Государство российское в его нынешнем виде таково, что простому человеку с ним лучше всего не сталкиваться вообще. Но для этого нужно стать отшельником, причем отшельником тайным. Даже известной всем староверке Агафье Лыковой нынче выписан паспорт, что – хочет того Агафья или нет – делает ее полноправной, а точнее – полностью бесправной гражданкой России. Как же скрыться от государства нам, проживающим не в глухом таежном тупике, а в обычных городах и селах? Вот и мне – жительнице столицы нашей Родины – недавно “посчастливилось” вступить в контакты с некоторыми государственными учреждениями. Поводом для общения послужило приглашение в Финляндию для участия в научной конференции, а причиной – окончание срока годности загранпаспорта.
СЕРИЯ ПЕРВАЯ:
“ПИСЬМА ЧАСТО НА ПОЧТУ НОШУ…”
Мои зарубежные коллеги попросили прислать им материалы для участия в конференции, а также мою недавно вышедшую книгу. Что может быть проще в век развития коммуникаций? Я отправилась на почту, где посылку завернули в грубую оберточную бумагу, написала адреса (получателя и свой), а специалисты-почтовики собственноручно (дилетантам такое тонкое дело не поручается) наклеили марки. Книга и материалы отправились в путешествие, а я стала ждать благодарного факса от получателей. Поезд идет в Финляндию 12 часов, но ни через неделю, ни через две мои коллеги посылку не получили.
Отправляюсь на почту и выясняю: уже несколько дней (если не недель) вернувшаяся из Финляндии посылка валяется здесь. Почему посылку возвратили? Потому что крупные специалисты-почтовики заклеили марками обратный адрес, что не понравилось законопослушным финнам. Переписываю адрес и снова начинаю ждать. На этот раз ожидание продлилось десять дней. Разорванную посылку принес посланец “с толстой сумкой на ремне”. Несчастные материалы вновь были возвращены финнами, но по какой причине – на российской почте никто не знал и знать не хотел. Замечу, что адрес был указан совершенно правильно, так что, скорее всего, посылка просто была неверно оформлена нашими почтовиками. Теперь она покоится на моем столе и ждет “оказии” – доверяться еще раз почте у меня нет никакого желания. Потерпев фиаско с отправкой материалов, я занялась оформлением загранпаспорта.
СЕРИЯ ВТОРАЯ:
НУ ОЧЕНЬ ДОРОГИЕ ФОТОГРАФИИ
Для оформления загранпаспорта требуются особые фотографии – строго определенного размера и “в овале”. Поэтому первой вехой на пути к вожделенной книжечке с устаревшей советской символикой становится посещение фотоателье. Естественно, я не делала маркетинговых исследований и прочих сопоставлений, а в субботу поспешила в ближайшее к своему дому фотоателье. Пришла к открытию, но потом четверть часа ожидала припозднившегося фотографа. Оборудование фотомастерской по возрасту вполне годится для музея, а качество фотографий оставляет желать много лушего. Но все это не влияет на цену фотографий – три отпечатка при сроке изготовления 3 дня обойдутся заказчику в 18 деноминированных рублей. То есть одна убогая черно-белая маленькая фотография стоит по крайней мере в три раза дороже, чем цветная фотография нормальной величины, выполненная на прекрасной фотопленке и фотобумаге! Но выбирать не приходится, а потому все безропотно раскошеливаются.
СЕРИЯ ТРЕТЬЯ:
КТО РАНО ВСТАЕТ, ТОТ В ОВИРЕ ПРОЙДЕТ
Вооружившись всеми необходимыми документами, тщательно напечатав (именно напечатав, а не написав от руки) анкеты, я отправляюсь в районный ОВИР за полчаса до окончания обеденного перерыва и за три часа до закрытия сего учреждения. Меня встречает толпа, возглавляемая “держателем списка”. В списке я оказываюсь шестьдесят седьмой, причем узнаю, что до обеда (который в этом учреждении длится два часа) успели принять только тридцать человек. Далее меня подводит образование – когда-то в институте мы выполняли работы по нормированию труда, а посему я быстро делаю несложный расчет. На приеме документов работают три сотрудницы. Если на каждого человека затрачивается десять минут, то в час должны принять восемнадцать человек. Все замечательно – я успеваю!
Теперь наука о нормировании труда проходит испытание практикой. Я вижу, что из трех сотрудниц прием ведет почему-то только одна, а две другие разговаривают и гуляют по коридорам. Потом большой, видимо, начальник в форме и погонах приводит какого-то гражданина, и ему документы оформляются вне очереди.
