Когда появились сообщения о причастности Дмитрия Якубовского к краже уникальных книг и рукописей из петербургской библиотеки и о последующем его аресте по этому обвинению, всем здравомыслящим людям стало понятно, что дело тут не столько в книгах, сколько в самом Якубовском. Вокруг Якубовского снова разгорелся ажиотаж, как после его возвращения из Канады. Воспользовавшись тем, что у нас с Димой общий адвокат, я попытался понять и самого Якубовского, и обстоятельства его “Дела”, задав несколько вопросов Генриху Павловичу ПАДВЕ:
— Как вы познакомились с Якубовским?
— Я познакомился с ним в конце 80-х, когда он работал помощником председателя президиума Московской городской коллегии адвокатов. Это было очень поверхностное знакомство: “здрасьте – до свиданья”. Потом он ушел в прокуратуру, и я о нем ничего не слышал. Когда был создан Союз адвокатов СССР, мы пригласили Якубовского на должность секретаря Союза, поскольку он достаточно предприимчивый, хозяйственный, умелый и т.д. Уже непосредственно под моим началом он занимался общими организационными вопросами: помещения, автомобили, телефонизация и другие проблемы, которые он довольно умело решал. Отношения у нас были чисто деловые, не дружеские и не приятельские. Потом он ушел из Союза, и начались все его политические эпопеи, о чем я знал только понаслышке, поскольку мы не общались. Некоторые его действия меня смущали, как и всех остальных, так как они были не очень понятны и не очень известны. Потом он уехал в Канаду.
Когда Дима вернулся и поступил на работу в межреспубликанскую коллегию адвокатов, он позвонил мне и попросил помочь ему на адвокатском поприще. “Генрих Палыч, помогите мне встать на ноги!” – дословно. Это было даже как-то трогательно услышать от человека, о котором столько писали и говорили. Ему действительно нужно было все здесь начинать с нуля. Наши отношения с Димой всегда были такие: он меня – на “вы”, я его – на “ты”, и формально, и по существу. Он был мальчик по сравнению со мной, и мне всегда казалось, что он ко мне относится с достаточным пиететом… Он получил высшее образование, не знаю, когда и каким образом. Вероятно, заочно окончил московский юридический институт. Но диплом у него точно есть.
Человек он достаточно сложный, серьезный, неординарный, безусловно, способный, быстро схватывающий, с хорошей реакцией, невероятной энергией и работоспособностью. Оценивать другие качества своего клиента – моральные, нравственные – не считаю возможным. А оценить его с профессиональной точки зрения я не могу, поскольку он не работал юристом как таковым, а если и работал, то не со мной и не при мне. Его нельзя назвать профессиональным адвокатом, адвокатом он был без году неделю.
— Допускаете ли вы возможность того, что Якубовский мог бы достичь подобных же успехов и высот на Западе, исполняя функции некоего политического советника?
— Не знаю, но мне кажется, что он был бы плохим советником. Он – лидер, сподвижник в каких-то делах, партнер. Якубовский – деятель, а не советник.
— Есть ли в его характере определенный авантюризм?
— Безусловно. Говорю это без всякого осуждения. Более того, в определенной мере авантюризм необходим каждому крупному, масштабному деятелю. Другое дело, чтобы это не перехлестывало за какие-то определенные рамки.
— Как Якубовский общается с людьми?
— Сложно. У него очень сильная воля. Он иногда подавляет собеседника так, что человек даже как-то не очень хочет сопротивляться этому. Его можно назвать настырным, яростным, настойчивым, властным, сильным. В разговоре он может навязать, заставить принять свою точку зрения, прикрикнуть, пригрозить чем-нибудь – не тем, что побьет, конечно, но штрафом, взысканием и так далее. Меня даже удивляла его грубость. Он очень требовательный, иногда – безжалостный и жестокий к подчиненным, он требовал полного порядка и выполнения всех его указаний. Но ведь это замечательно с профессиональной точки зрения! Все первоклассные руководители были такими.
— Оправдано ли существование ореола загадочности вокруг имени Якубовского?
— Безусловно. Даже мне многое в его деятельности казалось и до сих пор кажется непонятным и загадочным, вся эта его эпопея, когда он поехал в Германию и поднялся до очень высоких административных сфер, как он оказался в Канаде, что он там делал, каким образом на него вышли и т.д. Я иногда удивлялся, как он общался по телефону с самыми высокопоставленными людьми, первыми лицами государства – на “ты”, по имени, как будто он им брат или сват. Он знал всех. Я много раз встречался со Степанковым по разным делам, но мы не были практически знакомы. Он был достаточно вельможный, несмотря на свой вид, и мог пройти мимо и не поздороваться. А Дима был с ним на “ты”. Черт знает, как ему это удавалось!
