Посвящение славянкам
Российским женщинам дифирамбов пропето несчетно. Однако есть одно особенное посвящение, проникнутое патриотизмом легендарной Ярославны, а потому особо присущее репертуару военных оркестров.
В 1912 году, когда балканские славяне поднялись против османского ига, вдохновленный штаб-трубач сверхсрочной службы 7-го запасного кавалерийского полка Василий Иванович Агапкин написал музыку марша. На обложке первых нот изображена молодая женщина, которая прощается с воином на фоне гор, и солдаты на марше. Надпись гласит: “Прощание славянки” – новейший марш к событиям на Балканах. Посвящается всем славянским женщинам. Сочинение Агапкина”.
Музыка вдохновила многих поэтов. На мотив “Славянки” Александр Блок написал стихотворение “Петербургское небо мутилось дождем…” Но наиболее известен текст хабаровского поэта А.Ф.Федорова:
Этот марш не смолкал
на перронах,
Когда враг заслонял
горизонт.
С ним отцов наших в дымных вагонах
Поезда увозили на фронт…
7 ноября 1941 г. на параде войск, которые с Красной площади уходили на фронт, играл сводный духовой оркестр под управлением интенданта 1-го ранга Агапкина. Звучали “Парад” Чернецкого, старинный русский марш “Герой”, “Кавалерийская рысь”, “Прощание славянки”.
24 июня 1945 г. в числе дирижеров сводного оркестра на Параде Победы был полковник Агапкин. И снова звучал его марш.
Может, кто из наших современников москвичей помнит волновавший души духовой оркестр в саду “Эрмитаж” под управлением Агапкина? Этот композитор написал еще чудесные вальсы “Голубая ночь” и “Волшебный сон”.
Из шуточки выросла “Березка”
Все началось с “Шуточки”. Так назывался опубликованный в 1848 г. цикл музыкальных миниатюр юного Антона Рубинштейна, написанных на слова немецкого поэта Рудольфа Левенштейна. В числе их романс “Разбитое сердце”, начало которого в переводе поэта Виктора Крылова, наверное, многим знакомо: “Я видел березку: сломилась она…” А дальше в нем – о бабочке со сломанным крылом, о подстреленной лани. В финале – о юноше с разбитым сердцем. В общем, чувствительные стишки. Их запели в народе, потом – на сценах.
Двух русских музыкантов прошлого века Б.Л.Шиллера и Е.М.Дрейзина мелодия подвигла на дерзость: развить шуточку в полнокровный лиричный вальс. Шиллеровский вариант почему-то не прижился, а дрейзинский получил широкое признание. Впервые он был опубликован автором в составленной им “Школе-Азбуке” для обучения музыкантов из нижних чинов по новой программе”. Позднее клавир и партитуру вальса напечатали издательства “Ямбор” и “Бессель и Ко”.
Стихи к хоровому варианту вальса Дрейзина в 1943 г. написал Александр Безыменский:
Средь сосен суровых,
Меж темных ракит
В серебряном платье
Березка стоит.
Склонились деревья,
Цветы и кусты
Пред гордым величьем
Ее красоты.
“Выезд троечника”
– так называется стихотворение И.С.Никитина, написанное в 1855 г. А знаете ли вы, что троечник, русская троечная упряжь с набором колокольчиков и бубенцов – это по сути музыкальный инструмент. Ее называли в старину “ямской гармонью”.
От верхней части дуги, в центре которой к кольцу (зге) привязаны поводки коренника, по сторонам ее сыромятными ремешками укреплялись два-три колокольчика, имевших разное звучание. Один основной и два подпевалы. На шеи всех трех лошадей надевались арканы с бубенцами. Большой бубенец (с кулак) именовался “болхарем”, поменьше – “глухарем”. А еще – “гремок”, “гремышок”, “громышок”. В словаре В.И.Даля насчитывается 32 названия бубенцов.
Вспомните, как гармонично вплетается в мелодию у Чайковского во “Временах года” звон бубенцов, как рельефно возникает в памяти красочный, поэтический пейзаж с мчащейся тройкой…
Как войти в образ
Немецкий композитор Вильгельм Рихард Вагнер (1813 – 1883) работал над своими произведениями в одежде, соответствовавшей музыкальному посвящению. Он уверял, что благодаря средневековым костюмам удается точнее воплотить дух и колорит времени в музыке цикла “Кольцо нибелунга”, “Тристана и Изольды”, других произведений. При таком творческом маскараде он и встретил зашедшего к нему Александра Дюма.
Гость посмеялся над причудой маэстро. Но когда тот, будучи в Париже, навестил писателя, то застал его в восточном цветастом халате, широкополой шляпе с перьями и высоких сапогах с раструбами.
– Пардон, – извинился Дюма, – но персонажи моих романов заполняют меня с головы до ног. Только будучи в их форме я могу достоверно ощущать пыл любовных похождений и отвагу дуэлей моих героев.
Оба по достоинству оценили творческую методу и не выражали претензий к этикету приема.
Главный солист “банды”
В середине XIX века в руках бельгийского мастера последовательно родились саксгорн (“горн” – рог. Нем.) и саксофон (“фон” – звук. Греч.). Второй “Сакс” стал главным солистом джазовой музыки.
Джаз, импровизируясь стилями – от негритянского нью-орлеанского диксиленда (“буги-вуги”, “би-боп”, “кул”) до современного блюза – словно идеологический лазутчик, пробрался в Одессу. Загипнотизированный им маэстро Утесов заразил “чуждой музыкой” всю страну, несмотря на то, что доморощенные музыковеды объявили джаз исчадием буржуазии. С помощью “Веселых ребят” джаз завоевал сердца и души миллионов зрителей-слушателей. Тогда даже ярые противники вдруг “поняли”, что саксофон выдувает звуки вполне по-пролетарски. Как и в целом “джаз-банды” (“банд”– оркестр. Англ.), хоть и криминально звучит у нас это название.
А как писательница играла!
Аврора Дюдеван, скрывавшаяся от читателей под мужским псевдонимом Жорж Санд, играла на фортепьяно и пела не хуже, чем писала романы. По крайней мере так уверяли Ф.Лист и Ф.Шопен. И боготворила певицу Полину Виардо, с которой “срисован” образ заглавной героини романа “Консуэло”, оперной артистки.
Пение или секс?
Такой категоричный вставал перед некоторыми энтузиастами церковных хоров XVI – XVIII веков. Хоть вынь да положь, нужны были в католических капеллах детские голоса, не уступающие по мощи звучания мужским. Оскопляли нужное число мальчиков и укомплектовывали штат на клиросе. Напрасно красотки строили глазки знаменитым итальянским оперным певцам А.Берпакки, Каффарелли, Г.Пакьяротти и целому ряду других звезд, поскольку восхождение к славе они начинали с церковных кастратов-певцов. Спеть – пожалуйста, а больше ни-ни…
Кто громче орет
Если в театре горластая компания орет истошными голосами “браво!” или “долой!”, это совсем не значит, что спектакль, концерт фантастически хорош или плох. Кричат не знатоки, не фанаты, не завзятые театралы и не отпетые хулиганы. (Хотя и с этими случается). Если даже они вскакивают на сиденья и свистят. Это, если по-современному, трудоголики. Им хорошо платят – или выступающий артист, или его конкурент. Просвещенные французы назвали этих “работяг” культурно – клакеры. “Клака” – дословно – “удар ладонью”, “шлепок”. Впрочем, по-русски все равно слово как бы с душком.
Виталий ТУМАНОВ.
