– Ты, Абрам, хитины не знаешь ли какой, чтоб рыба клевала?
– Какой хитины?
– Ну там заговору, что ли. Ты ведь мастер на эти вещи, – сказал я с намерением вызвать на откровенность по этой части.
– Знаю кой-какие.
– Ты бы и прочитал.
– Да ведь читать-то нужно тоже вовремя. Не в час прочитаешь – будет не пользительно.
– А разве для этого часы назначены?
– А то как же! Иной заговор читать надо на солнечном восходе, лицом стать на восточную сторону, да с верой, как молитву.
– Пожалуйста, скажи-ка хоть один такой заговор.
– Я и знаю-то всего один. А сказать его нельзя, всю силу потеряет. Да, признаться, я и запамятовал немного, – отвечал уклончиво Абрам. – Вот слова есть такие для ужения – те можно сказать.
– Какие же такие слова?
– А как станешь наживлять червя на крючок и проговори трижды: “Рыба свежа, наживка сальна, клюнь да подерни, ко дну потяни!”
– Уж ты, верно, пустил в ход эти слова давеча, да что-то, брат, рыба-то не послушалась.
– Не послушалась, и то. Да заговор-то это пустой, не силен, короток больно.
…Рука Абрама, на которой намотан был поводок от блесны, вдруг отскочила от весла, и порыв настолько был силен, что сообщил даже некоторое сотрясение лодке.
– Стой, стой, Алеха! Щука на дорожку врезалась! – неистово завопил Абрам Алексею и в одно мгновенье сбросил с уключины бечевку, посредством которой тянулась лодка.
– Ходу давай ей, ходу! Трави бечевку-то, трави! – кричал Алексей. – Вишь ты, как она забирает! Ловко села, не уйдет. Ого, вглубь пошла; а здоровая щуковина, не зевай смотри, не зевай!
Действительно, щука хватила очень большая. Натуго натянув поводок от блесны, она носилась сперва из стороны в сторону по поверхности воды, беспрестанно поворачиваясь кверху брюхом, крутилась и делала такие сильные прыжки, что брызги фонтаном разлетались над водой. Абрам спустил часть запасного поводка. Щука, почувствовав свободу, стремительно бросилась вглубь. Через несколько секунд мы начали потихоньку вытягивать поводок. Он стал выходить сначала легко, и мы подумали, что щука сорвалась, но вдруг он снова потянулся в сторону, и лодка наша пошла гулять по реке. Дело выходило не шуточное. Добыча по величине превышала наши ожидания, и вытащить ее из воды было нелегко, тем более, что поводок на дорожке был не толстый. Следовало утомить щуку.
– Только бы не запуталась на дне за коряжину, а не то уйдет, – проговорил Абрам. – Вишь, как везет, точно лошадь.
Щука бросилась вниз по течению.
– Ну, назад поехали! – кричал Алексей. – Не тяни! Не тяни, держи вольготно, пусть ее ходит на свободе, скорей уходится!
Пробежав сажен пятьдесят серединой реки, лодка наша остановилась, поводок ослаб, но через минуту снова натянулся и мы поехали к берегу, на обрыве которого с живейшим нетерпением суетился Алексей.
– Взять ли щучий-то топор? – спросил он шепотом Абрама, когда лодка наша, притянутая щукой, тихо плыла около самого берега снова против течения реки.
– Взять… передайте, батюшка, вон он в корме лежит, – обратился ко мне Абрам.
Я передал.
Щучий топор состоит из тяжелой в полметра длиной березовой рукоятки, в которую вколочены в палец толщиной штуки четыре плоских и острых гвоздя с глубокими зазубринами, какие бывают на остроге.
Установившись коленками на кормовую скамейку, Абрам осторожно начал выбирать поводок. Щука шла без сопротивления. Вот она уже близко к лодке. Минута решительная для охотника: я ждал с величайшим душевным трепетом появления хищницы… еще секунда, и около самой лодки показалась ее голова с широко разинутой пастью… Не успел я мигнуть, как в хребет щуки был уже всажен топор, ловко и сильно направленный рукой Абрама; зубцы взошли почти по самую рукоятку.
– Помогите, батюшка, помогите! Тащите ее в лодку-то, чертову перечницу!..
Я схватил за рукоятку топора обеими руками, лодка наша накренилась набок, черпнула воды, но щука была вытащена и сделалась неотъемлемой нашей добычей.
– А, мошенница, попалась! Нет уж, брат, баста, окончилось твое водяное странствие, – в восторге говорил Абрам, управляясь со щукой. – Смотри-ка, Алеха, штука-то какая – важнецкая!..
– Дорогая штука… Давай тащи ее на берег!
Щука была больше метра длины и необыкновенной толщины. В ней было, по крайней мере, килограмм пятнадцать весу. Добыча завидная и редкая, воодушевившая всех нас чрезвычайно.
Ф.АРСЕНЬЕВ
