Уже и девятый день прошел, а я все не могла отважиться позвонить Наталье Ивановне Александровой по поводу безвременной кончины ее мужа, моего любимого поэта и мыслителя Валентина Дмитриевича Берестова. Мне казалось, не найду приличествующих слов, не придумаю. Я их и не нашла. Наталья Ивановна все поняла и сказала: “Напишите коротенькое воспоминание о Валентине Дмитриевиче, это будет ему лучшей памятью. Сейчас каждый штришок дорог”.
…В те дни я была буквально подкошена историей с ландышами, столь незначительной для всех, кроме меня, что никто, кроме меня, ее и не заметил. Зато подо мной качнулась планета. От сознания, что дорогой тебе человек страдает бестактностью, душевной глухотой. Что жизнь отдана государству, которое тебя просто выкинуло за ненадобностью. От ущемленного достоинства. А может, это просто “комплексы”?
Естественно, мне хотелось узнать мнение человека, у которого невозможна девальвация души. Валентин Дмитриевич от природы добр и, кроме того, видит жизнь – в моем представлении, конечно, – с высоты Вечности как поэт, философ, археолог и просто умница. Уж он-то разберется. А я как раз готовлю интервью с ним, беседуем “за жизнь” на крохотной кухоньке Берестовых. Подсознательно я, возможно, ждала, что он пришлепнет заживляющий пластырь на мои душевные царапины, о которых и рассказать кому другому – не поймут. И в самом деле: экая беда – кто-то на твоих глазах ландыши купил…
Из диктофонной записи:
“По улице современной Москвы идут две подруги, одного возраста, неглупые, неленивые. Одной повезло: она работает, другая еле сводит концы. Так жизнь распорядилась. Одна покупает три букета ландышей, потом небрежно кинет их в вазочку на рабочем столе. Другая в эту ночь не сможет уснуть. Как вы думаете, Валентин Дмитриевич, от чего. От обиды? Или это и есть зависть?”
На кассете – длинная пауза. Диктофон не в силах передать, как внезапно изменилось лицо моего “солнечного” собеседника, недавно такое улыбчивое, добродушное. Кажется, Валентин Дмитриевич понял, что дело вовсе не в ландышах, а в той невидимой баррикаде, которая пролегла по нашим душам в перестроечные годы. И хоть я не говорила, понял, что именно со мной это приключалось. Он как-то выпрямился, уперся руками в знаменитую “берестовскую” кушетку, будто хотел привстать, набычился – это очень точное слово. От улыбки не осталось и следа.
Наконец, не сказал – изрек, припечатал: “С этим человеком дружить нельзя”. Не для интервью сказал, для меня.
Тут уж во мне взыграл “синдром Эдика” из “Кавказской пленницы”. Уж как сурово обращался он со своим “керогазом”, пару раз даже пнул предательски неподвижную шину. И Шурик не удержался, тоже пнул. Ах, какая психологическая сцена! Разве с нами не происходит такое: ругаем близких, костерим, в порошок стираем. Но стоит тому, кто нам посочувствовал, как-нибудь ненароком задеть нашего обидчика, мы тут же кидаемся на его защиту. Вот и я бурно, горячо стала доказывать, какой замечательный человек моя подруга, в беде никого не оставит, первая спешит на помощь. Валентин Дмитриевич стал еще пасмурнее, еще крепче вжал кулаки в кушетку, изрек еще жестче: “С этим человеком дружить нельзя”.
Я не вписала этот эпизод в интервью. Не потому, что ландыши внесены в Красную книгу; у нас ведь и сам воздух скоро станет дефицитным, это вовсе не значит, что мы перестанем дышать. Да и ландыши были явно садовые, продавались “легально”. Не вписала, пожалуй, – из сочувствия к тем нашим близким, кого мы по-прежнему любим, к нашим коллегам и друзьям, которые даже не заметили, как прорвали “ландышевые баррикады” и удалились – не столько от нас, сколько от самих себя.
За прошедшие с той поры два года мне, конечно же, дарили ландыши. И каждый раз, когда из рук друзей получаю это крохотное диво, неизменно вспоминаю сжатые руки и суровое лицо человека, вобравшего всю мою тогдашнюю боль, которую многие бы и под микроскопом не разглядели. Индульгенцию на право не заметить, что с нами произошло, как многое поменялось вокруг, он мне не выдал. Но с той поры я знаю: по одну сторону “ландышевых баррикад” со мной – Валентин Дмитриевич Берестов. Был – и останется, пока душа способна уловить тонкий аромат этих весенних цветов.
Нина КОРИНА.
