ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ПРЕДВЫБОРНЫХ ПРОГРАММ
“БИТВА ГИГАНТОВ” НА ПРОГРАММНОМ ПОЛЕ
В России испокон века повелось, что любая самая разумная программа уступает место напору пресловутого “авось” и экспромтам очередных “спасителей” Отечества. Тем не менее в настоящее время, когда в прессе все чаще муссируются слухи о возможной смене курса, рассмотрение социально-экономических программ основных претендентов на парламентские кресла представляет отнюдь не теоретический интерес. По крайней мере, это дает возможность оценить возможный вектор изменения экономической политики в случае победы на грядущих парламентских выборах тех или иных политических сил. Выборы в Государственную Думу станут индикатором настроений в обществе, которые Президенту в любом случае придется учитывать, чтобы реально претендовать на продление собственных полномочий.
Среди широкого набора претендентов на участие в борьбе за место под политическим солнцем наибольший интерес помимо самой “партии власти” представляют те движения и блоки, идеологами которых являются политики, претендующие на лавры серьезных специалистов в области экономики. К ним, на наш взгляд, прежде всего можно отнести С. Глазьева (Конгресс Русских общин – КРО), Г.Явлинского (ЯБЛоко), Г.Попова (РДДР) и Б.Федорова (“Вперед Россия”). Вполне сознательно за рамками данной статьи остается рассмотрение экономических воззрений таких крупных оппозиционных партий, как КПРФ, Аграрная партия, ЛДПР В.Жириновского, чьи взгляды по ключевым вопросам экономических реформ в значительной мере сформированы позицией Комитета по экономической политике Государственной Думы, возглавляемого С.Глазьевым.
Программные приоритеты Демократического выбора России, на наш взгляд, также не требуют специального рассмотрения, поскольку они реализуются на практике нынешним правительством, по крайней мере в той части, которая касается методов достижения финансовой стабилизации. Очевидно, Е.Гайдар проводил бы этот курс более последовательно и принципиально, а его результаты сказались бы на экономике быстрее и еще более рельефно.
ОЦЕНКА СИТУАЦИИ
Поиск путеводных нитей, выводящих из лабиринта экономических неурядиц, невозможен без комплексного анализа исходной ситуации, выявления клубка проблем, которые стопорят развитие народного хозяйства страны. В связи с этим необходимо остановиться на том, как оценивают основные претенденты на места в Государственной Думе текущую ситуацию в российской экономике, этап, на котором она находится, и, следовательно, конкретные результаты “реформаторских усилий” правительств Е.Гайдара и В.Черномырдина.
Предвыборная платформа политического филиала правительства “Наш Дом – Россия” (НДР) – уходит от прямого ответа на эти вопросы. Вместе с тем в программе содержатся два по сути взаимоисключающих тезиса по поводу итогов реформаторской деятельности последних четырех лет. Первый и основной заключается в том, что либеральный этап реформирования российской экономики практически завершен. Под этим авторы документа понимают раскрепощение рыночных сил и создание благоприятной почвы для модернизации национального хозяйства.
С другой стороны, платформа НДР не могла обойти молчанием тот очевидный факт, что проводимая до сих пор политика оказалась не способной решить все ключевые задачи переходного этапа и прежде всего задачу достижения финансовой стабилизации. Более того, идеологи “партии власти” ,пожалуй, впервые открыто признали, что гордиев узел проблем, сдерживающих модернизацию экономики, не может быть разрублен исключительно либеральными методами.
В рассматриваемом документе опущен и ответ на ключевой вопрос. Каковы причины раз за разом повторяющихся провалов на пути достижения финансовой стабилизации? Немудрено, что ответ на него стал разграничительной чертой, поделившей оппонентов В.Черномырдина на два противоположных лагеря. К одной группе следует отнести Е.Гайдара и его активных последователей в лице, например, Б.Федорова, критикующих нынешнее правительство за недостаточную последовательность в “зажиме спроса”, к другой – считающих, что выбранный Е.Гайдаром сценарий финансовой стабилизации был обречен в силу объективных условий. К числу последних может быть отнесено большинство оппонентов нынешнего экономического курса, и прежде всего С.Глазьев и Г.Явлинский, а также Фонд “Реформа”, который еще в 1992 году прогнозировал формирование в России стабильного механизма “раскрутки” инфляции за счет целого ряда факторов, не учитываемых “радикальными реформаторами”.
ЕЩЕ РАЗ О НЕМОНЕТАРНЫХ ФАКТОРАХ ИНФЛЯЦИИ
Анализируя три неудавшиеся попытки достижения финансовой стабилизации в России (первое полугодие 1992 г.; конец 1992 г. – начало 1993 г.; начало 1995 г.), программа “ЯБЛока” приходит, на наш взгляд, к фундаментальному выводу, имеющему принципиальное значение для оценки предлагаемых различными политическими программами возможных экономических сценариев. Он состоит в том, что инфляция в России имеет не только монетарные корни, но и “некий встроенный уровень, задаваемый отраслевой структурой производства, деформациями собственности и высокой степенью монополизации рынков”.
