ПОМОЖЕТ ЛИ РОССИИ ПЕРЕХОД К “БОЯРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ”?

О возрастании роли Совета Федерации в политической жизни страны написано уже довольно много. Появились даже прогнозы, согласно которым в обстановке возникновения очередного политического кризиса верхняя палата российского парламента может стать фактически единственным легитимным органом власти, способным предотвратить угрозу тотальной дестабилизации и распада России. Более того, некоторые аналитики полагают, что и без всякого кризиса в силу объективных обстоятельств Совет Федерации в ближайшем будущем неизбежно превратится во второй по значению (наряду с институтом президента), а может быть, и в главный центр принятия важнейших политических решений. В принципе подобные взгляды, приобретающие все большую популярность в политических кругах, по-видимому, не лишены серьезных оснований.

Действительно, благодаря недавно принятому Закону “О порядке формирования Совета Федерации” произошла институциализация интересов региональных элит. По вековой российской традиции, ни в коей мере не поколебленной и в советскую эпоху, эти интересы пробивали себе дорогу исключительно через руководящие кабинеты в органах исполнительной власти, где главными аргументами становились личная заинтересованность столичных чиновников, отношения землячества и кумовства, а зачастую и вовсе элементарные подношения. Теперь же региональные начальники получили, наконец, законодательную возможность напрямую, через конституционные нормы и процедуры добиваться реализации своей общей цели – постепенного перетягивания значительного объема властных полномочий во всех сферах деятельности из Центра на места. Это консолидирующее начало на сегодняшний день оказывается сильнее серьезных противоречий между отдельными группами местных руководителей, отражающих социально-экономическое и политико-правовое неравенство субъектов Федерации. А если добавить к сказанному такие факторы, как ощутимое участие регионального начальства в контроле над важнейшими ресурсами страны, его возрастающую степень автономности от федерального истеблишмента и более высокую степень сплоченности местных “партий власти” по сравнению с политическими верхами в столице, то перспективы усиления влияния губернаторов и президентов экс-автономий на процесс принятия решений в Москве становятся весьма зримыми.

На фоне консолидации региональных элит положение в федеральном политическом истеблишменте не выглядит столь оптимистичным. В рамках политической модели суперпрезидентской республики, когда в обществе существует опасная, чреватая потенциальным расколом напряженность по различным социальным и политико-идеологическим линиям, когда остаются нерешенными многие острые проблемы государственного устройства России и межэтнических отношений, смена хозяина в Кремле может привести к радикальному обновлению всей федеральной политической элиты, своеобразной “кадровой революции”. Поскольку при этой модели так и не удалось выработать эффективных механизмов согласования интересов различных элитных группировок, кардинальная перетряска в руководящих кабинетах в Кремле, на Старой площади и в Белом Доме с большой долей вероятности способна обернуться резкой дестабилизацией политической ситуации в стране. А если учесть фактор тесной привязки политической и финансово-хозяйственной элиты к бюрократическому истеблишменту, их зависимость от структур исполнительной власти, то возможность очередного срыва страны в продолжительную смуту приобретает вполне конкретные очертания. Но и при сохранении у власти в федеральном центре нынешней администрации ей, в силу наличия в стране довольно значительной и влиятельной оппозиции, так или иначе придется обращаться за поддержкой (разумеется, в обмен на определенные и, возможно, весьма серьезные уступки) к прагматически ориентированным региональным элитам. Получается, что в складывающейся обстановке неустойчивости и неопределенности Совет Федерации объективно становится важным инструментом политической стабилизации, консолидирующим центром российской государственности. Высокая степень вероятности осуществления подобного сценария достаточно очевидна. Однако большинство аналитиков, доказывающих его реалистичность и даже желательность, тем не менее уходят от ответа на вопрос о том, в какой мере новая структура власти будет способствовать преодолению кризисного характера развития страны, да и вообще сможет ли она на практике стабилизировать политическую систему России? Отмечу сразу, что различные концептуальные подходы, обосновывающие целесообразность постепенной трансформации суперпрезидентской республики в “боярскую”, где ключевая роль в принятии политических решений должна принадлежать региональным элитам, на практике не имеют существенного значения. То ли президент поделится частью своих полномочий в пользу консилии губернаторов и председателей областных дум, то ли его самого станут выбирать в оном узком кругу избранных – в конечном счете это вопрос количества, а не качества. Конечно, в поисках контраргументов, оспаривающих целесообразность эволюции политической системы России в направлении “боярской республики” (именно так успели окрестить обсуждаемую модель некоторые политологи), проще всего обратиться к опыту истории. Действительно, в каком-то смысле близкие к ней варианты государственного устройства: Речь Посполитая периода позднего средневековья с ее знаменитым принципом “liberum veto” и Новгородская республика в итоге не выдержали испытания временем. Раздираемые внутренними противоречиями, они в отсутствие интегрирующего начала во властных институтах сошли с исторической сцены, не выдержав натиска более мощных соседей. Можно сослаться, как это часто делается, и на вековую российскую традицию, согласно которой коллегиальные формы управления по определению не соответствуют устоям отечественной государственности. Однако исторические аналогии в данном случае едва ли уместны. Нынешняя ситуация в России настолько сложна и специфична, что ее трудно оценить по меркам ушедших эпох.

