(по итогам ежемесячного мониторинга “Российские федеральные элиты”)
Вопрос о том, способна ли посткоммунистическая Россия “плавно”, без потрясений и неожиданных “поворотов” политического процесса, перейти из “революционной” стадии слома старой системы к эволюционной стадии строительства нового уклада – рыночной экономики, гражданского общества, правового государства – становится все более острым. В преддверии выборов представительной и законодательной ветвей власти этот вопрос с неизбежностью увязывается с проблемами личных судеб и карьер российского политического класса. Можно выделить три позиции, которые сформировались в кругах отечественного истеблишмента в отношении к выборам и их возможным результатам.
ОТКУДА РАСТУТ НОГИ У “АЛАРМИЗМА”?
Во-первых, это “алармистская” позиция, отражающая панические предчувствия той части правящих кругов, которая не видит для себя места в “первом ряду” после выборов. “Алармисты” явно отождествляют стабильность системы со стабильностью собственного положения во властных эшелонах. Они склонны видеть в угрозе своему положению угрозу реставрации старой политической системы и рисуют подобную перспективу в духе “последнего дня Помпеи”, пугая общество неминуемым, якобы, приходом к власти политиков-популистов, которые будут формировать систему власти по типу большевистской модели. “Спасая” страну от подобного поворота, представители “алармизма” видят выход не в адаптации элиты к умонастроениям общества, а в “адаптации” этих настроений к власти, в формировании каркаса авторитарного режима, диктатуры, опирающейся на неконституционное принуждение.
Политические события рассматриваемого периода дают основания предполагать, что сторонники “алармистских” позиций правы в одном: времени, оставшегося до выборов, вряд ли хватит, чтобы политики, ответственные за жалкое положение современной России, успели закончить свое очередное идейно-политическое превращение и из недавно еще “горячих” радикал-реформаторов стали солидными просвещенными патриотами-государственниками. Главное же, этого времени крайне недостаточно, чтобы убедить в искренности своего нового амплуа широкие круги избирателей. Доказательством чего является судьба черномырдинского движения, которому многие аналитики предсказывали оглушительную победу на декабрьском политическом ристалище, которое должно было в этом случае стать трамплином для прыжка Черномырдина на пост президента.
“Наш дом” на своем втором съезде, состоявшемся в начале августа, пытался приспособить идеологические позиции “партии начальства” к состоянию массового сознания, освоить язык социальных проблем и самокритики (вплоть до сцен, достойных театра абсурда, когда Черномырдин в качестве руководителя НДР подверг “нелицеприятной критике” Черномырдина как главу правительства).
Однако к осени 1995 г. черномырдинская группировка начала проявлять все признаки нервозности. Оказалось, что не только старая радикально-реформистская, “гайдаровская” “партия власти”, потерпевшая поражение на декабрьских выборах 1993 г., не может претендовать на успех, но и “новая”, черномырдинская тоже. “Розовые” иллюзии создателей НДР быстро рассеиваются перед реалиями жизни – несмотря на то, что, действуя методами перехвата идеологии (главным образом, у центристской оппозиции), движение выдвинуло в общем-то достаточно рациональные программные установки. Общество неохотно принимает даже вполне здравые идеи в исполнении нынешней “партии власти”. На ней лежит груз ответственности за многое, с чем “средний россиянин” не может смириться, но главное – нет серьезных текущих успехов.
После покушений на секретаря СБ О.Лобова и на командующего российскими войсками в Чечне генерала Романова, ни у кого, по-видимому, уже не может быть сомнений в том, что на буквально на глазах блекнет и испаряется имидж “миротворчества”, ставший весной-летом козырной картой премьера. К тому же теперь Черномырдин теряет один из важнейших каналов влияния на ход процессов в Чечне и на Северном Кавказе в целом. Инициативой там вновь владеет исключительно президент, который и сам не прочь примериться к нимбу миротворца (он расширяет состав участников своей чеченского пасьянса, вводя в игру фигуры, которые казалось бы, уже не имеют шансов вернуться в официальную московскую политику; несмотря на растущее давление после покушения на Романова президент не спешит вводить в Грозном чрезвычайное положение и т.д.).
