Наш корреспондент делится впечатлениями о фильме «Старикам тут не место»/No Country For Old Men (США, 2007), который получил премию «Оскар» в главной номинации – «лучший фильм». Его создатели режиссеры братья Джоэл и Итан Коэны были названы «лучшими режиссерами», а также победили в номинации «лучший адаптированный сценарий», Хавьер Бардем, сыгравший в картине киллера Антона, был признан «лучшим актером второго плана». В остальных ролях: Джош Бролин, Томми Ли Джонс, Вуди Харрельсон, Келли Макдональд и др.
Итак, на дворе 1980 год. В американской пустыне, снятой так, что в самих ландшафтах заключен дух ослепительной враждебности, техасский охотник Лльюэлин Мосс (Джош Бролин – этакая визуальная смесь Криса Кристофферсона и Чарльза Бронсона в лучшие годы) идет по кровавому следу подстреленной антилопы, а вместо этого видит раненного стаффордширского терьера, скачущего в траве. После он находит в долине гору человечьих и собачьих трупов, искореженные пулями автомобили и груду «мексиканского бурого наркотика». Но самая интересная находка – чемодан с двумя миллионами долларов, который он опрометчиво прихватывает с собой. Теперь его преследует некто по имени Антон Чигур (Хавьер Бардем) – обладатель нетрадиционного орудия для убийства (кислородный баллон с помпой, выбивающий мозги и дверные замки не хуже какого-нибудь магнума), олицетворение абсолютного зла, порождение ада, но с собственными принципами ведения дел.
Мосс отправляет свою недалекую молодую жену (Келли Макдональд) к матери в город Одесса (штат Техас), а сам начинает смертельное кружение жертвы в придорожных отелях по ту и другую сторону реки Рио-Гранде. Его пытается спасти престарелый шериф Эд Том (Томми Ли Джонс) – последний из племени динозавров «доброй старой Америки», устало наблюдающий, как стремительно вокруг него меняется мир.
Философия насилия, эффектно развернувшаяся в американском кино с 30-х по начало 70-х годов, в сущности, исчерпала себя в 1973-м, когда на экраны вышли «Пустоши» Теренса Малика, выворачивающие наизнанку щемящее социальное благородство убийц. Все последующие ленты, за редким исключением, представляли собой работы с элементами насилия в разных жанрах: от фильмов «о настоящей мужской дружбе» до картин «о крушении человеческих надежд», но никогда жестокость по отношению к ближнему не восходила к сверхидее. Был еще великий режиссер Сэм Пекинпа («Соломенные псы», «Дикая банда», «Принесите мне голову Альфредо Гарсиа»), который прибегал к насилию на экране в попытке прорваться в иное измерение и обрести блистательный мир, лишенный человеческой мерзости. Что ж, его можно понять – в Голливуде он был изгоем, снимать кино ему не всегда давали, и только после смерти в 1984 году признали классиком, на что, кажется, с того света ему глубоко плевать. И пускай из Пекинпа выросли в самостоятельные фигуры и Тарантино, и Джон Ву (последний, к слову, и вовсе великолепно рапидил перестрелки, ориентируясь на «Дикую банду»), почерк мастера остался неповторим.
И вот в последнее время впавшие в кризис братья Коэны, наигравшиеся с жанрами, как дети, в ряде сцен делают невероятное – практически до дрожи воссоздают стиль Пекинпа. От восхитительной в своем решении сцены, когда на героя Бролина преследующие его мексиканцы спускают очередного свирепого пса, до побега в Мексику, куда стремятся добраться все те, кто стал незаконным обладателем денежного чемоданчика, выдерживается тот самый особый ритм. При крайне медленной смене кадров повествование ничего не теряет в динамике, а сюжетные линии эффектно закольцовываются в той самой пустоте, какой и предстает Америка глазами авторов.
И все же не свойственные Пекинпа морализаторские монологи Томми Ли Джонса о беспределе, с которым и поделать-то ничего нельзя, иногда выглядят несколько бронебойно. Идея о том, что «дряхлым», предпочитающим перемещаться по прерии по старинке верхом, нет места в мире, где убийства стали частью повседневности, увы, не нова. Гораздо страшнее предстают на экране бытовые мелочи техасцев, блестяще высмеянные когда-то в отечественной ленте «Приключения принца Флоризеля». Упорная приверженность жителей Дикого Запада к задиристым ковбойским сапогам, клетчатым рубашкам и шляпам а-ля Джон Уэйн придает фильму еще большую безнадежность. А в сцене в магазине, где за спиной продавца красуется ряд из порядка ста совершенно одинаковых изделий от Стетсона, веет линчевской инфернальщинкой чуть ли не сильнее, чем от лекторовского взгляда Хавьера Бардема. Жаль, что этим мрачным прогулкам по темной стороне чуть-чуть не хватает тонкости, чтобы войти в историю как идеальный фильм.
Анастасия БЕЛОКУРОВА.