Как уже говорилось, в настоящее время главным фактором, консолидирующим позицию различных региональных элит, является реально существующая их заинтересованность в получении возрастающего объема властных полномочий, ныне находящихся в компетенции федерального Центра. Иными словами, по своей природе этот объединяющий фактор играет на деле роль негативного консенсуса. Теперь представим себе, что Центр настолько ослаб, что перестал выполнять функции серьезного оппонента региональных элит. В этих условиях главным мотивом, определяющим их поведение, неизбежно станет отстаивание местных интересов. И тогда при фактическом отсутствии интегрирующего властного начала противоречия между добывающими и производящими, ориентированными на внутренний и на внешний рынок регионами неизбежно выйдут на первый план. Совершенно очевидно, что в новой системе координат политическая модель “боярской республики” сможет выполнять стабилизирующую роль лишь до первого серьезного кризиса. Скажем, потребуется в общегосударственных интересах увеличить долю отчисления в федеральный бюджет от нефтедобывающих субъектов Федерации, а они с полным правом воспользуются своим “liberum veto”… Размышления о возможных последствиях подобного развития событий могут настраивать только на пессимистический лад – рост сепаратизма, усиление дезинтеграционных тенденций и в конечном итоге вновь актуализация вопроса о сохранении территориальной целостности России. Политическая модель “боярской республики” в качестве средства для лечения нашего больного общества может быть только чем-то вроде лекарства, на время притупляющего боль, но не устраняющего причин болезни. Для преодоления кризисного характера развития страны и достижения устойчивой и долгосрочной стабилизации важны в первую очередь не институциональные изменения баланса сил в сложившейся системе властных отношений, зачастую напоминающие игры почтенных государственных мужей в детские кубики. России требуется своего рода отечественный вариант испанского “пакта Монклоа”. Нет, не мертворожденного Договора об общественном согласии, ставшего всего лишь проходной политической декларацией, а всеобъемлющего соглашения, которое зафиксировало бы достижение некоего компромисса в отношении характера и целей дальнейшего развития России, основанного на взаимных обязательствах и уступках различных групп федеральной и региональных политических элит, финансового и промышленного истеблишмента, общественных объединений, отражающих интересы социальных низов, по важнейшим политическим, экономическим и социальным проблемам. Но для этого необходима революция в сознании целого общества, все еще продолжающего в своем поведении руководствоваться логикой времен первоначального накопления – “главное, побыстрее урвать для себя, а дальше хоть потоп”. Однако пока приходится констатировать, что готовности к взаимным уступкам и ограничениям не заметно ни в верхах, ни в низах. А раз это так, то по-прежнему будут в моде всевозможные проекты институционального усовершенствования системы власти, преподносимые в качестве универсального средства по преодолению кризиса. Но телегу, как известно, нельзя ставить впереди лошади…

Андрей РЯБОВ,

политолог


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

СОЦИАЛИЗМ НА КАЧЕЛЯХ ИСТОРИИ
ПОКРОВИТЕЛЬ МОСКВЫ ИВАН КАЛИТА
ПРОТИВОСТОЯНИЕ ОЖИДАЕТСЯ ЖЕСТКОЕ
“НЕ ШЕКСПИР ГЛАВНОЕ, А ПРИМЕЧАНИЕ К НЕМУ”
“ЗВЕЗДЫ” ПАДАЮТ НА ЗВЕЗД
Шансы объединения России и Белоруссии в единое государство
ЦЕНТРИЗМ РОССИИ ПРОТИВОПОКАЗАН
ШОУ – ОНО… И В “РОССИИ” – ШОУ
ГЛУХО, КАК В БАНКЕ
“ЗАКУЛИСЬЕ” “ОБОЗА”
КОГДА НЕ МОЖЕТ ПОМОЧЬ ГОСУДАРСТВО
ЭТО ТВОИ ПАСЫНКИ, РОССИЯ?
ИГРЫ НА ГРАНИ ФОЛА
ОТ “ТЬМЫ” ДО “СВЕТИТ…”
Премьер-министр Ирландии застыл в ожидании…
ПОСЛЕДНИЙ МИНИСТР ИМПЕРИИ
ЧЕЧНЯ: МОСКВА РИСКУЕТ НАСТУПИТЬ НА ОДНИ И ТЕ ЖЕ ГРАБЛИ


««« »»»