Он мирно скончался в половине четвертого дня 6 января 1993 года, в канун русского Рождества. Ему было неполных пятьдесят пять лет. Начавшийся 2008 год – сплошные “круглые” даты для великого Рудольфа НУРЕЕВА. 17 марта Нурееву исполнилось бы 70 лет. Полвека прошло с тех пор, как Рудольф впервые вышел на сцену Кировского театра в Ленинграде – 25 января 1958 года. И в январе же исполнилось 15 лет со дня смерти танцовщика, равного которому мировой балет не знает до сих пор.
“После того, как я умру, – говорил Рудольф Нуреев своим друзьям, – пройдет много времени, прежде чем мои родственники и близкие окончательно разберутся с моими деньгами”. Так оно и вышло. Спустя два года после кончины Торговый дом “Кристи” начал аукцион по продаже вещей великого танцовщика. Страсти разгорелись нешуточные. Родственники, любовники и друзья хотели отхватить у покойного его несметное наследство – семь домов в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, Монте-Карло, Сен-Барте, ферму в Вирджинии, остров в Италии, бесценный антиквариат, драгоценные украшения, картины старых мастеров…
Но эта грязная возня меня мало интересует. Просто я хочу вспомнить первую встречу с Нуреевым, когда он в ноябре 1989 года приехал в Ленинград. Желающих взять интервью у мировой знаменитости было предостаточно. Но Рудольф плохо чувствовал себя и ни с кем из журналистов встречаться не хотел. Он просто вышел в фойе Театра оперы и балета имени С.М.Кирова, чтобы попозировать фотокорреспондентам. Осмотрев присутствующих, мэтр смилостивился и произнес: “Разрешаю снимать меня Ленинградскому телевидению, а на интервью… приглашаю вас”, – указал рукой в мою сторону. Рудольф закончил свою речь.
О такой удаче я не мог и мечтать. До следующего дня не сомкнул глаз. Лихорадочно вырисовывалась биография артиста. Уже с рождения – 17 марта 1938 года в поезде, идущем на Дальний Восток – судьба приговорила Нуреева к вечным странствиям, и он проведет свою жизнь в бесконечных переездах с материка на материк.
Фарида Нуреева ехала к мужу Хамету, политруку Красной армии вместе с тремя дочерьми Розой, Лилей и Розидой. Имя Рудольф она выбрала из-за звучности, а вовсе не в честь Рудольфо Валентино, как считалось одно время. Голливудская звезда немого кино 20-х годов в то время был абсолютно неизвестен простой татарке Фариде.
Во время войны семья переезжает в Уфу. Хамет в августе 1942 года служит на Западном фронте и получает звание майора. Отец очень жалел, что детские годы сына прошли без его участия. А тем временем конца войны все еще не было видно. И Фариде не оставалось другого выхода, как обменивать на продукты гражданскую одежду и обувь мужа.
Когда война закончилась, Нуреев-старший продолжал служить в Германии. В этом же году Рудик впервые перешагнул порог оперного театра и сразу же был сражен красотой открывшегося ему нового сказочного мира. Отец возлагал на единственного сына большие надежды, считая, что у него есть шанс стать инженером, врачом или офицером. А мальчишка грезил театром, занимался танцем и уже стал уфимской достопримечательностью. Вопреки воле отца Рудольф приедет в Ленинград и станет учащимся Ленинградского хореографического училища имени А.Я.Вагановой. Будущий премьер Кировского театра, помимо танца, увлеченно занимался фортепиано, посещал все спектакли зарубежных гастролеров, часто со многими знакомясь. Это сразу привлекло к нему пристальное внимание КГБ. А нежелание вступить в комсомол усилило это внимание.
По окончании Вагановского училища Рудольфа пригласили в Кировский театр, причем сразу в качестве солиста, первым после легендарных Михаила Фокина и Вацлава Нижинского. Его дебют на сцене состоялся 25 января 1958 года. Затем будут балеты “Лауренсия”, “Гаянэ”, “Баядерка”, “Жизель”, “Спящая красавица”, “Дон Кихот”… Он танцует в Вене и на даче у Никиты Хрущева, где знакомится с великими Святославом Рихтером и Дмитрием Шостаковичем, которые тоже были участниками этого загородного концерта на природе.
На май 1961 года намечались гастроли Кировского театра в Париже и в Лондоне. Нуреев попал в поездку случайно – ведь его папка личного дела в КГБ пухла день ото дня. Его первое появление на парижской сцене имело эффект разорвавшейся бомбы. Европа поняла, что на мировой балетной сцене появился гений, равного которому не было со времен Нижинского. Публика просто обезумела. Толпы поклонников преследовали танцовщика по всему Парижу. Мало того, Рудольф целые сутки проводил в кругу своих новых друзей, вызывая негодование сопровождающих труппу кагебэшников. В Москву шли сообщения о его недостойном поведении.
