Как известно, в огромном мегаполисе под названием Москва живут, работают, учатся, занимаются бизнесом, да мало ли еще чем, не только девять с лишним миллионов его постоянных жителей, но и примерно столько же визитеров. Среди них немало тех, кто ежедневно прибывает в первопрестольную из ближнего и дальнего Подмосковья, пользуясь так называемым общественным транспортом – электричкой. И даже не очень наблюдательный пассажир согласится, что назвать современный электропоезд лишь средством передвижения – значит, не сказать ничего.
Не вдаваясь в ностальгические воспоминания о застойных временах, когда основным предназначением электрички была действительно перевозка пассажиров, обратимся к истории новейшей. А что, собственно, изменилось? И почему вдруг возникла потребность об этом написать?
Отвечая на вопрос, что осталось по-старому, можно указать лишь следующее: те же вагоны, естественно, изрядно постаревшие, те же платформы на станциях, правда, гораздо реже или вовсе не убираемые, те же рельсы, вдоль которых по-прежнему время от времени ходят женщины в оранжевых жилетах. Остальное лишь отдаленно напоминает электрички 70-х годов. В них было тепло, светло, тихо, чисто, спокойно. И ходили они, как ни странно, по расписанию, что придавало этому виду транспорта особую привлекательность: всегда можно было рассчитать свое время. Это было надежно. А как сейчас “живется” в этом государстве на колесах всем его обитателям?
АБОРИГЕНЫ
Образ аборигена многолик. Это и многочисленные коробейники, таскающие свои необъятные сумки и выкрикивающие на все лады, как хорошо иметь то, что они предлагают “по самым низким в Москве ценам”, и бомжи, избравшие электричку своим пристанищем: пусть не всегда тепло и не очень уютно, но крыша над головой и лавка гарантированы. Их, как правило, никто не трогает. Пассажиры шарахаются в сторону, чтобы не задеть торчащие в проходе ноги, милиция равнодушно проходит мимо. Иногда на конечных остановках их просят освободить вагон, но при желании с новой порцией пассажиров можно вновь занять свою лежанку. Большинство так и поступают.
Под определение “абориген” вполне подпадают и вереницы “гостей столицы”, с которыми приключаются всевозможные душераздирающие истории. У всех одна и та же песня: “Сами мы не местные…” Многие ходят с детьми, показывают потертые “документы”, якобы подтверждающие неизлечимые болезни и несчастные случаи.
Ходят и одинокие дети, взывая плачущими голосами о помощи. Этих жаль еще больше. Ведь за каждым из них стоит некто, возможно совсем чужой человек, который выставляет ребенка как приманку для сбора пожертвований.
Достаточно велика прослойка “артистов”. Лишь только отчаливает состав от московского вокзала, начинается концерт. “Артисты” попадаются разные. Здесь и не вполне уравновешенные граждане, ищущие выход своим эмоциям, и пенсионеры, которые пытаются подработать, используя былые вокальные способности, и, конечно, те же несчастные дети, со своими гармошками, балалайками, дудочками и прочими, с позволения сказать, музыкальными инструментами. Эти разжалобят каждого. И опускаются в висящие на хрупких плечиках пакеты, сумки, ранцы, мешки 100-, 200-, 500-рублевые бумажки.
Встречаются и такие, кто, собирая деньги после душещипательного исполнения, даже не притормаживает, видя в протянутой руке купюру достоинством меньше 1000. Могут еще и выругаться, покидая вагон.
В общем, весело живем!
КАДРЫ И ПОРЯДОК
Есть в этом государстве и блюстители порядка в лице ОМОНа, МВД, а также МПС.