В силу этого борьба с инфляцией за счет “зажима” денежной массы в обращении натыкается на некие пределы в размере 10% (1992 г.) и 4-5% (1995 г.) в месяц, преодоление которых традиционными ограничениями кредитно–денежной политики оказывается невозможным. К сожалению, наиболее основательные, на наш взгляд, экономические программы “ЯБЛока” и КРО лишь вскользь обозначают немонетарные факторы инфляции, не раскрывая механизма их влияния на финансовую систему.
Среди основных достижений финансовой политики радикальных реформаторов чистится либерализация цен. По мнению авторов программы НДР, в результате этой меры “деформированная система цен, не отражающая никакой экономической реальности, трансформировалась и стала сравнительно устойчивой. Соотношение цен на основные продукты уже не претерпевает существенных изменений. Субъекты рынка получили объективную основу для выработки текущей и долгосрочной стратегии”.
Действительно, идеологи политического филиала нынешнего правительства правы в том, что цены и прежде всего не абсолютные величины, а их динамика и структурные соотношения являются ключевым фактором для самоорганизации экономики на рыночных принципах. Цены являются универсальной системой координат рыночного хозяйства, которые, определяя рентабельность отдельных предприятий, целых секторов экономики, непосредственно влияют на эффективность инвестиций, межотраслевой переток капиталов. Однако утверждение о том, что нынешние цены отвечают условиям рыночной экономики и создают здоровые ориентиры для осуществления “структурного маневра” в национальном хозяйстве, мягко выражаясь, необоснованно.
Фиксированные советские цены второй половины 1991г., то есть после проведения “павловской” ценовой реформы характеризовались следующими соотношениями: 1 тонна дизельного топлива соответствовала 2,03 тонны сырой нефти, тонна стали – 3,03 тонны нефти, тонна алюминия – 23,5 тоннам нефти, тонна меди – 25 тоннам нефти. При этом за 1 пшеницы можно было купить 2 тонны дизельного топлива. Относительные цены в советской экономике существенно отличались от таковых на мировом рынке, где разница в ценах между сырой нефтью, жидким топливом и металлами была значительно ниже.
В чем же причина возникновения ценовых диспропорций? Традиционный ответ на этот вопрос обычно сводится к технологической отсталости отечественной обрабатывающей промышленности, усиленной монополизмом производителей. Это утверждение бесспорно. Действительно, технический уровень большинства российских предприятий не соответствовал стандартам ведущих промышленно развитых стран. Этот разрыв не мог не увеличиться за последние 5 лет инвестиционного голода, проедания амортизационных отчислений и обесценивания основных фондов. Однако дело не только в этом.
Советские цены деформировались вполне сознательно. Обратной стороной относительно низких цен на топливо, энергию и продовольствие была бюджетная дотационность этих отраслей. Целые статьи расходов нефте- и газодобыч (геологоразведка, затраты на поддержание добычи, инвестиции) финансировались союзным бюджетом. Аналогичная схема существовала в сельскохозяйственном производстве, где практиковалась прямая, а также скрытая ценовая дотация через периодическое списание задолженности по централизованным кредитам. Чудес, как известно, не бывает, и за все приходится платить. На “дешевые” энергоресурсы и сельскохозяйственную продукцию бюджет должен был где-то брать деньги. Основные источники покрытия дотаций находились внутри экономики – налог с оборота на потребительские товары, особенно импортные; доходы от внешнеэкономической деятельности (разница внутренних и внешнеторговых цен); завышенные цены (через плановую рентабельность) в отраслях машиностроения. Последнее обстоятельство еще более искажало структуру советских цен относительно реальных издержек.
Подобное ценовое регулирование могло осуществляться только в условиях жесткой централизации почти всех финансовых ресурсов в руках государства, когда изымались в бюджет даже амортизационные отчисления предприятий. Таким образом, в советской экономике не было основополагающих условий для самофинансирования хозяйствующих субъектов.
ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ ЦЕН, НО НЕ РЕФОРМА
Доморощенные “реформаторы”, чьи представления о рыночном ценообразовании укладываются в банальные положения переводных западных учебников, приступая к самым радикальным рыночным преобразованиям, забыли решить один из основных вопросов любой экономической системы – а кто и за что должен платить? Если говорить о трансформации советской экономики в систему рыночного типа, то избавление от дотационности целых секторов народного хозяйства должно было рассматриваться в качестве одной из первостепенных задач. Однако ценовая либерализация проводилась решительно по форме, но “как всегда” по содержанию.