— Близкий друг Якубовского, журналист Андрей Караулов назвал его “героем нашего времени”. Согласны ли вы с этим определением?
— Я ни в какой мере не могу назвать Диму героем нашего времени. Я бы героем нашего времени назвал Андрея Дмитриевича Сахарова. А Якубовского я считаю очень характерным, выдающимся представителем определенной плеяды наших современников. Только так.
— Когда появились первые сообщения о причастности Якубовского к краже рукописей, у многих возникло недоумение, но не потому, что люди считали его безупречно честным человеком, не способным на такой поступок, а потому, что он, благодаря прессе, был наделен сказочным могуществом и богатством…
— Я сам был удивлен до крайности теми обвинениями, которые нависли над Димой. Но если говорить не конкретно о нем, а о так называемом общественном мнении, хотелось бы отметить, что мы, к сожалению, очень часто пытаемся судить о других по себе. Странно слышать, когда говорят: “Якубовский не мог сделать того-то, потому что…” или: “Да если бы у меня было столько денег, вилл, машин, разве бы я повез воровать какие-то книги?!” Или еще вариант: “Неужели, если бы я был адвокатом, я бы пошел на это и так глупо попался?!” Люди ставят себя на чье-то место и говорят, что этого не может быть! Но весь ужас (или все счастье) заключается как раз в том, что все люди абсолютно разные, и в одной и той же ситуации вы будете вести себя так, а я – совершенно иначе!
Существует другая жизнь, другие условия. Например, у нас публикуют сообщение, что некий мультимиллиардер после смерти оказался полным банкротом. И, между тем, он был богатейшим человеком. Потому что часто жизнь на Западе – это жизнь в кредит, он мог набрать кредитов и швырять деньги налево и направо, дарить своим любовницам роскошные гарнитуры. А на самом деле вы богаче его, потому что у вас есть на счету сто долларов, а у него – только долги. Я не могу сказать, был ли Дима действительно так богат, как о нем говорили, поскольку не хочу оценивать его такими обывательскими категориями. Меня интересуют доказательства, и только они.
— Не нанесло ли ущерб “Дело Якубовского” вашей собственной репутации?
— Я слышал, что есть некоторые люди, которые предпочли не обращаться ко мне, чтобы не подумали, что они тоже связаны с Димой: “Тут – большая политика!”
— Каков срок максимального заключения по статье УК, в нарушении которой обвиняют Якубовского, как долго он может провести в петербургских “Крестах” до суда?
— Все хищения у нас сейчас объединены в статью 144, но введена новая статья – “хищение ценностей, имеющих особое значение” – историческое или художественное. По этой статье жуткое наказание – до 15 лет. Но ведь Якубовского обвиняют в самом минимальном соучастии, какое только можно придумать, – преступное намерение, которое даже не удалось осуществить, то, что на юридическом языке звучит как “неосуществленное покушение на соучастие в преступлении”. А максимальный срок содержания под стражей по предварительному следствию по нашему законодательству – до полутора лет. Это варварство, пришедшее из жутких времен, нарушение элементарных прав человека! Вина человека не доказана, а он сидит! По международным нормам, есть два основания для содержания человека под арестом до суда: если он может скрыться от следствия или продолжить свою преступную деятельность. Конечно, надо изолировать убийцу, насильника, разбойника. Но почему должен сидеть Якубовский? Как бы к нему ни относились! Куда он убежит, ведь его сейчас уже весь мир знает в лицо? У него трое маленьких детей, о которых он заботится. Он вернулся в Россию, когда против него было возбуждено уголовное дело, и добился своей реабилитации!
Генриха Падву, известного еще по диссидентским процессам 70-х годов, по делам о наследии Пастернака (“Дело Ольги Ивинской”) и Шаляпина, по защите Анатолия Лукьянова на процессе о ГКЧП, по скандальному “Делу Тристана Дэла” и многим другим, по праву называют “адвокатом для адвокатов”. Далеко не каждый адвокат рискнет защищать другого адвоката, так же, как не всякий врач согласится лечить врача. Для этого нужно быть профессионалом экстракласса, каковым является Падва. На его счету уже шесть успешно завершенных дел подобного рода. Посмотрим, чем закончится седьмое.
Беседу вел Ярослав МОГУТИН
