“СВОБОДНЫЙ РЫНОК” КАК ИДЕОЛОГИЯ РАЗРУШЕНИЯ
1.
Карл Маркс, как известно, сильно недолюбливал слово “идеология”. И в известном смысле был прав. Идеология имеет дело с некоей “виртуальной реальностью”, с тем, чего еще нет, но что, по мнению идеологов, должно быть и “неизбежно” когда-то будет. Не столь уж важно, о чем идет речь – тысячелетнем “царстве избранных” на Земле, “всемирном братстве трудящихся” или, скажем, о переходе к свободе и изобилию за 500 дней, – в любом случае мы имеем дело с мифом, призванным мобилизовать общественную энергию на решение каких-то более непосредственных и прозаических задач, известных, как правило, лишь самим идеологам. При этом я вовсе не хочу сказать, что все идеологии одинаковы по своим социальным последствиям – это было бы глубоко несправедливо. “Хорошая идеология”, будучи бесконечно далекой от грешной земли, все же к чему-то обязывает ее носителей. Так, советские коммунисты – идеологи эпохи “застоя”, провозглашая такие “коммунистические” добродетели, как скромность, честность, равенство и бескорыстное служение на благо Родины, конечно же, в своей повседневной жизни отступали от этих заповедей. Что делать, “все мы люди, миром рождены мы”, как сказал поэт. Глубоко уважаемый мною идеолог коммунизма Анатолий Иванович Лукьянов мог позволить себе, например, собрать 12 тысяч поэтических сборников и 300 записей “голосов поэтов”, что, разумеется, было совершенно недоступно простому советскому обывателю, но все же он не мог, на манер современных правителей России, “приватизировать” банк или в одночасье стать валютным миллионером. Да и хорошо, что не мог: сегодня он без страха выходит на улицу и посещает магазины. Очень сомневаюсь, что современные идеологи “свободного рынка” смогут после своей отставки позволить себе подобную роскошь.
2.
Так вот, о “свободном рынке”. Еще в 1988 году ректор Академии общественных наук, где я имел счастье трудиться, Рудольф Григорьевич Яновский прилюдно заявлял, что дискуссия в общественных науках допустима. Но только в рамках марксизма. Это заявление ясно свидетельствует о том, что марксизм выполнял в Советском Союзе роль той самой “идеологии”, которую так ненавидел Маркс, утратил всякую связь с научным познанием мира. Сегодня роль такой ИДЕОЛОГИИ выполняет миф “свободного рынка”, почему-то именуемый в российских интеллектуальных кругах “либерализмом”. На мой непросвещенный взгляд, это большое заблуждение: либерализм ведет речь о правах и свободах человеческой личности, в то время как миф “свободного рынка” непосредственно служит закабалению абсолютного большинства этих личностей ничтожным меньшинством “новых русских”.
Внедрение идеологии “свободного рынка” отечественными “неолибералами” непосредственно привело к той социальной катастрофе, которую мы наблюдаем сегодня. И это – не следствие каких-то “ошибок”, “предательства”, “саботажа”, как нам иногда объясняют. Ничего другого в России с этой идеологией и не могло получиться. То есть еще хуже получиться могло – в этом я вполне солидарен со сторонниками действующей власти. Лучше – не могло.
В основе идеологии “свободного рынка” в ее российской интерпретации лежит искусственное создание так называемой конкурентной среды во всех сферах жизни. Иными словами, государственная монополия – это плохо, множество конкурирующих между собой фирм – это прекрасно. Последовательно реализуя эту идею, “реформаторы” наплодили тысячи коммерческих банков, раздробили нефтяную промышленность, а сегодня подбираются к естественным монополиям и жилищно-коммунальной сфере. И всюду один и тот же результат: падение производства, снижение и без того низкой эффективности и рост цен.
3.
Давайте, однако, посмотрим: а где реально возможна конкуренция? В книгоиздательстве – безусловно, и она уже принесла свои положительные плоды. В цветочном бизнесе – несомненно. В ресторанном и гостиничном деле – бесспорно. То есть в тех сферах, где не требуется крупных капиталовложений и где возможна почти немедленная высокая отдача. Не случайно в свое время захудалая гостиница “Космос”, наполненная рэкетирами и проститутками, была приобретена за 23 млн долларов, а Калужский турбинный завод, производящий турбины для атомных подводных лодок, был оценен всего в 2 млн. Гостиницу можно эксплуатировать уже сегодня, а завод нуждается в технологической перестройке, которая займет годы, потребует колоссальных средств и еще не известно, когда принесет прибыль. Но даже в гостинично-ресторанном бизнесе конкуренция, обеспечив желанное разнообразие, не привела к снижению цен. Сегодня обед в каком-нибудь кафе (даже не ресторане) типа “Гамбринус” или “Ностальжи” обойдется на двоих не дешевле 300 долларов, а в излюбленном ресторане наших законодателей “Золотой” и 500 долларов не предел. Получается, что цены в российских ресторанах в 3-4 раза выше западных. И никакая конкуренция не приводит пока что к их снижению.