Конечно, до моего номера в этот день очередь не дошла. За три часа три сотрудницы оформили документы примерно двадцати гражданам – двенадцати из очереди и восьми “со стороны”. Но я не чувствовала себя особо несчастной – от своих “соочередников” я узнала, что многие из них делают уже третью бесплодную попытку сдать документы. А те, кто пришел за полчаса до открытия (то есть в половине десятого утра), не успевают оформить документы до обеда.
Целый день не показываться на работе я не могу. Выход один – встать пораньше, одеться потеплее и справиться с оформлением документов до обеда. Сказано – сделано. Приехав в половине седьмого к запертым дверям ОВИРа, я оказалась второй. К десяти толпа “у парадного подъезда” воскрешала в памяти очереди за колбасой и прочим дефицитом времен застоя. Замерзшие люди расступались, чтобы пропустить сотрудников ОВИРа, за которыми дверь моментально закрывалась на надежный засов. Наивные мечтатели из числа очередников робко осведомлялись – не пустят ли сотрудники их внутрь, погреться? Скептики отпускали ехидные замечания. Старушка, стоявшая первой, собралась в паломничество по святым местам, а потому особо пугливо реагировала на озлобленные лица и грубые замечания проходивших овировцев.
В две минуты одиннадцатого, после стука самого невыдержанного очередника, ОВИР гостеприимно распахнул свои “врата”. Теперь мы выстроились перед кабинетной дверью. В течение пяти минут мы ждали завершения мытья полов. Потом еще пять минут две сотрудницы куда-то ходили, а третья принимала приведенного начальником “человека ниоткуда” (то есть не из очереди). В пятнадцать минут одиннадцатого в кабинет робко вошла “паломница”, а через пять минут покинула здание в полном смысле слова “со слезами” (к счастью, радости) на глазах.
СЕРИЯ ЧЕТВЕРТАЯ:
ЧТО ИМ КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД?
Наконец, я у цели. Начинается просмотр моих документов, и вдруг…сотрудница ОВИРа интересуется у своих коллег – а входит ли мой дом в компетенцию именно их организации. Коллеги неуверенно говорят, что всегда оформляли документы жителям моего дома. Я их горячо поддерживаю, действительно уверенная в своей правоте. “Моя” девушка явно не верит и начинает звонить в милицию.
Прозвоны и разговоры тянутся минут десять. Никто, похоже, не может с ходу разобраться в домах, номерах, округах, корпусах. Но после длительных переговоров сотруднице удалось выяснить, что номер моего дома – пограничный, и именно эти ОВИРом не обслуживаются. То есть всем жителям нашего дома паспорта выдавались не в “своем” ОВИРе. Сотрудники ОВИРа меня даже не обругали – видимо, они тоже поняли, что “простому” человеку узнать о том, к какому ОВИРу он относится, значительно сложнее, чем им.
Я еще попыталась уговорить начальство все-таки оформить мне паспорт. Но уговоры не подействовали – начальство стойко стояло на страже… На страже чего ? Хотелось бы сказать – на страже закона. Но несколько месяцев назад по иску одного гражданина Конституционный суд принял решение – противозаконно отказывать человеку в оформлении загранпаспорта в любом – в совершенно любом – ОВИРе. То есть я по закону имею право подать свои документы не только в любой ОВИР г.Москвы, но и в любой ОВИР Владивостока или Красноярска. Я напомнила о решении Конституционного суда и получила исчерпывающий ответ – да, такое решение есть, но Конституционный суд нам не указ, а подзаконных актов пока никто не издавал.
Что было делать? Можно было, конечно, убедив себя в том, что живешь в правовом государстве, тоже пойти в Конституционный суд. Но мой предшественник-победитель в процессе борьбы потерял место работы за границей и вообще стал чуть ли не бомжем. И потому я пошла в другой – “свой” ОВИР. К счастью, там порядки были несколько иными. Даже количество документов, необходимых для оформления, было меньшим. Анкеты можно было не печатать, а заполнить каллиграфическим почерком. Очередь поражала своей малочисленностью. Обеденный перерыв длился всего сорок пять минут. Мне удалось почти без нервотрепки сдать документы на оформление.
ВМЕСТО ИТОГОВ
Я могла бы, конечно, сделать сама некоторые выводы. Но после трехдневного близкого общения с родным государством в лице его типичных представителей у меня нет на это никаких душевных сил. А потому в заключении приведу только самые яркие и часто встречающиеся цитаты из несанкционированных выступлений моих товарищей по несчастью, сделанных ими морозным утром под окнами ОВИРа и днем в душном помещении этой организации: “Почему у нас все не как у людей?”, “Мы никогда не будем жить нормально”, “Как относились к нам как к быдлу, так и относятся”, “За что мы родились в этой стране?”, “Эх, пулемет бы сюда. Или танк, как у Жванецкого”. Кто оформлял документы с такими же мучениями и остался патриотом, пусть первым бросит в них камень.
Любовь ГЕОРГИЕВА
