Куда ведет дорога с зоны?

ОБРАТНО ЗА РЕШЕТКУ

По официальным данным, 25% подростков, отбывших наказание, в течение трех лет совершают новое преступление.

Каждый год несовершеннолетними совершается более 200 000 преступлений.

100 000 подростков ежегодно садятся на скамью подсудимых. 30 000 из них отправляются в места не столь отдаленные.

НЕ ХОЧУ, НЕ МОГУ И НЕ БУДУ

Миша Константинов сел в 15 лет: угрожая пистолетом-игрушкой, снял со сверстника кожаную куртку. Потом был суд и отправка в Икшанскую ВТК. В колонии ему жилось неплохо, он сумел отвоевать себе место под солнцем. Ребята признали в нем неформального лидера, а администрация старалась использовать это в своих целях. Одним словом, пребывание Константинова в зоне тягостным не было, не считая, конечно, главного – отсутствия свободы.

Прошло четыре года. На днях меня окликнули из машины. Ба! Да это Константинов! По старой памяти разговорились. Думаю, читателям будет небезынтересен наш разговор: “Чем сейчас занимаешься?” – “Вначале хотели компанией – с друзьями по колонии – держаться друг друга. Не вышло. Флярковского помните? У него отца не было и мать сидела. Он тогда к ней на свиданье собирался. Так вот, он скололся, наркоманом стал. Другой дружок, Костя, к группировке примкнул. Я тоже выполняю поручения в преступной группировке. Одного мужика, к примеру, заставил гвозди делать. Мы купили ему оборудование, сняли помещение, привезли материал и “попросили” ходить на работу. Часть прибыли себе, естественно, забирали”. – “Тот человек до сих пор на вас работает?” – “Нет, он недавно повесился. Но я тут ни при чем. А вы вообще-то обращайтесь, если помощь понадобится. Может, вас от соседей-алкоголиков или от стариков каких-нибудь надо избавить?” – “Неужели не боишься снова за решеткой оказаться?” – “Другого выхода нет. Работать я не умею, не хочу, да и негде. Учиться?.. Возможно, но пока мне живется неплохо”.

ОСВОБОДИЛСЯ – ПЕНЯЙ НА СЕБЯ

Об устройстве таких, как Миша, и должны беспокоиться инспекторы по бытовому устройству, которые есть в каждой колонии для “малолеток”. За три месяца до окончания срока они обязаны подыскивать осужденному работу и, если требуется, жилье. Первым делом летит запрос на предприятие, которое находится поблизости от его дома, потом сообщение о “новеньком” в местное отделение милиции. Еще каких-нибудь пять – шесть лет назад помочь удавалось многим, почти всех пристраивали и даже выделяли место в общежитии, в течение года инспектор не выпускал из внимания бывшего подопечного. Например, у Арзамасской ВТК были налажены хорошие связи с Горьковским автомобильным заводом и ребят из колонии принимали в бригады чуть ли не с распростертыми объятиями. Теперь заводу не до бывших зеков.

Схема осталась прежней, но на работу никто не устраивает и жилье никому не дают. “Куда поедешь из колонии?” – спрашивает инспектор осужденного юнца. – “В Липецк, – допустим, отвечает тот. – Хочу работать на тракторном заводе”. Инспектор шлет запрос в Липецк и вроде бы ищет работу, которой на самом деле нет. Парень делает вид, что спит и видит себя у конвейера. Правила игры никто не нарушает. Выйдя за тюремные ворота, он получает одежду, бесплатный билет до Липецка, пособие в размере минимальной заработной платы, деньги с лицевого счета, если они у него есть, и пускается в свободное плавание. Отныне он предоставлен сам себе, никому нет до него дела.

С ТРУДОМ РАССТАЛИСЬ НАВСЕГДА

Если раньше в колониях большинство ребят, окончивших школу, или учащихся выпускных классов работали на производстве и получали хотя бы минимальные трудовые навыки, то теперь колонии, где осталось отлаженное производство, можно перечислить по пальцам. Мне назвали две Челябинские колонии – в одной изготавливают грабли, в другой производят сельскохозяйственную продукцию – Можайскую, специализирующуюся на пожарных инструментах, и Абаканскую, где колонисты мастерски научились печь хлеб так, что его с удовольствием покупают горожане. Об остальных – молчок. Более того, с 1 января воспитательно-трудовые колонии для несовершеннолетних переименованы в воспитательные. В бывшем ГУИНе при МВД пояснили, что труд, мол, в “малолетке” не самоцель и хватит извлекать выгоду из дешевой рабочей силы. Главное – перевоспитать и выучить ребят. Насчет перевоспитания позволю себе усомниться, к тому же 50 % воспитателей – начальников отрядов и других сотрудников не имеют высшего образования. Что касается обучения – отчасти соглашусь. Приходилось встречаться в колонийских школах с педагогами “от Бога” и разговаривать с их учениками – призерами заочных олимпиад. Замечу, что и первых и вторых не так уж и много.

К чему этот разговор? – спросят иные читатели. Сейчас законопослушному гражданину сложно удержаться на плаву, не то что зеку! Да и чего нянчиться с малолетними преступниками! Другие времена на дворе, каждый должен беспокоиться сам за себя. С этим можно бы согласиться, но вспомните слова бывшего осужденного Икшанской ВТК, который, не найдя своим силам иного применения, готов снова пойти на преступление. И как знать, не окажемся ли мы с вами в числе его жертв?

Ирина ИВОЙЛОВА

P.S. Каждый день из колоний освобождается около 100 подростков. Они не хотят учиться и не умеют работать. Что ждет их? И что ждет нас?


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

Без духовного возрождения Россия обречена
На высоких берегах Самура
Всякому овощу… есть на столе место и время
Терпению приходит конец
Всем сестрам по серьгам
Вместо школ строят концепции
Юрьев – брат московский
Зрелище как средство массового поражения
Можайское водохранилище
Пришла пора сопротивляться
Сны и кошмары Копперфилда и Киселева
Рождение химеры на развалинах идеологии
СНПР действует без каникул
Только не сжуйте золотую подушечку!
Юбилей Москвы
Что такое осень? Это кризис!
Созрела свекла – румяна как фекла
Праздник, изменивший нас
Наука – в помощь партийному строительству
Социализм не рухнул, а был разрушен
Маленькие секреты большого дома
Времена года меняются – проблемы остаются


««« »»»