ЮМОР КАК ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОММУНИКАЦИЯ
В политическом общении люди зачастую обмениваются шутками, остротами, анекдотами, а иногда и заборными, нецензурно-фривольными выражениями. Вызывая смех, любое подобное сообщение несет в себе сигнал, значение которого может быть понято по-разному. Более того, в зависимости от состава группы и культурной среды оно вообще может утратить всякий смысл. Политическая байка во время церковной службы была бы явно неуместна. И та же история, повторенная в кругу друзей, несмотря на различные политические пристрастия собеседников, может вызвать дружный хохот.
Смех объединяет. Он помогает наладить контакт даже между малознакомыми людьми, разрядить обстановку, снять чувство тревоги, дать необходимую энергию. Особенно в ходу шутки, которые вызывают, хотя бы на короткое время, чувство превосходства над противником. Наиболее часто в этом качестве выступают такие приемы, как гипербола, гротеск, иносказание, фантастика. Ими в совершенстве владел знаменитый русский политический сатирик М.Е.Салтыков-Щедрин, юмор которого поражал современников желчностью и беспощадностью. Гротескные образы Брудастого Органчика, Угрюм-Бурчеева как бы дополняются и оттеняются “глуповцами” – пассивными рабами своих угнетателей. Салтыковские персонажи – и в этом их живучесть – до сих пор обсуждаются не только школьниками, но и академиками, а их живописные характеры кажутся бессмертными.
КУКЛЫ И ДЯДИ
Июльское (1995 г.) наступление Генпрокуратуры на телевизионную передачу “Куклы” просигнализировало: у нас складывается общество, где серьезность и смех в очередной раз расходятся по разным углам ринга. Во всяком случае, профессиональные политики явно опасаются разрушительной силы смеха. Угроза представляется настолько серьезной, что принуждает их перейти в контратаку. Древнее неприятие властями комедий Аристофана, иронии Сократа, фривольностей парижских кукольников, забав русских скоморохов, анекдотов советской интеллигенции снова стало очевидным.
Кажется, вся проблема в том, какова необходимая мера восприятия и смеха, и серьезности. Сегодняшнее состояние российского общества таково, что смех как естественная эмоциональная реакция на парадоксальность и комичность политических ситуаций и персоналий довольно редкое явление. Смешное не достигло рубежа, за которым начинается всеобщее возбуждение и недоверие к властям, а именно этого опасаются сверхсерьезные и уважающие себя политики. Но все же вспомним аксиому мирового опыта – универсальный смех не противостоит серьезности, а оттеняет и иногда очищает ее.
На поверхностный взгляд политический юмор, в отличие от бытового, довольно агрессивен. Поэтому неопытные политики хором утверждают, что юмор и смех направлены против авторитета властей и, следовательно, должны быть ограничены и чуть ли не запрещены. Однако при более подробном анализе вскрываются любопытные подробности.
Становится, в частности, очевидным, что политический юмор является реакцией (иногда неадекватной) на слишком большую концентрацию власти в обществе. Он служит своеобразным способом относительно безопасного высвобождения агрессии. Именно власть, и это ее естественная природа, рождает нормативные запреты и институты подавления. А общество, столь же естественно, ищет любые формы сопротивления авторитарным поползновениям, и, разумеется, юмор не самая худшая из этих форм.
Действия самих политиков зачастую тоже представляют неявную форму агрессии, выраженную в волевых решениях, спорах, компромиссах и так далее. Война слов, которую они ведут, гораздо более агрессивна и комична, чем это кажется участникам политических баталий. В отличие от политиков, юмористы демонстративно демократичны: вызываемый ими смех по своей сути антитоталитарен. Именно поэтому самолюбивые и властные политики зачастую опасаются смеха больше, чем привычной им ненависти подданных.
Однако, заметим, эффект, производимый политическими шутками, анекдотами, комедиями, может нести позитивный, функционально полезный смысл. Он не только способствует повышению культуры политических деятелей, помогает освободиться от штампов, монотонности и однообразия, но и содействует снятию межличностных конфликтов и личных диктаторских замашек. Самое же главное, и в этом общественно-политическая функция юмора – он вызывает общий интерес публики к политике вообще и к ее представителям в частности. Если читатель воспроизведет в памяти некоторых из персонажей “Кукол”, то окажется, что они выглядят привлекательнее, чем в реальной жизни. Так что юмор, вопреки расхожему мнению политиков, в конечном итоге поддерживает стабильность их позиций.
Формы политического юмора могут быть различными, но в своем высшем, а не банальном выражении восходят к общепринятым эстетическим нормам. В противном случае, они воспринимаются как вульгарный жест, плоская шутка. К сожалению, этим грешат даже видные юмористы. Хазанов, например, великолепен в части бытовых зарисовок, чего нельзя сказать по поводу его “бородатых” насмешек над болезненной дикцией Л.И.Брежнева.
СМЕХ КАК ФАКТОР ДЕМОКРАТИИ
Телевидение и газеты, воспроизводящие анекдоты и карикатуры, зачастую рассматриваются публикой либо как умелые манипуляторы, либо как жертвы политического давления. Между тем в демократическом обществе политический юмор объективно является отражением социальных изменений. Среди них – развитие и легитимизация самых разнообразных и, следовательно, демократических форм восприятия политиков населением.
