Публикуя отрывок из новой книги А.Н., мы лишь иллюстрируем текст, напечатанный справа. Обращаем внимание читателей, что на момент выпуска произведения в свет В.С.Ч. был действующим премьером РФ – Ред. ИД “Новый Взгляд”.
Александр НИКОНОВ
ПОДКРАВШИЙСЯ НЕЗАМЕТНО
Повесть о настоящих людях
Все совпадения имен и событий считать случайными
Дома мужа не было. Зато вместо него лежала записка, на которой голубовато-перламутровым по гербовой было каллиграфически написано: “Зайка мая! Твой Филя пашел в магазин за филе. Заодно куплю уж водки Апсалют”.
– Тебе только про зайку и петь, грамотей, – бормотнула Пугачева.
Вскоре пришел и ее лучезарный, ослепительный, тугозадый муж.
– Ну что, купил филе? – спросила Пугачева механически почесывая “мягкое подбрюшье Европы”, как она называла свою мохнатку – песцовое манто. Пугачева часто носила манто: у нее зябли ноги.
– Купил, – лаконично ответил тугозадый и стал доставать из золотой авоськи куски нежнейшей бакланьей вырезки, баночки с замаринованным в яблочном уксусе филе соловья, замороженные яйца барана – полуфабрикат для супа кандей. Кроме того, на свет божий были извлечены фаршированные костной мукой бизоньи рога, мездра молодого осла, планктон в китовом усе и два ласточкиных гнезда.
– А гнезда где купил? – спросила Пугачева, подозрительно оглядывая коричневые глиняные шары.
– У дворника. Он на чердаке сорвал. Экологически чистый продукт, – объяснил Филипп.
– Блин, хозяйственный какой! Теперь иди и отмой их от кошачьего дерьма.
– Там еще внутри птенцы насрали в прошлом году, – похвастался Филипп. – Но мыть нельзя: глина размокнет.
– Ну, оставь для навару: давай говно жрать, давай!
– Не кипятись, зайка моя, не кипятись, любимая, я ведь хотел как лучше.
– Ты всегда хочешь как лучше, а получается… Ты зачем на приеме к Черномырдину приставал?!
– Я-а?! Ну… Все ж таки он наш президент.
– Кто президент, придурок? Кто президент?!
– Ну прости, ну ошибся. Ну не люблю же я эту политику, сама знаешь. Политика – грязное дело… Я творчество люблю…Ну не Черномырдин. Этот… Пельцин.
– Какой еще Пельцин?! Ельцин! Ты же на концертах за него голосовал! “Зайка моя”!.. Господи, и они еще говорят, почему мы периодически ссоримся… Потому что ты дурак! Так, а Черномырдин кто?
– Черномырдин… Он… Он главный в этом… начальник этого…
– Ну!…
– Сдаюсь.
– Твою мать! Запомни раз и навсегда, заруби себе на носу – премьер-министр он!
– Премьер-министр, – послушно повторил Филипп.
– Что это значит?
Филипп опустил голову.
– Сто раз объясняла, сто раз! Это первый министр. Над всеми министрами начальник. Министр – это умный человек. Поэтому министром тебе не быть никогда. Разве что президентом.
Размышления Пугачевой о политике прервал звонок телефона.
– Аллоу, – ласковым голосом привычно протянула Пугачева.
– Алла Борисовна? – раздался в трубке низкий и до боли знакомый бас.
Такой бас однажды уже был в ее жизни. Это произошло в промежутке не то между вторым и третьим мужем, не то между третьим и четвертым. Ах, какой это был мужчина! Настоящий полковник. Александр Кукуевич Зубоскал. Грудь его украшали многочисленные ордена и медали, поэтому, когда они занимались сексом, в гостиничном номере стоял успокаивающий звон.
– Сними свои побрякушки, – злилась Пугачева. – Все груди исцарапал.
– Хирурги новые пришьют, – топорно шутил полковник и пушечно хохотал в такт возвратно-поступательным движениям.
Шло время, и перед Аллой раскрывалось подлинное лицо настоящего полковника. Он оказался не настоящим полковником, а разжалованным генерал-майором. Наказание постигло бравого вояку за половую связь с женами вышестоящего командного состава. Надо сказать, Алла недолго была очарована полковником. Тем не менее что-то ностальгическое и волнительное шевельнулось в отупевшей душе Пугачевой.
– Сашок? – сдавленно прошептала она.
– Я! – уставно отозвалась трубка.
– Ты все такой же дурак и солдафон? – В голосе Пугачевой не было издевки, только безмерная нежность и печаль. – Ты все такой же стоеросовый дурак и не снимаешь сапоги, когда любишь своих многочисленных женщин?
– Так точно, – озадаченно пробасила трубка.
– А помнишь, жеребец, как мы сношались с тобой через дупло старого дуба? – Алла скосила зрачки на Филиппа. Она нарочно хотела сделать мужу побольнее и боялась только, что он ничего не поймет из разговора.
