Из Чечни вытесняют русскоязычных. Причем, не важно, украинец ты или калмык, русский или татарин. Происходит это обычно так: в считанные минуты средь бела дня чеченцы врываются в жилища и под угрозой расправы выгоняют хозяев на улицу. Случается, что захват происходит по другому сценарию: в квартире или доме остаются трупы хозяев, попытавшихся защитить себя и имущество. И тогда в два-три дня сюда въезжают новые квартиранты.
В час дня в квартиру Лыковых постучали. Как только хозяин открыл дверь, двое чеченцев в камуфляжной форме сбили его с ног, прикладом автомата отшвырнули выбежавшую на шум жену и ворвались в дом. Но, видно, не рассчитали бандиты, что “дядя Миша”, как звала Лыкова вся грозненская округа, окажется не робкого десятка: ухватился за ствол и повис на нем: ”Я три войны прошел и живым остался, а ты меня, гад, как собаку пристрелить хочешь?! За что?” Как знать, может быть, мужество старика и его жесткий отпор остановили бандитов. Они, пригрозив оружием и дав автоматную очередь по потолку, ушли, предупредив, что скоро вернутся. В этот же день боевики наведались еще в две русские семьи, что жили в том же доме массива Березка. К вечеру Лыковы, бросив нажитое долгими годами и нелегким трудом имущество, уехали в Ингушетию. Их приютили бывшие соседи. Они кормят беженцев, дали им одежду и обувь. Ну а дальше-то что делать?
Семья у Лыковых большая – сам Михаил Константинович, жена, дочь, двое внуков. Причем, внучка, четырнадцатилетняя девочка, тяжело больна. Галя глухая и нуждается в постоянной медицинской помощи. Возвращаться в Грозный семья боится. Больше всего беспокоятся Лыковы за Галю – как бы не обидел кто инвалида. Время от времени Михаил Константинович все же наведывается в Грозный, проверяет, не занята ли квартира, на месте ли мебель, вещи. Уступать чеченцам за здорово живешь четырехкомнатную квартиру не собирается: “Не для того я с сорок седьмого года в Чечне работал, чтобы свое жилье чужому дяде дарить”, – говорит. Сейчас за квартиру дают 10 миллионов рублей, да и то если за куплю-продажу возьмется кто-нибудь из знакомых чеченцев. А что можно купить на эти деньги в России?
Вот что рассказала мне другая жительница Грозного Д.Максимова: “Здесь творится такое беззаконие, что молчать больше нельзя. Жизнь русского человека ничего не стоит. Местные чинят над нами настоящие зверства. Например, двадцать шестого декабря девяносто шестого года на Нефтяной улице убили мужа и жену Чайкиных. Изрубили на куски и даже топор оставили в голове! А их квартиру в этот же день заняли. Через два месяца на этой же улице убили мужчину по фамилии Железняк. Во Втором Ташкалинском переулке случилась такая же трагедия. И все из-за жилья. Это только единичные случаи, за ночь бывает несколько убийств. Что нам делать? Куда уезжать, если мы никому не нужны – ни тут, ни в России?”
Кое-кто отваживается на свой страх и риск уехать из полукриминальной республики. Одни устраиваются у дальних родственников, другие скитаются по чужим углам, третьи ждут помощи от Федеральной миграционной службы. Валентина Лебедева уехала в Новороссийск. Ее грозненская квартира разбита, вещи разграблены, погиб во время войны отец, в страшных муках умерла мать. На старости лет Валентина Дмитриевна стала бездомной, нищей. Живет с семьей в маленькой комнате общежития, спит на полу. До сих пор не может получить ни субсидию за утраченное жилье, ни компенсацию на строительство нового. Квартиру предлагают ждать 15 – 20 лет.
В миграционной службе на все вопросы один ответ: “Нет денег!” Когда будут – никто не знает. “В Чечне жить невозможно, – говорит Лебедева, – но и за ее пределами не легче”.
В Федеральной миграционной службе зарегистрировано 55 тыс. беженцев из Чечни. Предположительно в ходе военных действий пострадало около 140 тыс. человек. Для того чтобы выдать всем нуждающимся компенсацию на жилье, нужно 3 трлн рублей. Денежную компенсацию в размере 60 – 65 млн рублей успели получить 300 человек. Новое жилье выделено 1270 семьям, остальным приходится рассчитывать только на свои силы.
Мы отправились в ФМС с тем, чтобы прояснить ситуацию, и вот что узнали.
Почти год между ведомствами – минсоцзащиты, которое влилось сейчас в минтруда, министерством финансов и ФМС идет спор о том, сколько, на каких условиях и из чьего кармана платить беженцам. Не известно, как скоро стороны придут к согласию. До той поры, как вы сами понимаете, никто не получит из казны ни рубля. Как оставшимся русскоязычным выехать из Чечни? Трудный вопрос. В свое время предлагалось в порядке эксперимента федеральным войскам выводить и вынужденных переселенцев. Были сделаны необходимые расчеты по срокам и средствам. Эту инициативу власти не поддержали. Так что людям, желающим уехать, к сожалению, приходится рассчитывать лишь на собственные средства. Центры временного размещения в Томске и Кургане готовы принять несколько десятков семей. На сегодняшний день беженцы могут найти кров и работу в Новгородской, Томской, Амурской, Нижегородской, Калужской областях, в Башкирии, Чувашии. Пять регионов закрыты для приема беженцев. Это Москва и область, Санкт-Петербург и область, Краснодарский край, Ставрополье и Ростовская область.
Очень непросто начинать жизнь с нуля – без крова, понимания, помощи и надежды. И хотя мир не без добрых людей, заботу о беженцах должно было взять на себя государство. Но у него сейчас иные интересы.
Наталья ЛИХАЧЕВА, МФ.