К августовской неудаче, постигшей кандидата от НДР на выборах губернатора в Свердловской области, сентябрь добавил провал усилий “второго” в списке НДР генерала Л.Рохлина провести кандидата от армии на выборах на пост мэра в Волгограде. Это поражение тем более симптоматично, что больше 80 процентов мест в волгоградской Думе получили главные противники НДР – коммунисты и левоцентристы.
После кризиса на рынке межбанковских кредитов ослабло доверие к премьеру не только со стороны финансистов и предпринимателей, но и вообще со стороны хозяйственников, прежде надеявшихся на спасительную силу “тэковских” капиталов. Сегодня истинное положение дел вполне прояснилось – ТЭК не только не сможет решить проблемы такой огромной страны как Россия, но его капиталов мало даже для того, чтобы поддерживать порядок на рынке элитных московских банков.
Продолжающаяся по сей день полемика между коммерческими банками и Центробанком по поводу причин кризиса и ответственности за него говорит о сохраняющемся недоверии значительной части финансистов к политике правительства, несмотря на то, что в сентябре премьер, наконец, решился передать в управление консорциуму крупнейших российских банков пакет акций наиболее перспективных российских предприятий. Это решение, из которого может извлечь пользу лишь узкий круг привилегированных, близких к правительству банков значительно осложнило отношения кабинета с менее привилегированными, но более массовыми группами российского бизнеса.
Да и основной замысел, которым руководствовались создатели черномырдинского блока, – преодолеть политическую апатию общества, разбудить и повести за собой “молчаливое большинство”, – скорее всего, нереализуем. НДР вынужден топтаться на том же небольшом пятачке, на котором концентрируется электорат всех “бывших” демпартий власти – “Демократической России”, “Демократического выбора России”, Республиканской партии России, Партии экономической свободы, РДДР, “Общего дела”, “Вперед, Россия!” и т.д. – не более 20 – 25 процентов активного электората, традиционно поддерживающего демрадикалов. Идея создать, опираясь на депутатов НДР, “надежный законодательный тыл” для правительства сегодня выглядит утопией.
Еще более явной неудачей заканчивается попытка создания рыбкинского избирательного блока (ИБИР) – после ухода из него партии российских промышленников (РОПП Щербакова-Вольского), ФНПР и “Моего Отечества”, у объединения, созданного И.Рыбкиным в рамках так называемой “двухблоковой” стратегии, практически нет шансов пройти пятипроцентный барьер, если даже ему удастся собрать необходимые для участия в выборах 200 тысяч подписей.
Разочарование в возможности демократическим путем продлить свое пребывание у власти подталкивает ныне эту группу политиков и ее окружение в сторону упомянутых выше “алармистских” настроений. И.Рыбкин недавно уже озвучил явное нежелание определенных кругов российского истеблишмента проводить выборы в Госдуму. По сведениям из информированных источников, в окружении премьера также идет проработка возможных последствий отмены выборов или, если этого не удастся сделать, роспуска Думы в том случае, если большинство в ней получат представители оппозиции. Сделать это может только президент и, естественно, важнейшей задачей сторонников отмены выборов является завоевание его поддержки.
Очевидно, что решение этой задачи облегчается тем, что сторонники подобных вариантов есть и в президентском окружении. Удобным фоном для реализации их настроений может стать обострение социальных и политических проблем (например, чеченской ситуации, которая чревата новыми террористическими актами на территории России). Тем не менее президент, возможно, понимает, что его руками хотят “таскать каштаны из огня” люди, которых в другой стране не подпустили бы к власти и на пушечный выстрел. Поэтому президент не торопясь изучает ситуацию и укрепляет свои собственные властные полномочия, которые могут быть использованы совсем иначе, чем рассчитывают сторонники отмены или переноса выборов.
ЧЕГО ЖДЕТ ОТ ВЫБОРОВ ЗДРАВОМЫСЛЯЩАЯ ЧАСТЬ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ?