– Не припоминаю. А это точно Алла Борисовна Пугачева? – растерянно спросил низкий бас.
Теперь уже заволновалась Пугачева. Что такое происходит? Да еще Филька сзади пристает: “Алла! Почему ты мне ничего не рассказала про дупло?”
– Отзынь, – отмахнулась Пугачева – Нет, это я не вам. А вы разве не Александр Кукуевич Зубоскал?
– Никак нет. С вами говорит Александр Иванович Лебедь.
– Александр э-э… Иваныч. Я слушаю вас внимательнейшим образом. Я просто перепутала вас с одним старым пердуном из армии.
– Я уже догадался.
– Похвально. Военные всегда отличались острым умом и практической сметкой, – подколола Пугачева, но толстокожая птица укол не почувствовала.
– У меня есть до вас дело государственной важности, Алла Борисовна. Нам нужно встретиться и поговорить, но не по телефону.
– А чем вам не нравится мой телефон? – возмутилась Пугачева. – Вы хоть раз его видели?! Если бы вы видели, вы бы тогда не говорили такую ерунду. Он весь сделан из золота. Корпус из белого, а диск из красного золота. Кроме того, в центре диска располагается крупнейший в мире изумруд, подаренный индийским раджой принцу Шакья Муни…
– Алла Борисовна, я имел в виду возможное подслушивание телефонного разговора.
– Я так и поняла, не дура, – буркнула Пугачева. – Ладно, где встречаемся?
– Завтра в 12.00. Возле памятника Пушкину на Тверской.
– А как мы узнаем друга друга?
– Я буду стоять и держать на руках белого лебедя.
…Когда Алла Пугачева увидела мужественного Лебедя, она испытала какое-то неведомое ощущение.
– Ах, что вы от меня хотите, мужчина? – томно спросила Пугачева, чувствуя, как тает ее сердце в присутствии генерала.
– Вы знойная женщина, – пробасил комплимент генерал. – Будто вы не знаете, чего хочется по весне генералам.
– Ах, – скромно потупила глазки рыжая. – Вам, генералам, всегда хочется думать только о деле – как достроить дачу.
– Это, простите, херня! – возразил Лебедь. – И мы, генералы, не чужды тонкости. Вот пожалуйста. На волю птичку выпускаю при светлом празднике весны.
Генерал взмахнул дланями и подкинул птицу-лебедя вверх.
– Лети!
Но грузный лебедь один раз тяжело махнул крыльями и рухнул на грязный асфальт.
– Сука, – не растерялся генерал и пнул наглую птицу кованым ботинком. – Лети, говно!
Но лебедь, вместо того чтобы воспарить, радуя Пугачеву и бегающих вокруг детишек, отлетел от удара под лавку и там затих. И у него еще, кажется, оторвалась голова.
– Ладно, к делу, – прервала лирическую тему Пугачева. – Вы ведь не комплименты мне пришли говорить?
– Так точно. Не комплименты. Голую правду про вашу электоральную привлекательность.
– Вот только пошлить не надо, – озлобилась Пугачева. – Нахал! Что за глупости! Дался ему мой электорат! Ты, хамло, моего электората теперь хрен увидишь! Электорат ему подавай! Вот хотела показать, а теперь не покажу! Потому что с женщиной не умеешь обращаться! Сначала надо о прекрасном с ней поговорить, про весну, про звезды! Лапши навешать, а уж потом к электорату грязные лапищи тянуть! На что уж мои мужья му…аки были, а и то вечно в театр звали!
Лебедь опешил.
– Короче. Докладываю. Вас мне рекомендовали, как лицо с самым большим электоратом в этой стране.
Чувства Пугачевой были смешаны. С одной стороны, ее смущала развязность генерала, с другой льстила его оценка.
– Алла Борисовна, я понимаю, это непростое решение, но все-таки – вы согласны? Кстати, договориться нужно на берегу. Я буду играть главную роль, роль ведущего, а вы сыграете роль толкача, что с вашим отзывчивым электоратом несложно. Ну как, по рукам?
– Ладно, согласна. Вы и черта уговорите. Когда?
– Потерпим до 2000 года, Алла Борисовна. Раньше соваться просто бесполезно. Сейчас выбор уже сделан, и не мне с ним тягаться, – Лебедь кивнул наверх.
– С этим дураком? – воскликнула Пугачева, имея в виду Филиппа. – Да пошел он к черту! Он даже ничего не узнает!
Лебедь умудренно улыбнулся.
– Узнает, Алла Борисовна, еще как узнает! Вы себе даже не представляете, насколько он хитер! До свидания, Алла Борисовна.
– До свидания, – растерянно сказала Пугачева и, опустив голову, поплелась домой. Из глаз ее капали слезы. Вот они все такие, эти мужчины – раздразнят и бросают!