По данным Фонда “Общественное мнение”, вот как ответили россияне на вопрос: “Считаете ли Вы, что средства массовой информации имеют право на сатирическое изображение руководства России?”
Считаю, что “Да” – 69% опрошенных
Считаю, что “Нет” – 13% опрошенных
Затрудняюсь ответить – 18% опрошенных
Юмор самих политиков является скорее исключением, чем правилом. Дело, которым они профессионально заняты, кажется им до чрезвычайности важным – для него необходимы высокий интеллект и уверенность в своих силах. Собственную монотонную серьезность они склонны объяснять высокой мерой ответственности или обязанностями перед избирателями. По мнению многих политиков, массам импонирует тип харизматического лидера, то есть волевого, решительного и, разумеется, серьезного. Такие люди если и позволяют себе шутить, то только в узком, неформальном кругу.
Разумеется, бывают и исключения, характерные, например, для американской политической культуры. Что касается российских политиков, то принадлежность к номенклатуре, бывшей или настоящей, настоятельно диктует им определенный стиль поведения, исключающий всякого рода фривольности. И лишь лидеры с сильным психологическим полем, достигнув высоких позиций, могут позволить себе нарушить правила игры.
Тень Сталина долго лежала на советско-югославских отношениях. Когда Хрущев прилетел в Белград на переговоры с Тито, тот в сопровождении свиты встречал гостя. Один из высоких чиновников сказал Хрущеву:
– Россия и Сталин сделали нам так много плохого, что нам сегодня трудно доверять русским.
Воцарилась напряженная тишина. Хрущев подошел к говорившему, хлопнул его по плечу и сказал:
– Товарищ Тито, когда тебе понадобится провалить какие-нибудь переговоры, назначь главой делегации этого человека.
Смех снял напряжение.
Нынешние руководители не лишены юмористического дара, хотя порой он проявляется неосознанно. Здесь и “проглатываемые суверенитеты”, и обещания “вылечить сифилис за два укола”, но наибольшую известность обрела фраза премьера: “Хотели как лучше, получилось как всегда”.
ШУТЫ И КОРОЛИ
Высмеять правителей – давнишнее и постоянное желание подданных. Опасности, ожидаемые на пути реализации этого желания, редко кого останавливают. Аналитики замечают, что анекдот интересен лишь тогда, когда за него можно попасть в тюрьму: “Хорошие шутки и политические хохмы нуждаются в репрессиях”.
Скрытый конфликт между лидером и массой мог бы разрешаться на ранних стадиях путем обычных процедур, главная из которых – свобода слова и печати. Общественное мнение особенно болезненно реагирует на получение тем или иным политиком незаслуженной награды. С социопсихологической точки зрения это вполне объяснимо: каждая группа, каждый человек получает определенное вознаграждение в обмен на участие в социальном процессе. Рабочий и служащий получает зарплату, домовладелец – аренду, бизнесмен – прибыль, автор – гонорар. В особых случаях общество выделяет кому-то специальную премию, подарок или орден.
Невозможно представить широкую публикацию анекдотов о Л.И.Брежневе при его жизни. Между тем в любом демократическом обществе это обычная практика. Склонность лидера к самолюбованию не просто осмеивается, но может стать непреодолимым препятствием на выборах. Любовь союзного лидера к наградам и другим атрибутам власти обыгрывалась повсеместно, в любых компаниях, на вечеринках, в обеденных перерывах.
***
– Что такое бормотуха “пять звездочек”?
– Брежнев.
***
На заседании Политбюро.
Брежнев: “Ходят слухи о том, что мы злоупотребляем наградами. Категорически их отрицаю. Только вчера мы отказались от самой престижной награды Республики Мозамбик – золотого кольца в нос.”
Циркуляция огромного количества подобных анекдотов, шуток и их воздействие были настолько ощутимы, что последующие лидеры демонстративно воздерживались от получения несомненно желанных наград. Так, М.Горбачев к концу карьеры явно предпочел международное признание.
В России с уходом старой номенклатуры многие советские анекдоты потеряли смысл. Их вспоминают лишь люди старшего возраста, и то вставляя в сюжет имена нынешних выдающихся руководителей. И это естественно, поскольку на смену одним игрокам приходят другие. Старающегося удержаться у власти не стоит свергать, – как говорится, себе дороже – достаточно изучить и живописно изобразить его самого, заодно и “свиту короля”. Нарциссизм, столь характерный для подобного рода политиков, – благодатная юмористическая тема.
Осуждение всякого рода “хохм” в адрес влиятельных лиц означает в лучшем случае отсутствие чувства юмора. В худшем же – непонимание того, что на самом деле происходит не разрушение или унижение, а выпускание пара из перегретого котла. В этом смысле юморист А.Райкин в советской истории был не только непревзойденным мастером культуры, но и человеком согласия. Итак, “смеяться, право, не грешно”, а в политике – просто полезно для всех участников политических процессов.
Анатолий ДМИТРИЕВ,
член-корреспондент РАН