То, что уже давно упразднены так называемые проводники хвостовых вагонов, известно всем, кто хоть раз пытался впрыгнуть в тот самый хвостовой вагон отправляющейся электрички. Как правило, это не удается никому. И хорошо, если обходится без жертв. Не единожды была свидетелем, как люди, особенно пожилые, просто проваливаются между вагоном и платформой, когда у них перед носом безжалостно закрываются двери и уже невозможно удержать равновесие. А если еще и скользко…
Ну да ладно, упал и упал. Сам виноват. В МПС перестройка – сокращение штатов: некому за каждым нерадивым пассажиром присматривать. Но как раз меньше всего верится, что штаты у них сокращаются. Судя по количеству контролеров (в Министерстве путей сообщения эта должность называется ревизор), которые целыми днями занимаются отловом безбилетников, создается впечатление, что все силы отрасли брошены именно сюда. Нововведение последнего времени – перронный контроль. Кому он нужен, непонятно: все равно никто билетов не предъявляет. Но что самое интересное – никто особо и не требует. Стоят тети и дяди с мегафонами и кричат на всю округу: “Предъявляйте билеты по первому требованию перронного контролера!” Этим дело и ограничивается. И хорошо, что так. Представляю, что было бы, если бы каждый бегущий в надежде успеть в пресловутый хвостовой вагон стал останавливаться и рыться в сумке или в карманах, чтобы удовлетворить желание проверяющего. Ситуация для московского вокзала в час пик просто непредсказуемая. Так что все к лучшему. Если бы только люди на пути не проваливались.
НАВЯЗЧИВЫЙ СЕРВИС
Железная дорога… Ассоциации у всех примерно одинаковые: мерно покачивающиеся вагоны, легкий стук колес, быстро меняющийся пейзаж за окном. Если отвлечься от сутолоки, связанной с поиском сидячего места, не обращать внимания на остатки жизнедеятельности аборигенов и не очень прислушиваться к разговорам соседей, можно почитать, подумать о чем-нибудь своем, провожая взглядом убегающие дома…
Но не тут-то было. Не успеваешь раскрыть газету или журнал, как начинается:
– Добрый день (вечер, утро), уважаемые пассажиры! – восклицает всяк входящий, кому нужно не просто ехать, а осуществить свою коммерческую цель. – Извините за беспокойство, приятного вам пути. Предлагаем вашему вниманию … Идет перечисление всего и вся:
– Набор расчесок из полихлорвинила. Мягкие, красивые, удобные!
– Дождевики на взрослого человека с капюшоном и рукавами!
– Японский суперклей!
Часы, будильники, удлинители, пальчиковые батарейки, зажигалки, зубные щетки, носки, фартуки, клеенки, шариковые ручки, фломастеры, зонты, шоколад, пиво, сок, мороженое, орешки, хрустящий картофель, игральные карты – из 100-процентного пластика, не мнущиеся, не рвущиеся, не стирающиеся, которые можно стирать, полоскать, выкручивать и даже иногда в них играть… Это далеко не полный перечень и совсем бедный комментарий, не сравнимый с оригинальными текстовками взъерошенных торговцев, перебегающих из вагона в вагон, из электрички в электричку. Электрички, которые раньше именовали колбасными, превратились в супермаркеты, и здесь теперь пахнет не только колбасой. Кому-то это покажется даже удобным. Но лично я очень сочувствую тем, кто вынужден каждодневно утром и вечером “вариться” в этом котле – иначе не скажешь. Рынок – в массы! Это, конечно, хорошо, но не до такой же степени.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Не хотелось бы заканчивать разговор на печальной ноте.
Я все-таки верю в то, что МПС наконец поймет: результат его работы – это прежде всего комфорт для пассажира, а не для тех, кто попадает в электропоезд с намерениями, далекими от простого передвижения в пространстве.
Хочется надеяться, что кто-нибудь из железнодорожного начальства обратит внимание на толпы народа, собирающиеся на платформах во время “перерывов в движении электропоездов”, начало и конец которых устанавливается произвольно. Бесправное, молчаливое и очень терпеливое большинство мирится и с этим.
Мы прощаем, когда сидим в остановившейся электричке 10, 20, 30 мин. и не знаем, будем ли мы вообще двигаться дальше. Мы стараемся не замечать отсутствия объявлений об очередной отмене движения поездов, молчание диспетчеров, которые время от времени делают по радио сообщения типа: “Иван Иваныч Иванов, Вас просят зайти к начальнику станции”. При этом масса народа стоит на платформе в ожидании “железного коня” или хотя бы информации о том, сколь долго продлится это ожидание.
Мы готовы простить и многое другое, если будем уверены, что хоть кто-нибудь в этом ведомстве думает о нас как о людях, а не как неодушевленных предметах, способных выдержать все: и равнодушие, и невнимание, и просто элементарное издевательство.
Ольга ГОЛИЦЫНСКАЯ
