Большая Никитская улица (бывшая Герцена), названная так в честь древней Церкви Великомученика Никиты, известная с 14-го века и наряду с Тверской, была одной из самых аристократических улиц города. Достаточно сказать, что из пятидесяти домохозяев, живших здесь в 7-ом веке, двадцать шесть имели княжеский титул. В 1995 году Большая Никитская украсилась еще одним памятником архитектуры, восстановленным на средства нынешнего арендатора здания – “Русского Банка Развития” – палатами 17-го века, до недавнего времени скрывавшимися под позднейшими пристройками.
История дома №16 по улице Большой Никитской, ядром которого являются палаты 17-го века, весьма сложна и в числе первых владельцев дома называются весьма заметные исторические личности. Так, например, согласно некоторым исследованиям, одним из первых владельцев этого интереснейшего памятника русского зодчества был князь-кесарь Петра I Юрий Федорович Ромодановский. Позднее, как, в частности, полагал, историк Москвы конца 19-го века Мартынов, палаты принадлежали бригадиру Сумарокову. Однако исследования, проведенные в конце 1980-х годов, говорят о том, Сумароковы палатами никогда не владели и им принадлежал смежный, выходящий на Брюсов переулок двор. Первые архивные и, следовательно, наиболее достоверные сведения о владельцах дома относятся к 1729 году, когда владевший им до этого времени дворянин Григорий Кириллович Арасланов продал его капитан-лейтенанту Федору Петровичу Солнцеву-Засекину.
За счет различного рода пристроек к палатам и возводимых во дворе строений облик дома постепенно менялся и к 1777 году, которым датированы первые графические материалы о здании, в плане имел конфигурацию креста с асимметричными концами. Радикальные изменения здание претерпело в начале 19-го века, когда тогдашний владелец усадьбы купец Иван Петрович Шнур пристроил к палатам большой по размерам флигель, тянущийся до Никитской улицы. Как и большая часть Никитской улицы, усадьба сильно пострадала во время пожара 1812 года. На плане Москвы, снятом в 1813 году все усадебные постройки значатся сгоревшими и нуждающимися в капитальном ремонте, который был вскорости предпринят. Уже осенью 1813 года, согласно “Ведомости о выстроенных обывателями домах и пристройках”, большая часть дома была восстановлена. Облик дома менялся до революции 1917 года и палаты, вернее вобравшая их двухэтажная часть дома, частично использовались под жилье, а частично под магазин и мастерскую. В 1914 году здание предполагалось снести и построить на его месте современный доходный дом (аналогичный тому, который возвышается над зданием сейчас), однако, по стечению обстоятельств, этим планам не суждено было сбыться.
Первые попытки восстановить палаты предпринимались с начала 1980-х годов, когда группа архитекторов института “Спецпроектреставрация” под руководством А.А.Кондратьева выявили части коренных стен палат, выложенных из большемерного кирпича 17-го века с хорошо видимыми следами разобранных сводов первоначальных помещений. Однако вплоть до 1994 года сколько-нибудь значительных реставрационных работ, по причине отсутствия финансов, проведено не было. Более того, в связи с тем, что исследовательские и реставрационные работы подразумевали удаление не относящихся к 17-веку элементов здания, в течении нескольких лет (срок гораздо больший, чем потребовался москвичам на восстановление Большой Никитской после пожара 1812 года), центр улицы Герцена омрачали едва прикрытые лесами самые настоящие руины.
Их “реанимирование” началось осенью 1995 года, когда основной арендатор здания (Психологический Институт РАО) достиг соглашение с “Русским Банком Развития” об условиях восстановления здания. К февралю 1996 года реставрация палат, проводимая под строгим контролем Управления по Охране Памятников г.Москвы была завершена. “Любой вопрос, возникающий по технологии реставрации и ремонта здания обязательно согласовывался с Управлением по охране памятников, – говорит Заместитель Председателя Правления “Русского Банка Развития” Сергей Иванов, – архитектурные и конструктивные элементы 17-го века должны были быть представлены как можно полнее, вплоть до таких деталей, как например, медные дымники на печных трубах и определенным образом изготовленные оконные решетки”.
Учитывая, что большая часть палат дошла до наших дней лишь на страницах архивных документов, можно без преувеличения говорить о том, что внешний и внутренний облик палат был создан практически заново, удачно сочетаясь с их новым функциональным назначением. Проходя по сводчатым помещениям палат понимаешь, насколько они уютнее и подчас даже удобнее обычных банковских помещений, похожих друг на друга как две капли воды. Впрочем, воссоздав памятник русского зодчества новый арендатор здания получил не только респектабельные и красивые помещения в одном из самых престижных районов Москвы, но и, в придачу, почти идеальное банковское хранилище. В качестве такового был использован подвал здания по Большой Никитской 16, ширина стен которого, выложенных снаружи из белого камня, а внутри из кирпича достигает полутора метров. В соответствии с требованиями, предъявляемыми к такого рода банковским помещениям, и без того внушительные стены были оборудованы каркасом из металла и бетона.
Вернувшись через три столетия на Никитскую, палаты 17-го века безусловно украсили этот дорогой для многих москвичей уголок столицы, подчеркнули его историко-архитектурную уникальность. Кроме того, приятно осознавать тот факт, что в последние годы, как это и принято в цивилизованных странах, облик старой Москвы восстанавливается, как правило, не за счет средств налогоплательщиков, а за счет средств заинтересованных инвесторов, умеющих по достоинству оценить историческую и эстетическую значимость памятников русского зодчества.
Илья ХАЙКИН.
На снимках: до реставрации и после.