Чтобы создать Империю Форда, необходимо было, чтобы сотни, тысячи, миллионы автомобилей выходили из заводских ворот. Чтобы произвести такой количественный переворот в автомобильной промышленности, нужна была конструктивная идея, давшая бы качественно новый подход к производству автомобилей. Такую идею Генри Форду косвенно подсказал (если следовать за сюжетом романа Э.Синклера) один из его рабочих – Эбнер Шатт, следивший за рабочими, каждое движение которых было рассчитано инженерами. Так появилась новая форма организации производства – конвейер, которая очень быстро была внедрена не только на автомобильных заводах Форда, но и повсеместно. Конвейер решал не только проблему невиданного увеличения выпуска продукции, но и проблемы научной организации труда, безработицы и занятости рабочей силы, конкуренции.
Появление конвейера действительно произвело такой переворот в промышленности, что даже искусство обратилось к его проблемам. Кто не помнит знаменитый фильм, где маленький несчастный человечек в котелке и стоптанных башмаках попадает на конвейерную ленту, пережевывается до состояния измочаленной вконец и ненужной тряпки и, наконец, выплевывается конвейером?! За ненадобностью.
А все большее и большее количество “фордов” сходило с конвейера через широкие ворота в мир. И из них складывалась история фордовской Империи. Роман Э.Синклера носит такой же подзаголовок и создавался еще при жизни ее основателя.
И вот как это было.
II. “Перед автомобильными промышленниками встала проблема. Чем больше они нанимали рабочих, тем больше рабочие впустую тратили время, переходя от одной машины к другой и мешая друг другу. В компании “Дженерал моторс” кому-то пришла в голову блестящая идея: зачем рабочему идти к работе, не лучше ли пододвинуть работу к рабочему?
Компания “Дженерал моторс” начала ставить опыты, и вскоре лазутчики Генри донесли ему об этом.Он не мог допустить, чтобы его опередили, и занялся тем же. Работа по сборке магнето – небольшой, но сложной части – стала производиться на скользящем столе такой вышины, чтобы рабочим, сидящим на табуретах, было удобно работать, причем каждый выполнял только одну операцию на партии магнето, медленно проползавших мимо. Раньше рабочий, выполнявший работу по сборке магнето, выпускал одно магнето каждые двадцать минут; теперь эта же работа была разбита на двадцать девять операций, производимых двадцатью девятью рабочими, и на сборку одного магнето уходило тринадцать минут десять секунд. Это был настоящий переворот.
Тот же метод был применен к изготовлению мотора. Один рабочий изготовлял мотор за девять часов пятьдесят четыре минуты. Когда сборка была поделена между восемьюдесятью четырьмя рабочими, время сборки мотора сократилось больше чем на сорок процентов.”
Эбнеру Шатту пришлось “…принять участие в опыте по сборке шасси, а шасси – это автомобиль на колесах, но без кузова. Для опыта была приготовлена платформа на колесах и веревке, длиною в двести пятьдесят футов, с воротом, чтобы тянуть платформу. Необходимые материалы были кучками разложены вдоль маршрута, и шестеро сборщиков передвигались вместе с платформой и по пути собирали шасси, в то время как люди с секундомерами и блокнотами записывали время.
При старом способе производства, когда автомобиль, как дом, строился на одном месте, на сборку шасси уходило двенадцать часов двадцать восемь минут рабочего времени… опыт сократил срок изготовления шасси более чем вдвое. Поэтому вскоре пришлось сломать несколько больших корпусов и перестроить их. Была установлена движущаяся платформа, и различные части шасси поступали или при помощи крюков, подвешенных на цепях, или на небольших моторных тележках. Вскоре сборочный конвейер приподняли до пояса, а потом не замедлили появиться два конвейера – один для высоких и один для низких ростом. … Сократили время сборки шасси с двенадцати часов двадцати восьми минут до одного часа тридцати трех минут.
Когда этот метод производства был налажен, появилось непреоборимое желание увеличивать скорость конвейера. Генри Форд мог утверждать, как он постоянно и делал, что конкуренция не нужна и что он не признает ее; но в действительности он всю свою жизнь ни на минуту не прекращал конкуренции. На сотне различных заводов, разбросанных по Соединенным Штатам, делались попытки побить его. В конечном счете победить должен был тот, кто тем или иным способом сумеет больше выжать из рабочей силы. Это была истина, открывшаяся с первым движением первого рабочего, который добывал железную руду или собирал сок на каучуковых плантациях в тропических джунглях.
Отдел сбыта настойчиво требовал увеличения выпуска автомобилей. Когда завод выпускал тысячу автомобилей в день, те, кто руководил производством, знали, что, увеличив скорость сборочного конвейера на одну минуту в час, они в тот же день получат шестнадцать добавочных автомобилей. Почему же не попробовать? Несколько недель спустя, когда рабочие привыкнут к более быстрым движениям, почему не попробовать еще?
Никогда еще не было такого усовершенствованного аппарата для ускорения темпа работы. Достаточно было повернуть выключатель, и тысячи рабочих ускоряли движения. Это был невидимый налог, вроде акциза, который потребитель платит, не сознавая того. Рабочий не имеет секундомера и не может сосчитать, сколько автомобилей поступает к нему за час. Даже если он узнает об этом от того, кто устанавливает скорость конвейера, – все равно это вроде косвенного налога, против которого он ничего не может поделать. Если он слабосилен, десяток здоровяков поджидают за воротами, чтобы занять его место. Молчи и делай, что тебе сказано!”
Роман Эптона Синклера “Автомобильный король” читала Лариса КНЫШОВА. Продолжение следует.