Успех Нуреева рос, как снежный ком. Парижская академия танца присудила артисту престижную премию имени Вацлава Нижинского. Но в день отлета в Лондон Рудольфу сообщили, что он должен вернуться в Москве, чтобы принять участие в кремлевском концерте. Танцовщик понял, что это конец карьере и в аэропорту “Ля Бурже” сделал “прыжок к свободе”, как потом напишут все газеты мира (кроме, разумеется, советских).
Оставшись на Западе с тридцатью франками, уже через два года в паре с гранд-дамой английского балета Марго Фонтейн он станет самым высокооплачиваемым мастером хореографии. Специально для Нуреева будут ставить свои балеты знаменитые хореографы – Роман Пети, Марта Грэм, Джордж Баланчин, Кеннет Макмиллан, Морис Бежар… Он участвует в дорогих теле-шоу, снимается в кино, ставит балеты, возглавляет парижскую “Гранд-опера”, дебютирует в качестве дирижера – и все это делает гениально талантливо. А еще он ведет беспорядочную половую жизнь. У него сотни любовников во всем мире. Они-то и заразят его новым неизлечимым недугом – СПИДом. Смертельно больной он приедет в свой Ленинград в тот промозгло-холодный ноябрь.
Мы сидели с ним в уютном кафе Кировского театра. Рудольф говорил тихо. А глаза его, кажется, жили своей, отдельной от тела жизнью. Он буквально прожигал меня своим взглядом.
– Вы специализируетесь по балету? – спросил он в начале встречи.
– Нет, я пишу о людях, которые служат настоящему искусству. И не важно, что это будет – балет, кино, опера, театр…
– Замечательно. Вы не похожи на наглого столичного репортера. В вас есть какая-то трепетная провинциальность.
– Я родился и вырос в Архангельской области.
– А вы заметили, что мировую славу русскому искусству принесла наша отечественная глубинка? Кремлевские и московские хозяева просто обокрали нашу землю. Они якобы пекутся о благосостоянии народа, простых людей. А на поверку их интересует безопасность собственной жопы. Или я не прав?
– Правы.
– Уезжай-ка ты, классный парень, из этой Богом забытой страны. Тебе здесь (прости, что перешел на “ты”) ничего не светит.
– А вдруг придет умный и понимающий дядя из Кремля, и жизнь наладится?
– Надежды юношей питают… Холодно мне в России, а ведь я почти тридцать лет мечтал снова приехать в Питер, Москву. Именно здесь меня признали более талантливым, чем вашу легенду Владимира Васильева. Поверь, все относительно в этой жизни. Как я завидую тебе, молодому, у которого все еще впереди. Мне чуть больше полувека, а жизнь уже закончилась…
Он долго смотрел мне в глаза. Крупная слеза медленно катилась по изможденному лицу. Руди обнял меня и порывисто вышел из кафе.
На следующий день я смотрел его в балете “Сильфида”, некогда сделавшем Нуреева великим. Но это уже был совсем другой Нуреев. Возраст и болезнь давали о себе знать. Только вот русские поклонники оказались верными себе. Цветам и рукоплесканиям не было конца.
Вторая и последняя встреча с богом танца произошла три года спустя в Париже, куда я приехал благодаря мой новой знакомой и любимой женщине, супер-звезде французского кино Доминик Санда, с которой Руди дружил. У него вообще было много знакомых в среде небожителей – Жаклин Кеннеди, королева София, семейство Ротшильдов, Элизабет Тейлор, Жан Кокто, Франко Дзеффирелли, Софи Лорен, Герберт фон Кароян, принцы и принцессы (в том числе любимица британцев Диана)… Список можно продолжать. Все они были на последнем публичном появлении Нуреева в “Гранд-опера”. Побывал там и я.
8 октября 1992 года Нуреев смотрел свою последнюю премьеру – балет “Баядерка” из ложи Пале Гарнье Парижской оперы. Когда занавес опустился после заключительного акта, Нуреев решил раскланяться перед публикой. Он знал, какой эффект произведет его появление на сцене. Когда занавес поднялся, Рудольф стоял посередине сцены, поддерживаемый друзьями. Его приветствовало ошеломленное молчание, сменившееся громовыми аплодисментами поднявшейся с мест публики. На какую-то долю секунды Нуреев сбросил поддерживающие его руки и принял командование над сценой – единственным местом, где он по-настоящему чувствовал себя дома.
Улыбаясь и черпая силу из восторгов зала, он устало поднял руку в приветствии и прощании. Не успел опуститься занавес, как артиста стали поздравлять французские официальные лица. Рудольф в приватной церемонии на сцене восседал на троне Раджи. Министр культуры Франции Жак Ланг наградил Нуреева знаками отличия Командора искусств и науки, одной из высших наград Франции. Затем выстроилась огромная очередь знаменитостей и просто поклонников Рудольфа, которые желали поздравить его с премьерой. Дошла очередь и до меня. Вручая белые розы, я только и мог по-русски сказать: “Храни вас Господь”. Руди внимательно посмотрел на меня и прошептал: “Никогда не оглядывайся назад, иначе свалишься с лестницы”.
Эта фраза для меня стала жизненным девизом.
Владимир ВАХРАМОВ.
