Нефтяной фактор часто рассматривался чуть ли не как основной в контексте чеченских событий последних лет.
Это, конечно, весьма упрощенная трактовка, но надо отметить, что и военные действия поразительным образом вписывались в нефтяной сценарий. Известные налеты боевиков совпадали с ключевыми точками альтернативного нефтепровода в обход Чечни (Буденовcк, Кизляр), а интенсивные бои и разрушения чаще всего обходили стороной Грозненский нефтеперерабатывающий комплекс.
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Но вот противостояние: Россия – Чечня переместилось из военной плоскости в экономическую. При этом много осталось прежним: Чечня претендует на роль самостоятельного субъекта международных отношений, требуя от России все новых выплат за “старые грехи”. Россия рассматривает транзитный нефтепровод как последнее средство удержать непокорную республику в составе Федерации после неудачи со взятием Грозного “одним батальоном ВДВ”. Но много и нового, так как речь идет о весьма важном для обеих сторон проекте. Азербайджанская нефть с шельфовых месторождений на Каспии начинает поступать на экспорт уже в октябре, а в перспективе ее поток может исчисляться десятками миллионов тонн и приносить доходы в сотни миллионов долларов в виде платы за транзит. Вроде бы налицо совпадение интересов, что не часто бывает в российско-чеченских отношениях.
Потеря Россией своей транзитной роли была бы болезненным и ощутимым ударом для ее престижа и экономики. Для Чечни же это просто крах всех претензий на самостоятельную государственность. В то же время процесс согласования условий по транспортировке каспийской нефти по маршруту Баку – Новороссийск через Чечню идет крайне сложно. Пожалуй, можно согласиться с г-ном Митрофановым, возглавляющим думский комитет по геополитике, который считает, что чеченцы умышленно дискредитируют вариант транзита бакинской нефти через Россию, играя на руку Турции и другим конкурентам.
ВАРИАНТЫ
Напомним, что сейчас активно прорабатываются еще три варианта транспортировки этой нефти: 1) на Украину с подключением к действующему нефтепроводу “Дружба”; 2) через Грузию к ее черноморскому порту Супса; 3) через ту же Грузию и Турцию к турецкому порту Джейхан на Средиземном море. Все они оставляют Россию в стороне от стратегически важного для нее транзита каспийской нефти. К этим же маршрутам в перспективе могут подключиться и государства с другого берега Каспия – Казахстан, Туркменистан, что означало бы полную изоляцию России в этом, втором после Ближнего Востока, нефтегазоносном районе.
Вернемся, однако, к российско-чеченским переговорам о транзите.
ПЕРЕГОВОРЫ
Чеченцы откровенно рассчитывали на то, что к 1 октября Россия не придумает ничего лучшего и пойдет на уступки Чечне. Они включают в транспортный тариф (2,2 доллара за тонну прокачиваемой по своей территории нефти) расходы по эксплуатации всех своих нефтепроводов и затраты на восстановление нефтяного комплекса республики. Российская сторона твердо стоит на нормативной величине тарифа – 43 цента, учитывая, что крайне опасно создавать прецедент отхода от нее и лишний раз “терять лицо” под давлением чеченцев. Компромисс вроде бы найден: не корректировать сам тариф, а доплатить требуемую сумму по другим статьям, причем не из федерального бюджета, что, по мнению чеченской стороны, неприемлемо, а в виде платежей “Транснефти”. Но и этот компромисс весьма хрупок.
Соглашение, достигнутое, наконец, с Чечней затронет, видимо, лишь первую партию в 200 тысяч тонн ранней азербайджанской нефти, которые необходимо прокачать до конца года. Не последнюю роль в его подписании сыграли и выдвинутые Россией альтернативные варианты транспортировки: танкерный – в Астрахань с замещением Азербайджану эквивалентными объемами западно-сибирской нефти в Новороссийске и проект сооружения нефтепровода в обход Чечни. Можно предположить, что тема чеченского транзита далеко не снята с повестки дня.
РЕАКЦИЯ
Появившиеся затем сообщения о намерениях России строить обходную ветку нефтепровода через Дагестан и Ставрополье усиливают это впечатление. В Азербайджане к ним отнеслись довольно скептически, дипломатично указав, что если Россия сможет одновременно решать обе задачи – восстановление чеченского участка нефтепровода и строительство нового (его стоимость сейчас оценивается уже заметно выше первоначальной – 220 млн долларов), то “можно лишь пожелать ей успеха”. Чеченская реакция вроде бы выглядит достаточно умеренной: мол, строительство обходной ветки – внутреннее дело России. Но отметим и не слишком скрываемую угрозу в высказываниях чеченских руководителей. Так, глава Южной нефтяной компании, Хож-Ахмет Яриханов заявил, что “любые попытки изолировать чеченский нефтекомплекс, планируя строительство дублирующих производств или обходных транспортных магистралей, могут нанести экономический ущерб не столько Чеченской республике Ичкерия, сколько самой России”. Это отнюдь не пустые слова, учитывая тот факт, что обходная ветка в любом случае пройдет в непосредственной близости от “флибустрьерской республики”. Тот же Хасавюрт в Дагестане, через который планируется вести обходной маршрут, находится в месте компактного проживания чеченцев-акинцев, и здесь совсем недавно отмечались нешуточные волнения. Да и на Ставрополье вырытый ров вдоль чеченской границы не отгородил наглухо российские земли от беспокойных соседей.
ПРОСТОТА ХУЖЕ ВОРОВСТВА
Удивляет другое, в столь важном для геостратегических позиций России вопросе, как каспийская нефть, бессмысленно было полагаться на столько ненадежный маршрут транспортировки, как чеченский. Проекты освоения нефтегазовых богатств Прикаспия родились не вчера и требуют значительного времени для реализации. Поэтому логично было бы загодя укрепить свои позиции в этой сфере, а не разрабатывать альтернативные варианты в пожарном порядке (танкерный – с доставкой в Астрахань, или нефтепроводный – со строительством обходной ветки). Создается впечатление, что при нынешней надежде российских властей на традиционный “авось”, чеченский след еще долго будет путать карты российским политикам, пострадают же в конечном счете глобальные интересы российского государства.
Сергей КОЛЧИН,
Фонд “Реформа”
