13 мая в Москве, в самом центре провалилась улица. Чудом обошлось без жертв, случись все днем, и о последствиях даже страшно подумать. Но гигантская яма образовалась ночью, в момент поглотила автомобиль и нежилое здание. Из ближайших домов быстро эвакуировали жителей, а уже к утру яму стали засыпать. Скоро сверху положат асфальт, и о случившемся можно будет вспоминать лишь как об интересном происшествии.
Правда, не все согласны с такой оценкой происшедшего. Ученые, которых, впрочем, никто особенно не слушает, твердят о том, что давно предупреждали о возможности провала, что необходимо проведение серьезных обследований многих московских территорий. А песок в яму ссыпается тоннами, надежно скрывая следы… Следы чего? Природного катаклизма? Техногенной аварии? Чьей-то халатности? Песок молчит.
Недовольны и жители, которых эвакуировали, а потом вернули обратно. Люди эти – счастливцы, проживают в пяти минутах ходьбы от Кремля. На стенах их домов – трещины в руку толщиной, на лестничных клетках – общественные туалеты, с потолков капает вода, а под фундаментом… Что под фундаментом – не знает никто. Может – плывун, может – пустота. Провалится – будет яма. Пригонят машины с песком, засыпят, заасфальтируют и доложат начальству и обществу, как быстро и хорошо справились с проблемой.
Образ этой засыпанной ямы мне кажется очень емким. Не на одной Большой Дмитровке она появилась. Вся Россия, похоже, проваливается в сотни и тысячи малых и огромных ям. А власти сверху посыпают песок, даже не попытавшись разобраться в причинах бедствия и устранить их. Какие они разные, эти ямы – и как похожи. Яма кровавая – Чечня. Слава Богу, вывели войска, спасли от бессмысленной и бесславной гибели тысячи мальчишек. Но яма осталась. Она поглощает новые жертвы, лишь единицы из которых известны, подобно президентскому представителю Власову. Из ямы совершаются набеги бандитов на сопредельные – между прочим, наши, российские – территории. Истерзанные страхом за собственную жизнь и жизнь своих детей, люди выходят на митинги, требуют закрытия границы с Чечней. А власти? Власти пытаются, похоже, не замечать ямы, вспоминая о ней лишь тогда, когда она встает на их собственном пути.
Другая яма – яма долговая. Она метастазами расползлась по всей России. Только сидят в этой яме не должники, как было положено в дореволюционной России. Сидят в ней те, кому должны. Если бы все пленники этой ямы плакали, как плачут некоторые доведенные до отчаяния полуголодные провинциальные учительницы, яма заполнилась бы слезами. Но шахтеры, например, не плачут. Они выходят на рельсы, заслоняя путь товарным и пассажирским поездам. Они, мешая нормативную лексику с отборным матом, проклинают правительство и требуют отставки президента. А власти? Власти не чувствуют, похоже, особого испуга – не они и не их дети сидят в остановленных поездах посреди нищей разворованной России. Не их предприятия напрасно дожидаются товарных поездов. У них – другие транспортные средства, другие источники доходов, другая жизнь, другая Россия. А потому власти считают, что для погашения шахтерского возмущения достаточно песка – песка обещаний и произнесенных с петушиным задором фраз о невозможности давления на правительство.
Но самая страшная яма – это выгребная яма унижения, в которую с головой окунули большую часть населения страны. Эту яму вырыли те, кто в процессе или под видом реформ “приватизировал” самые лакомые кусочки государственной собственности и финансовых потоков. Ну а способов для того, чтобы подтолкнуть людей к краю этой ямы, много. И “скоростная” либерализация цен с дочкой-инфляцией, мгновенно обесценившей вклады в сбербанках. И финансовые пирамиды. И втаптывание в грязь собственной истории. И открытые двери для насилия, секса и пошлости под маской массовой культуры. Не всем, попавшим в выгребную яму унижения, удается сохранить собственное достоинство. Это здесь пьют по-черному, бросают детей, совершают страшные в своей бессмысленности преступления, здесь кончают жизнь самоубийством, здесь ожидаемая продолжительность жизни – менее 57 лет.
На яму унижения власти даже песка не тратят. Просто пытаются убедить тех, кто туда пока еще не попал, кто стоит на краю, что все у нас в стране – прекрасно и хорошо. Что кругом свобода, что рынок все расставляет по своим местам. И те, кто в яме, только того и достойны. А те, у кого особняки, кто веселится на шикарных приемах и презентациях, чьи дети учатся за границей или в школах с пятисотдолларовой месячной оплатой, – тоже этого достойны, потому что всего достигли своим трудом и предприимчивостью. Все, мол, справедливо – рынок.
На самом деле рынок, конечно, явление жесткое и жестокое. Но имеющее очень мало общего с экономикой нашей страны. У нас – не рынок. У нас – экономика криминальная. У нас – экономическая яма, или черная дыра, в которую вылетают наши богатейшие природные ресурсы. Вылетают, впрочем, не бесследно, а оставляя ощутимый осадок в карманах немногих, очень немногих, но очень “предприимчивых” россиян.
На что надеются те, кто принимал решение засыпать яму на Большой Дмитровке? На то, что песка хватит и больше провалов не будет? На что надеются наши власти? На терпение русского народа, прославленное классиками? Но и классики, и наша история напоминают нам, что действительно феноменальное терпение заканчивается “бессмысленным и беспощадным бунтом”. Пусть, наконец, вспомнят об этом власти, которые сейчас так трогательно озабочены судьбой костей семейства Романовых. Их судьба – предупреждение тем, кто все проблемы решает с помощью песка.
Любовь ГЕОРГИЕВА
