В последние месяцы рейтинг президента Путина стабильно удерживается на исключительно высоком уровне – 60 – 70 % при том, что никаких стратегических решений в области экономики не принимается. Возникает соблазн и дальше уклоняться от их принятия, опасаясь, что они могут вызывать недовольство тех или иных групп населения или политических элит и привести к снижению рейтинга.
Создается впечатление, что даже решения по многим текущим проблемам нередко запаздывают, как это было, например, в случае выплаты долгов Парижскому клубу, когда, по мнению зарубежных экспертов, из-за разногласий внутри российского руководства три месяца оказались просто потерянными для экономики.
Конечно, рейтинг, а точнее, доверие народа к президенту – важнейший политический ресурс. И было бы неразумно разбрасываться этим ресурсом направо и налево, не обретая ничего взамен. Однако, как показывает опыт Горбачева и отчасти Ельцина, когда проблемы накапливаются, а решения не принимаются, этот рейтинг может “обвалиться” в очень короткие сроки. При всей важности рейтинга как политического ресурса его магия не должна завораживать.
Но каковы же эти решения? Прежде чем дать ответ на этот вопрос, следует понять, какие надежды возлагались на президента и в какой мере он оправдал связанные с ним ожидания.
“НАШ” ПРЕЗИДЕНТ
Мне представляется, что выбор Владимира Путина народом был обусловлен прежде всего тем, что к марту 2000 года он продемонстрировал понимание ключевых проблем страны, политическую волю и решительность.
Среди этих проблем необходимость навести порядок в стране, восстановить престиж государства, ликвидировать “свободную террористическую зону” в Чечне, обрести самостоятельную линию во внешней политике, ограничить влияние олигархов на государственную власть.
Однако секрет политического успеха Владимира Путина, как мне кажется, заключается еще и в другом. Впервые чуть ли не за всю историю российских реформ во главе страны появился лидер, чей менталитет совпадает с мироощущением подавляющего большинства российских (в недавнем прошлом советских) граждан. В отличие от либеральных реформаторов, которые в глазах рядового россиянина то ли персонажи бразильско-мексиканских мыльных опер, то ли люди с других планет, Путин представляется “своим”, “советским”; он жил в нашей стране, а не заехал к нам ненадолго по пути из Гарварда в Боливию. Его мышлению совершенно не присущи характерные для отечественных либералов представления о “третьемирскости” России, ее вторичности, ориентация на механическое заимствование готовых зарубежных моделей.
НЕСВОЕВРЕМЕННОСТЬ МОБИЛИЗАЦИИ
На мой взгляд, президентство Путина – это в какой-то мере реакция на “революционную” эпоху, когда непредсказуемый лидер “решал все”, будучи сам перманентным источником нестабильности.
Вслед за горбачевско-ельцинской “революцией” (или контрреволюцией, если брать за точку отсчета Октябрь 1917-го) должен был наступить период нормализации. Эпоха Ельцина была эпохой слома, разрушения, затронувшего все аспекты жизни страны. Задача Путина – возвращение к нормальной, предсказуемой жизни, прекращение затянувшегося “переходного периода”. Само понятие “переходного периода” ужасно: это та самая эпоха перемен, в которую мудрые китайцы не желают жить даже злейшим врагам. Этот термин, как замечает один современный автор, – индульгенция для шулерства и смены правил на каждом шагу, вроде “обнуления” вкладов или августовского дефолта.
Реализации ожиданий, связанных с завершением “переходного периода” и наступлением нормализации, на первом этапе пребывания Путина у власти во многом способствовали конъюнктурные факторы развития экономики: последствия девальвации рубля, высокие цены на нефть и другие предметы российского экспорта и т.д., что создавало в обществе ощущение стабильности. Однако сегодня эти факторы уже практически исчерпаны.
Отсюда некоторые делают вывод о необходимости перехода к мобилизационной экономике. Представляется, однако, что никакие мобилизационные модели сегодня, скорее всего, работать не будут, в том числе и потому, что они немыслимы без некоего морально-политического единства нации.
Попробую проиллюстрировать. Валерий Чкалов, Михаил Водопьянов, Константин Рокоссовский, Игорь Курчатов, с одной стороны, и простой советский рабочий, студент, ученый – с другой, органически воспринимаются нами сегодня как граждане одной страны.
Олигархи, правительство, советники президента, политтехнологи, с одной стороны, и жители Приморья – с другой, – это люди разных стран, разных культур, совершенно несхожих моделей социального поведения (“две нации”, по Ленину).
Соответственно пока не просматривается и мобилизационная идеология, приемлемая для большинства населения.
Важнейший вопрос сегодня – достижение реальной стабилизации без привлечения мобилизационных моделей. Разумеется, стабилизация не тождественна консервации тех подходов и тенденций, которые присутствовали в экономической, социальной и политической жизни ельцинской эпохи. Это не сохранение статус-кво, когда олигархи расширяются за счет государства, а государство сворачивается и граждане нищают.
