее эффективным способом передачи оборудования новым предпринимателям является лизинг, то есть аренда с последующим выкупом. Первоначальный взнос составляет 20% от стоимости оборудования, а затем в течение трех лет за него расплачиваются полностью. По условиям лизинга в случае нарушения условий договора оборудование может изыматься и передаваться новым владельцам. Однако на практике такое случается редко.
Каждый год с вновь созданных малых предприятий поступают лизинговые платежи, которые реинвестируются в производство. Государство получает налоги, жители региона – хлеб, колбасу, масло, соки, вина.
В регионы приходят прогрессивные технологии, которые требуют организации процесса обучения будущих предпринимателей. Параллельно органы внутренних дел региона осуществляют операции, направленные на предотвращение установления контроля над вновь создаваемыми предприятиями со стороны организованной преступности.
Для того чтобы запустить подобную региональную программу, необходимо в первую очередь создание государственного предприятия по обеспечению занятости, которое предоставляет вновь создаваемым малым предприятиям организационные и консалтинговые услуги, берет на себя закупку и поставку необходимого оборудования, руководит процессом обучения и подготовки специалистов.
Программы второго уровня осуществляются в регионах, где имеется значительный производственный потенциал, но он недогружен. Порой выясняется, что не хватает всего одного станка, чтобы запустить всю технологическую цепочку. Так было, например, в Ивановской области.
Программы третьего уровня осуществляются в регионах, где имеющиеся высокотехнологичные предприятия не в состоянии выдержать конкурентную гонку с Западом. Их суть – размещение новых производств на площадях уже существующих предприятий, максимально приближенных к их профилю. Примером может служить производство солнечных батарей на предприятиях электронной промышленности, как это было сделано в Зеленограде.
Следует заметить, что программы всех трех уровней могут осуществляться и в одном регионе, например программа первого уровня – в сельской местности, второго – в районных центрах, третьего – в крупных городах.
Не надо думать, что малые предприятия – это непременно низкотехнологичные, кустарные производства. Это могут быть как сыроварни и маслобойки, так и фирмы, занятые проектированием с помощью современных компьютерных систем. Так, в Италии и Испании сети высокотехнологичных малых предприятий уже потеснили крупные корпорации в самых передовых, наукоемких отраслях.
Что могла бы дать целенаправленная мобилизация ресурсов на создание рабочих мест? Если в регионе с миллионным населением на программу затратить 1 млрд руб., то уже через год поступления налогов в бюджет на 65% окупят ее. Безработица пойдет на убыль, а рынок будет насыщен необходимыми товарами.
Уверен, что, если правительство пойдет на создание рабочих мест по моделям, предлагаемым Фондом “Реформа”, ситуация в экономике может стать качественно иной. За те средства, которые сегодня выделяются на выплату пособий по безработице, можно создать в каждом регионе 50 тыс. рабочих мест на 1 млн населения.
Подобные программы способствуют формированию СРЕДНЕГО СЛОЯ И НАСТОЯЩЕГО ЧЕСТНОГО БИЗНЕСА. Они создают потенциал настоящего рынка, пробуждая потенциал людей и экономики. Чтобы принять новые подходы к решению проблемы безработицы и использовать их, власть должна проявить свои самые главные качества – политическую волю и здравый смысл.
ВЫЙТИ В МИРОВЫЕ ЛИДЕРЫ!
Но сколь бы острыми и неотложными ни были проблемы сегодняшнего дня, правительство не имеет права “плыть по течению”. Причиной неверия россиян в успех реформ стала их бесцельность и бессистемность. Правительство напоминало то ли пожарную команду, то ли бригаду МЧС: погрязшее в текучке и суете оно как бы забыло, что у великой страны должны быть великие цели.
Чем может стать Россия в современном мире? Сырьевой полуколонией, государством “третьего мира”, “Верхней Вольтой с ракетами”? Нет и еще раз нет. Советский строй оставил нам в наследство мощную и уникальную науку, которую (пока еще!) не удалось погубить, несмотря на все старания “реформаторов”. Наука в наши дни переживает системный кризис, связанный со сменой самой научной картины мира. И сегодня мы имеем возможность находить очень эффективные технологические решения без привлечения исполинских ресурсов. Важно только как можно скорее определить перечень тех проблем, за решение которых могли бы взяться российские ученые и технологи и те секторы мирового рынка, которые Россия сможет последовательно занять через 5 – 15 лет. Сделать это можно только при наличии целенаправленных усилий государства: “невидимая рука рынка” тут не поможет. С этой целью уже сегодня необходимо создать государственный центр стратегического планирования и институт глобального прогнозирования мировой экономики.
В первой половине XXI в. специалисты по научно-техническому прогнозированию планируют реализацию порядка 700 важнейших открытий. Это – создание принципиально новых и альтернативных источников энергии, разработка новых видов двигателей, открытие способов и методов лечения “болезней века” и трансплантации органов и тканей, создание новых биопрепаратов и конструкционных материалов, открытия в области генной инженерии и информатики. Каждое открытие принесет стране, где оно будет сделано, от сотен миллионов до сотен миллиардов долларов прибыли.
Россия не должна стремиться занять передовые рубежи на всех направлениях научно-технического прогресса. Эта попытка не под силу ни одной стране мира. Но нельзя снова проглядеть важные “точки роста”, недопустимо “проспать” очередную технологическую революцию.
Стратегическая ставка нового правительства должна быть сделана на интеллектуальный прорыв России, выход на передовые рубежи в мире, обеспечение достойного места России в мировом разделении труда. Ибо в наш технотронный век только высокие технологии, а не сырье и природные ресурсы создают потенциал государственной силы и уважение в мире. Нет, не газ, не золото, не нефть и уголь – наше главное богатство! Это прежде всего наши граждане, их интеллектуальный, духовный, нравственный потенциал. Мир шагает в постиндустриальное общество, и мы не должны от него отставать. Мы можем выжить и надеяться на дальнейшее развитие только в результате реализации стратегии прорыва. Уже сегодня рентабельным становится производство лишь таких товаров, в которых на копейку материалов, на рубль интеллекта.
Мы можем и должны, даже находясь на краю пропасти, совершить научно-техническую революцию и выйти на передовые рубежи в мире. Для этого у нас имеются все необходимые научные, технологические и интеллектуальные ресурсы.
Другого пути у нас нет. Россия – не банановая республика. Она может существовать только как великая держава. Или – кануть в небытие. Выбор за нами.
Мартин Шаккум
президент Фонда “Реформа”