У президента действительно есть предмет для размышлений, ибо вторая позиция, противостоящая идее установления в России чрезвычайного режима, представлена стратегически более дальновидной частью президентского окружения, нацеленной на варианты, ведущие к реализации общих, коренных интересов российской элиты, а не той или иной ее части, пусть и высокопоставленной. В контакте с активной левоцентристской оппозицией, эти политики ищут выход из трудных проблем стабилизации посткоммунистического режима на пути созидания, “строительства” консенсуса между обществом и элитой и видят в выборах не злокозненные происки врагов реформы, а необходимый инструмент ротации политических поколений.
С этой точки зрения, насколько ее можно воссоздать по ряду разрозненных высказываний тех, кто пытается “конструировать модель поведения президента” в рамках взвешенного и стереоскопического видения ситуации, такая ротация сегодня совершенно необходима как средство очищения от деятелей, запятнавших и себя, и российские верхи миазмами переходного периода. В таком качестве ротация и выборы, возобновляющие “общественный договор” между властью и гражданами, являются одним из условий стабильности политической системы в целом, гарантией сохранения общественным организмом позитивных качеств, нажитых нами за бурные годы реформ.
Путь к реализации этой стратегии видится в появлении новых харизматических лидеров, способных перехватить инициативу у антиэлитной популистской оппозиции, договориться с цивилизованными представителями более левых и более правых взглядов, взять на себя груз ответственности за продолжение и, одновременно, существенную коррекцию реформ, за изменение вектора развития всего народнохозяйственного комплекса в сторону внутрироссийского рынка. На фоне нынешнего партийного “половодья” резко возрос спрос на лидеров, “вожаков”, способных говорить с людьми на понятном им, конкретном языке.
Лидер, который мог бы стать новым центром кристаллизации массовой поддержки должен отличаться сегодня несколькими качествами: во-первых, это должен быть достаточно серьезный и трезвомыслящий человек, а не “эпатажник”, наподобие Жириновского, во-вторых, он должен быть носителем более “левой” идеологической парадигмы, чем популярные лидеры прошлого, в-третьих, это должен быть человек достаточно статусный, известный, хотя и дистанцированный от власти, “вписанный” в систему группового самоконтроля российской элиты, но принадлежащий, вместе с тем, к “сделавшим себя людям”, а не интеллигент третьего или четвертого поколения, в-четвертых, он должен персонифицировать те моральные ценности, дефицит которых острее всего ощущается в российском обществе, находящемся в переходном состоянии, дабы слова не расходились с делами.
Появление на политической сцене России таких политиков как А.Лебедь в связке с Ю.Скоковым, Б.Громов, которые лучше, чем кто-либо еще, соответствуют этим критериям (А.Лебедь по опросам общественного мнения является наиболее вероятным победителем на президентских выборах), – это может быть последний шанс, данный судьбой российской элите для выхода из труднейшей ситуации рухнувшего взаимопонимания между “низами” и “верхами”. В концептуальном плане создание широкой левоцентристской оппозиции во главе с реальными, а не кабинетными лидерами, отвечало бы на данном этапе жизненным интересам российского истеблишмента, который не может не понимать, что его долг россиянам уже превысил разумные пределы и что нужна социально и патриотически ориентированная корректировка реформ, что на словах, впрочем, признают все – и Черномырдин, и Чубайс, и Ясин… Давно намечавшийся тандем между Ю.Скоковым и А.Лебедем стал реальностью после отставки и переезда в Москву бывшего командарма. Сентябрьская поездка Скокова в США показала, что эта группа политиков, озабоченных поисками цивилизованного пути смены власти, вполне способна вписаться и в мировой политический Олимп.
Уже на предстоящих парламентских выборах КРО, по-видимому, сумеет сделать то, что должен был бы сделать ИБИР – потеснит нестатусных коммунистов и национал-патриотов, что сделает возможным в дальнейшем два варианта действий – вхождение лидеров КРО в кабинет (на главных ролях) или, если им будет в этом отказано, то раскрутка нового харизматического лидера к моменту проведения президентских выборов. Вполне возможно, что и то, и другое может идти в едином пакете. Во всех случаях в выигрыше останется не какая-то узкая группка властолюбцев, а российйская элита в целом и вся Россия.
