Я всегда испытываю чувство неловкости, когда на экране демонстрируются сильные интимные переживания. В последнее время порнографическими кажутся мне «душевные» передачи Центрального телевидения. Как это ни странно, реалити-шоу не вызывали такого отторжения. Молодые герои «За стеклом» и в «Домах» излучают такую степень эксгибиционизма, что нравственное негодование моих коллег кажется беспредметным. Когда непрофессионалы добровольно и с восторгом врываются на экран, они вызывают сочувствие.
Иное дело профессионалы в игровых сюжетах. Экранное искусство почти целиком и полностью строится на раскрытии тех сторон бытия, которые недоступны для непосредственного наблюдения «обычного» зрителя или читателя, будь то фэнтези или глубины бессознательного. Эстетическая дистанция делает недопустимое в быту допустимым в художественном произведении, в том числе и на документальном материале. Пересечение границ здесь способно породить самые разные эффекты. А поскольку в культуре все взаимосвязано, цепная реакция чревата катастрофами.
Я вспомнил об этой особенности восприятия, когда смотрел передачу Андрея Малахова «Пусть говорят», посвященную памяти Геннадия Бачинского. Превращение поминок – по определению предназначенных для близких людей – в публичное зрелище балансировало на грани святотатства. Невольно создавалось ощущение, что все присутствующие, дорвавшись до софитов, паразитируют на воспоминаниях о Геннадии… Мир экрана стал реальнее самой реальности. В медийном пространстве на наших глазах радикально изменялись пропорции: радиоведущий становился равновеликим святому, а его гибель превращалась в развлекательное шоу, главной целью которого оставался рейтинг – привлечение к экрану платежеспособной аудитории с кошельком, подтверждающим действенность рекламных вставок.
Кирилл РАЗЛОГОВ.
Полная версия статьи опубликована в журнале “Компания” (www.ko.ru) №03 (496) за 2008 г. (главный редактор Евгений Ю.Додолев).