Вместо того, чтобы устранить ценовые диспропорции административной системы, как это имело место, например, в Чехословакии, “чикагские мальчики” из России отпустили цены на все, кроме дотируемых цен на топливно–энергетические ресурсы и продовольственные товары, то есть на те продукты, на которые нужно было повышать цены в первую очередь. По их мнению, это должно было сдерживать общие темпы инфляции. В результате ценовые диспропорции в июне 1992 г. приобрели небывало уродливые формы. К середине мая соотношение цены на сталь к цене на нефть достигли уровня 40:1, на медь – 346:1, на алюминий – 217:1.
Спустя три года, в середине 1995 г., тонна дизельного топлива стоила в 4 раза дороже нефти, то есть разрыв относительно советского периода увеличился почти в 2 раза. На тот же период это соотношение было в 3,7 раза выше, чем на мировом рынке. Цена на сталь достигла 5,65 нефтяного эквивалента, что в 1,7 раза выше, чем в дореформенное время. Одновременно цена алюминия по отношению к нефти достигла соотношения 37,8:1, а для меди – 44,5:1. Особенно опасны “ножницы цен” между промышленностью и сельским хозяйством. В то время как в июне этого года на мировом рынке тонна пшеницы стоила меньше, чем тонна топлива, в России это соотношение было обратным (на тонну дизельного топлива приходилось 1,7 тонны пшеницы).
Либерализация цен не затронула и одной из важнейших диспропорций советской системы – цен на труд и жилье. Жилой фонд остался дотационным. В 1994 г. на содержание жилищного хозяйства бюджеты субъектов Федерации должны были затратить около 27 трлн руб., что примерно равно объемам региональных трансфертов и существенно превышает субсидии федерального бюджета дотационным отраслям экономики.
МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ
Складывающаяся структура цен наводит на грустные мысли. Если в советской экономике при более благоприятных ценовых соотношениях добывающие отрасли и агропромышленный комплекс не могли развиваться существенной подпитки со стороны государственного бюджета, то вполне очевидно, что в нынешних псевдорыночных реалиях их потребность во внешних дотациях стала еще более высокой. Отсутствие средств для саморазвития этих секторов экономики компенсируется весьма хитроумной и запутанной системой льгот, экспортных квот, налоговых послаблений, лицензий и других административных ограничений, которые не только искажают всю систему макроэкономических регуляторов, но и в условиях потери государством эффективного контроля за денежными потоками служат питательной средой для всевозможных финансовых злоупотреблений.
В итоге в российской экономике может надолго укорениться порочная модель “саморегулирования” экономики, когда основные векторы развития народного хозяйства определяются не целенаправленной структурной политикой государства и даже не столь любимой нашими либералами “невидимой рукой рынка”, а достаточно неслучайными внеэкономическими факторами, обусловленными политическими связями и меркантильными интересами наиболее мощных корпоративных структур.
Главной особенностью подобной модели будет гипертрофированная роль бюджета. Он все также будет оставаться важнейшим источником не только структурной перестройки, но и поддержания на плаву базовых отраслей народного хозяйства. Такая система организации экономики не будет вписываться не только в либеральные представления о рыночном хозяйстве, но и в альтернативные подходы к выходу из кризиса, предложенные левопатриотической оппозицией.
В связи с этим возникает ключевой вопрос – а как в принципе можно привести в действие “маховик частных инвестиций” в условиях столь огосударствленной экономики? Более того, дотационный характер российской экономики предполагает настоятельную необходимость в чрезвычайно высоком уровне финансовых ресурсов в бюджет, то есть фискальный характер финансовой системы. Это в значительной мере затруднит проведение налоговой реформы с целью снижения налогового бремени на производителя.
Положившись на “всемогущую руку рынка”, новое российское государство, по сути, самоустранилось от реформаторского процесса. В итоге национальное хозяйство, оказавшись без руля и ветрил, было ввергнуто в состояние свободного падения, а все “родимые пятна” планового хозяйства не только не вывелись сами по себе, а начали воспроизводиться в угрожающих формах.
Чуда не произошло. Экономика с гипертрофированной индустриальной структурой не смогла сама по себе создать стимулы для рыночной самоорганизации. Ситуация осложняется тем, что условия для проведения созидательных преобразований гораздо хуже, чем несколько лет назад. И трудно не согласиться с оценкой нынешней ситуации в программе КРО: “Дальнейшее пассивное следование тенденциям углубления социально-экономического кризиса ведет к свертыванию демократических институтов и установлению криминальной диктатуры, утрате источников экономического роста и перспектив развития общества”.
Владимир ФИЛАТОВ, кандидат экономических наук
Владислав ЦИПКО, кандидат экономических наук