СТАБИЛИЗАЦИЯ ИЛИ ДЕПРЕССИЯ?
В принципе к проблеме стабилизации возможны два подхода. Первый из них я бы назвал квазилиберальным: отношения между государством и бизнесом строятся на принципах взаимного невмешательства.
В рамках реализации данной модели бизнесмены постепенно цивилизуются, приучаются платить налоги, выделяют все большие средства на социальные программы и благотворительность. А государство ждет, когда олигархи, выражаясь словами булгаковского героя, “сами все предложат и сами все дадут”.
Бывает ли такое? Почему бы и нет? В частности, на последней встрече президента с предпринимателями речь шла о создании фонда в 3 млрд. рублей для поддержки военнослужащих и членов их семей.
Однако в контексте современных мировых процессов такая модель взаимодействия представляется архаичной; ведь именно она привела к целой волне революций в Европе в начале XX века, а затем и к великой депрессии в самой благополучной стране мира – США в 1929 – 1933 годах. Мы слишком поздно начали рыночные преобразования, и в этих условиях абстрагироваться от опыта других стран – значит оказаться на обочине мировой цивилизации.
Вторая модель заключается в создании цивилизованной рыночной экономики, благодаря чему среди прочего сократится теневой сектор и возрастут бюджетные поступления. При этом государство получит возможность финансировать социальные программы через бюджет, не прося милостыню у олигархов.
Такой подход в большей степени коррелируется с современными мировыми тенденциями, поскольку в большинстве развитых стран мы наблюдаем не только быстрый рост ВВП, но и увеличение доли бюджета в ВВП; в США, например, доля бюджета в ВВП вдвое больше, чем в России, не говоря уже о том, что сам бюджет больше российского в сорок раз.
В России слишком много проблем, которые могут быть решены лишь общими усилиями с использованием бюджетных средств: это и освоение северных территорий, и строительство дорог, и поддержание систем жизнеобеспечения. Попытки перейти в этих сферах на чисто рыночные отношения приводят к тяжелейшим кризисам, подобным тому, что мы наблюдали в Приморье.
В этом случае, однако, государству предстоит решить несколько проблем. Первая – обеспечение сбора налогов, прежде всего с экспортных отраслей, где бюджет ежегодно теряет миллиарды долларов за счет занижения контрактных цен и сокрытия прибыли, а также неэффективной политики правительства в этом вопросе. В целом же речь идет об известном ограничении интересов большого бизнеса и взаимоувязке этих интересов с интересами всего общества. Это политическая задача, поскольку само собой это не произойдет никогда: в любой стране большой бизнес стремится подмять под себя все, включая само государство, что мы и наблюдали в эпоху Ельцина.
Вторую проблему можно было бы обозначить так: банки для экономики или для их владельцев и менеджеров?
Речь идет об обеспечении прозрачности банковской системы, разделении государственных и частных финансовых потоков, что во всем мире является важнейшим способом борьбы с коррупцией и теневой экономикой. Существующий документ МВФ – Кодекс надлежащей практики по обеспечению прозрачности денежно-кредитной и финансовой политики – устанавливает ряд важных критериев в этом направлении, и нам необходимо по крайней мере к ним приблизиться.
Наконец, третья проблема, по которой президенту предстоит определиться, – это установление единых правил игры для всех субъектов экономического развития и политического процесса, что включает, в частности, реформу прокуратуры, судебной системы и правоохранительных органов, которые должны стать механизмами защиты прав человека и обеспечения его безопасности, а не орудием конкурентной борьбы между различными олигархическими группами, как это нередко происходит сегодня.
РОЛЬ РОССИИ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Только тогда, когда эти цели будут достигнуты, можно будет говорить о социальной мобилизации, например для решения такой глобальной задачи, как выход России на мировые рынки наукоемкой продукции, которую ставил в одной из своих статей Владимир Путин. От решения этой задачи в эпоху глобализации и зависит место России в мировом сообществе.
На сегодняшний день Россия, несмотря на разрушительные реформы последнего десятилетия, сохраняет передовые позиции в таких отраслях, как космическая техника и самолетостроение, ядерная энергетика, биотехнологии, производство современных вооружений.
Важно понять, что цена одной тонны нефти составляет 200 долларов, в то время как цена одной тонны современного электронного оборудования – уже сотни тысяч долларов, а цена одного грамма лекарства против “болезней века”, таких, как рак и СПИД, будет именно такой, какую установят ее создатели. Те, кто не способен производить высокотехнологичную продукцию, будут покупать ее по сколь угодно высокой цене – альтернативы все равно нет.
Поддержка высокотехнологичных отраслей российской экономики, где требуются серьезные инвестиции и где риски очень велики, становится стратегической задачей государства. Но для этого оно должно стать ответственным, честным, эффективным и как можно быстрее реализовать задачи нормализации. Речь идет прежде всего о создании эффективной рыночной экономики и на ее основе – о формировании гражданского общества, преодолении вопиющего социального неравенства и об обеспечении равных возможностей для всех граждан независимо от их имущественного статуса.