Появление А.Лебедя в связке с Ю.Скоковым уже внесло определенные нюансы в соотношение сил на российской политической сцене. Так, последовавшее за этим решение президента авторитетной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора “Альфа” баллотироваться в Государственную Думу по партийному списку КРО может рассматриваться как симптом будущего успеха КРО у избирателей связанных с силовыми структурами, да и просто среди многочисленных поклонников легендарного подразделения. Поглощение КРО мелких “левых” структур типа СПТ Л.Вартазаровой и “левой” фракции ДПР во главе с С.Глазьевым вызвало явное замешательство у руководства КПРФ, которому, возможно, придется в конечном счете присоединиться к левоцентристскому блоку, чего и хочет А.Лебедь, начавший пропагандистскую кампанию против рас– колов в левом центре. К моменту начала подготовки к президентским выборам эта кампания может найти понимание в партийных организациях, а тем более у электората.
ПРЕЗИДЕНТ: ВЛАСТНЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ НЕОБХОДИМО УКРЕПЛЯТЬ ПРИ ЛЮБЫХ ПОВОРОТАХ СИТУАЦИИ
Третья позиция – позиция, которая также рассчитана на стратегическую перспективу – это стратегия президента. Она не представляется однозначно определившейся, скорее она является принципиально двусмысленной, или, точнее, обоюдоострой. Оказавшись в ситуации выбора между двумя позициями, сформировавшимися в отношении выборов в кругах российского истеблишмента, президент имеет возможность взвесить все “за” и “против” каждого из предлагаемых вариантов, но выводы, которые он сделал, достаточно уже очевидны. Шаги президента, предпринятые им в конце лета – текущей осенью, направлены на сосредоточение основных рычагов политического контроля в собственных руках. Это прежде всего продолжение линии на всеобъемлющую концентрацию в руках Б.Ельцина руководства силовыми структурами – ГУО, ФСБ, МВД, более жесткий контроль над информационными потоками, над институтами государственной службы, чему посвящены многие из летне-осенних указов и выступлений президента.
Думается, что подобные шаги отражают не столько личные амбиции этого политика, сколько потребность, созревшую в элитных кругах России в связи с необходимостью контролировать нынешнюю тупиковою политическую ситуацию, характеризуемую отсутствием консенсуса между “верхами” и “низами”, а потому – взрывоопасную, по меньшей мере, труднопредсказуемую.
Президент в последние месяцы неоднократно подчеркивал свою дистанцированность от правительства. В известном интервью “Комсомольской правде” в четвертую годовщину августовских событий 1991 г. он явно вернулся к ранней трактовке своего поста (“президент – локомотив реформ”) и достаточно резко дистанцировался от реализуемой-де ныне (очевидно, правительством) “авторитарной государственно-капиталистической модели”, создающей “рынок для самых богатых”, намекая очевидно на имеющиеся в программных документах НДР апелляции к позитивной роли крупного капитала. Свою же будущую миссию он усматривает в “продолжении экономических реформ, и развитии демократии”. Не подыгрывал Ельцин правительству и на практике. Спася премьера от июньско-июльского кризиса, Ельцин, действуя через свои креатуры в правительстве, начал продожающееся до сих пор наступление на интересы газпромовской вотчины премьера, что показывает, что президенту чуждо упование на трубу, которая-де спасет Россию. Критические ноты в отношении правительственной политики все чаще слышны в ближайшем президентском окружении.
Словом, укрепляя свои властные позиции, Ельцин занимает пока позицию человека, чей контроль над институтами власти делает его хозяином положения. Этот контроль может быть употреблен и во благо и во зло, поэтому судьба страны зависит от того, какая из сил сумеет склонить Ельцина на свою сторону – сторонники “жесткого” антидемократического курса, привыкшие отождествлять свои интересы с интересами страны и потерявшие кредит доверия, или сторонники гибкой линии, выступающие за продолжение и, одновременно, коррекцию реформ.
Алексей ЕЛЫМАНОВ, политолог