Теперь разберемся: а кто же будет “конкурировать”, допустим, в деле ликвидации последствий крупнейшей в мире экологической катастрофы на производственном объединении “Маяк” 1957 года, которые по своим масштабам превосходят Чернобыль и сказываются на здоровье населения до сих пор? Кого привлекает “конкуренция” в деле освоения северных территорий? Имеет ли смысл “во имя конкуренции” дробить компанию “Алмазы России – Саха”, являющуюся монополистом по добыче алмазов? Ответ очевиден: всем этим может и должно заниматься только государство. А возьмем транспорт, связь, энергетику. Где здесь место для “свободной конкуренции”? Один испанский социалист справедливо заметил, что конкуренция на транспорте приведет к тому, что поезда станут ходить редко и будут переполнены, – наивысшая эффективность! Только кому от этого легче?
4.
Сама идеология “неограниченной свободной конкуренции” основана на представлении о том, что государство не в состоянии планировать основные параметры экономического развития и что ресурсы страны беспредельны. В конце ХХ века не верны оба этих постулата. Если шахматный суперкомпьютер способен за секунду просчитывать миллионы вариантов, то почему с помощью аналогичного компьютера невозможно рассчитать потребность населения в основных видах продукции и спланировать их производство? Что до ресурсов… Вот что говорит по этому поводу академик Данилов-Данилянц: “Нужно ограничить бессмысленное потребление, которое приводит к неоправданному прожиганию ресурсов Земли… В противном случае необратимый процесс, ведущий к катастрофе Земли, начнется около 2030 года”.
5.
Озабоченные созданием “внутреннего рынка” как системы “свободной конкуренции” между производителями однотипной продукции отечественные “реформаторы” как-то упустили из виду существование международного рынка, не вполне ясно определив, какие же сектора сможет занять на нем Россия в результате проводимых “реформ”. Когда-то, еще в годы нэпа Лев Троцкий заметил, что нам совсем не обязательно “во имя конкуренции” строить десять заводов, производящих плохие карандаши; куда лучше построить один, который будет в состоянии конкурировать на мировом рынке. Совсем не заметно, чтобы за годы “рыночных реформ” у нас прибавилось производств, выпускающих высокотехнологичную продукцию, способную конкурировать на мировом рынке. Здесь опять же не обойтись без крупных инвестиций. А откуда они у наших новоявленных “предпринимателей”? А если и есть – они их лучше направят на рынок ГКО или в другие сферы, обещающие быструю прибыль.
Здесь наших “свободных рыночников” подстерегла еще одна ловушка. Провозгласив “добродетели” предпринимательства и свободной конкуренции, идеологи “рыночных реформ” сразу же оказались в зависимости от конкретных “прорабов” этой идеи – нового торгово-посреднического класса. Кем были эти люди в советский период? “Фарцовщиками”, “цеховиками”, “шабашниками” – других “предпринимателей” и “бизнесменов” в Советском Союзе не было. Эти люди привыкли жить не в ладах с законом, страдали “комплексом Остапа Бендера” – миллионы есть, а никто не уважает, жаждали “отыграться” за перенесенные унижения. Сегодня они стали “элитой”. И по-прежнему не в ладах с законом, по-прежнему страдают многочисленными комплексами, по-прежнему изо всех сил стараются заставить себя уважать. Можно ли надеяться, что эта “элита” будет думать об интересах страны? Насколько я знаком с ее представителями, им пока не до этого.
С преклонением перед “стихией рынка” непосредственно связано отрицание рациональности, научного знания и как следствие – засилье мистики и оккультизма, вера в “чертовщину”, появление разного рода “экстрасенсов” в непосредственной близости от “трона”, расцвет циничной псевдорелигиозности и – одновременно – пренебрежение самыми элементарными нормами морали.
Если рынок есть – то все дозволено. Спешите! “Обогащайтесь, в добрый час!” Идеология “свободного рынка” не устанавливает никаких ограничений. Есть только одно – ресурсы страны не беспредельны, и запас терпения у народа не безграничен.
Николай ГУЛЬБИНСКИЙ
