НАШЕМУ КОРРЕСПОНДЕНТУ УДАЛОСЬ ПОБЫВАТЬ В СТОЛИЦЕ ЧЕЧНИ
От станции Слепцовская до Грозного – рукой подать, час пути. Хочешь – на автобусе, хочешь – на такси. Цена одинаковая – от 10 тысяч до 20 тысяч рублей, как договоришься. И вот уже “Волга” мчится в сторону Чечни.
Впереди граница Ичкерии: ярко-зеленый флаг полощется на фоне голубого неба. Бородатые стражи, едва взглянув на машину, тут же пропускают ее. “Я по нескольку раз в день мимо них проезжаю, – объяснил водитель, – меня знают в лицо. А постороннему человеку в Грозный проехать незамеченным не удастся”. Отличить приезжего от местного жителя так же легко, как в Москве африканца. Потому мне пришлось прибегнуть к небольшой хитрости: сменив брюки на длинную юбку и повязав на голову платок, я приготовилась к новой роли. “Маскировка” пришлась кстати, и спустя час я уже разгуливала по грозненскому базару. Чего тут только нет!? И цены, замечу, гораздо ниже московских. Ну где, например, в столице найдешь копченую осетрину по 25 тысяч рублей за килограмм или свежую за 15 тысяч? Покупатели, впрочем, не спешат расстаться с содержимым кошелька, подолгу торгуются: “Почем лимоны?” – интересуется дородная хозяйка. “Полторы штучка!” – “Давай за тысячу, беру десять!” – “Не выгодно, дорогая, из Баку возим, а недавно опять цены подняли. Бери по полторы!” Наконец компромисс найден и покупательница с продавцом расходятся, довольные друг другом.
Помидоры и огурцы, бананы и абрикосы, колбаса на любой вкус (не свиная, конечно), сладости и молочные продукты – вот он грозненский базар. Рядом грустно вздыхает женщина: “Раньше овощи покупали ящиками, чай – коробками, хлеб – лотками, а мясо – сразу тушей. Сейчас берем буханку хлеба, килограмм помидоров и полкурицы, так, чтобы хватило семье на обед. На большее денег не хватает.”
Зарплату в Грозном почти никто не получает. Зачем тогда работают? Во-первых, надеются на лучшее. Вл-вторых, кое-какие заработки все же есть. Абу-Муслиму 35 лет, до войны он работал военруком в школе, сейчас устроился на работу в ГАИ: “Для начала дал взятку в полтора миллиона, вообще-то ставка ниже, но мне пояснили – раз у меня отец был судимым, с меня и плата больше. О том, что зарплаты не будет, знал заранее. Живу за счет штрафов. 35-40 тысяч надо каждый день отдавать начальству “на восстановление Грозного”, остальное – 15-20 тысяч несу жене домой. Но на штрафах особенно не разбогатеешь – почти у каждого второго нарушителя – удостоверение сотрудника МВД или участника войны, таких рублем не наказываем.”
Некоторым счастливчикам удается устроиться в частные фирмы, обычно берут родственников или хороших знакомых. Зарплата там от 600 тысяч и выше. Можно найти работу официантки, посудомойки, сторожа. Профессии, конечно, не престижные, но гарантируют верный кусок хлеба. Чеченке Любе предложили мыть посуду в частном кафе, оплата – 15 тысяч в день. Она раздумывает: “Может быть соглашусь, но из этих 15 тысяч две надо отдать за проезд туда и обратно. Остается немного”. Впрочем, пережив в Грозном войну и не понаслышке зная, что такое бомбежки и голод, женщина рада и этому.
Особый разговор о транспорте. Поездка в любой конец города стоит 1 тысячу, и автобусы подъезжают к остановке один за другим. Полностью восстановлен автовокзал, где – удивительное дело – работает касса и все пассажиры уезжают по расписанию и на местах согласно купленным билетам.
На книжные базары завезли учебники, художественную и религиозную литературу. Объявил набор на новый учебный год нефтяной институт, идут занятия в госуниверситете и медицинском колледже. В городе выходит несколько газет: “Путь Джохара”, “Голос Чеченской республики”, “Чеченец”, “Кавказская хроника”, а по местному телевидению показывают первые послевоенные чеченские комиксы. Люди с удовольствием их смотрят, война разучила многих смеяться, и теперь они вспоминают, как это делается.
Почти во всех домах есть газ, вода, электричество, правда, по инерции многие все еще на ночь наполняют водой все ведра в доме и запасаются спичками. Налажена спутниковая телефонная связь. В разбитых окнах кое-где мелькают вывески: “Турфирма предлагает поездки в Турцию, Италию, Польшу”. Возле полуразрушенных домов торгуют ваннами “джакузи” и итальянскими унитазами. Те, у кого есть деньги, строят новые дома, у кого нет – разбирают завалы старых. На ялтинской улице, где жил Джохар Дудаев, тихо и малолюдно. Его дом на пригорке был разрушен дотла. Теперь на его месте возвышаются новые постройки. Говорят, что родственники Дудаева хотят открыть тут музей генерала.
НЕТ ДРУГА ЛУЧШЕ АВТОМАТА
Есть и другой Грозный, где живут ненависть, месть и страх. Почти все мужчины в городе вооружены. Тот, кто не носит оружия открыто, обязательно имеет его дома. Едва появился приказ Аслана Масхадова “Об упорядочении ношения оружия”, чеченцы разволновались: как же так?! Вчитавшись внимательнее, успокоились и нашли лазейки. По приказу Масхадова, открыто носить оружие имеют право только те, кто “выполняет боевую или служебную обязанности по охране общественного порядка, отдельных объектов и лиц.” Владелец должен иметь при себе соответствующий документ об этом. Носить пистолет в кармане или держать его дома разрешено “военнослужащим, сотрудникам силовых структур, государственных и ведомственных организаций, по роду деятельности которых необходимо иметь при себе огнестрельное оружие”. Нелегально купить в Грозном любые документы – что там удостоверение, паспорт! – пара пустяков. Были бы деньги. Потому, видно, большая часть мужского населения вооружена до зубов и разоружаться не собирается.
Часто в городе объявляют тревогу, как правило, ночью. Гвардейцы, сотрудники МВД, ГАИ, Службы безопасности стоят на постах до ее отмены. Опасаются своих же. Когда был обнародован указ о расформировании “армии генерала Дудаева”, которую возглавлял Радуев, до Грозного донеслись слухи о неповиновении “радуевцев”. К тому же расформированию подлежит одно из основных подразделений спецназа “Борз”, входившее во время войны в состав юго-западного фронта. Предполагается, что численность национальной гвардии не будет превышать 2 тысяч человек, еще несколько сотен составят президентскую гвардию. Желающих добровольно сдать оружие пока мало.
В тот день, что мне довелось побыватьв Грозном, ждали Радуева, ни один милиционер и постовой не вернулись домой в назначенное время. Радуева так и не дождались. Еще опасаются “агентов российской ФСБ”, видя их в каждом русском человеке и считают, что похищение людей и другие преступления – дело рук российских спецслужб. Надо заметить, что почва для таких слухов более чем благодатная. Виновные в похищениях и иных преступлениях никогда не называются вслух в силу разных причин, отсюда – домыслы и сплетни.
Вооруженный человек стал символом Чечни. Однажды взяв в руки автомат, очень трудно заставить себя положить его обратно. И как бы там ни было, нам нельзя об этом забывать.
Наталья ЛИХАЧЕВА,
специально для
“Социалистической России”
из Грозного
На фото: “Эта дорога увела меня в Грозный”
