ЮБИЛЕЮ НАЦИОНАЛЬНОЙ АФЕРЫ ПОСВЯЩАЕТСЯ
Представители правительства уже много месяцев подряд твердят о наступлении “новой эры” приватизации – ее денежного этапа, который должен пополнить казну и принести российским предприятиям долгожданные инвестиции.
Между тем, именно в эти дни исполнилось три года с начала ваучерной приватизации, которая была в свое время так шумно разрекламирована за государственный счет. Можно напомнить, что своими основными целями она объявляла формирование широкого слоя частных собственников и социальную защиту населения, повышение эффективности деятельности предприятий и т.д.
Сегодня, скромно справляя “поминки” по ваучерной приватизации, провозглашенные цели можно оценивать как очевидное издевательство и заведомый обман народа.
Вместо формирования слоя частных собственников и социальной защиты населения мы имеем миллионы одураченных вкладчиков, с одной стороны, и глубоко проникшие в систему исполнительной власти структуры, распоряжающиеся бывшим государственным имуществом в свою пользу, с другой.
Ваучеры, несмотря на убеждения г-на Чубайса, никого из рядовых россиян не только не озолотили, не подкатили к подъезду две обещанные им “Волги”, но и фактически оттерли их от раздела государственной собственности России. Были созданы сотни чековых инвестиционных фондов, назойливая реклама которых занимала немало дорогостоящего времени в средствах массовой информации. Где они теперь? Что от их деятельности получил конкретный россиянин и как он воспользовался своей долей национального богатства? За ваучер нельзя было приобрести жилье, возместить расходы по обучению детей, купить лекарства, отдохнуть на курорте. Его хватало разве что на бутылку водки. Зато образовалась кучка людей, которые сколотили на ваучерной приватизации целые состояния. В их числе руководители именно тех структур, которые получили право реального распоряжения собственностью, нувориши, совершившие масштабные спекуляции на чеках и, конечно же, коррумпированные чиновники. Теперь им по карману и огромные виллы, и возможность отдыха в любой точке земли, и обучение своих чад за рубежом, и качественное лечение. Но они не могут олицетворять картину благосостояния общества в целом. Они лишь нарочито подчеркивают катастрофическую тенденцию имущественного расслоения общества.
Вместо повышения эффективности деятельности предприятий и создания конкурентной среды на наших глазах выросли громоздкие империи, не способные к реальным инвестициям, либо не желающие вкладывать быстро сколоченные капиталы в национальную экономику и всеми способами прячущие деньги в зарубежных банках.
Ваучерная приватизация закончилась разделом за бесценок огромных “кусков государственного пирога” в пользу относительно ограниченного числа собственников-временщиков. Далее их, видимо, предполагалось укрупнить, найти среди них либо на стороне так называемых стратегических собственников-инвесторов и перераспределить в их пользу уже приватизированную собственность. Но тут возникли серьезные проблемы.
Во-первых, не так легко оказалось осуществить вторичный передел – здесь перехлестнулись интересы различных мощных корпоративных структур, за каждой из которых стоит конкретное должностное лицо в Правительстве, а их цели не всегда совпадают.
Во-вторых, государство не могло в очередной раз проигнорировать финансовый аспект проблемы – критическое состояние бюджета и опасные социально-политические реалии этого не позволяли. Сейчас вместо фантиков-ваучеров действительно нужны “живые” деньги. Но где же найти инвесторов, которые готовы выложить их в таком объеме?
В настоящее время различные варианты разрешения этих проблем составляют суть российской модели приватизации, во-многом определяемой, ко всему прочему, политическими перипетиями предвыборной борьбы.
Можно ли провести какие-то параллели между прежним, ваучерным и нынешним, денежным этапом приватизации? Есть ли между ними что-то общее и в чем состоят принципиальные отличия?
Вначале об отличиях. Резко сократились темпы приватизации. Из “кавалерийского наскока” она превратилась в вялотекущий процесс. Смены руководства Госкомимущества (Чубайс – Полеванов – Беляев), отставание нормативно-юридической базы здесь совершенно не при чем. Речь идет о качественных различиях между двумя этапами.
Назвать государственные предприятия акционерными обществами, провести символическую оценку их имущества, занести в реестры чьи-то имена как владельцев акций можно весьма быстро. А вот создать условия, в которых реальные инвесторы в очереди будут стоять на конкурсах – это требует времени. А ведь потребуется затем провести подлинную реструктуризацию предприятия, повысить его эффективность, получить доход. На это нужны не месяцы, а годы. Очевидно, что число преобразований будет измеряться не десятками тысяч, а просто десятками. Поэтому никакие скоростные, ударно показательные темпы приватизации здесь невозможны.
Другое существенное отличие касается состава участников приватизационного процесса. Здесь тоже произошли принципиальные изменения. Если на этапе чековой приватизации народ, граждане присутствовали хотя бы номинально, в лице владельцев ваучеров, то во вторичном переделе участвуют только две стороны и вся приватизация заключается в выборе условий сделки между ними. Первая представлена правительством, точнее конкретными государственными организациями и чиновниками. Другая – “могучей кучкой” заранее отобранных, “особо доверенных” структур.
У сторон-участников совершенно разные цели. Это понятно и не требует дополнительных разъяснений. Важно лишь отметить, что эти цели во многом взаимоисключающие, но это не приводит к открытому противостоянию сторон ибо политические факторы делают их союзниками на стадии предвыборной кампании.
Реальный ход событий может сложиться несколько иначе, чем его прогнозируют глашатаи новой “инвестиционной эры”. Декларируемые ими цели скорого экономического оживления и подъема, по всей видимости, будут также с треском провалены, как и благие намерения ваучерной приватизации. В расхождениях намерений и результатов, в несостоятельности очередного правительственного плана заключается то общее, что объединяет ваучерный и денежный этапы приватизации. Но это губительная общность.
Причины иллюзорности, якобы, наметившегося экономического подъема путем вступления российской приватизации в “инвестиционную эру” кроются в следующем.
Новая правительственная идея передать пакеты акций наиболее надежных и перспективных предприятий в залог группе доверенных банков напоминает развитие все той же схемы получения “легких”, “дармовых” денег: мы вам на время имущество – вы нам на время кредит.
Простота “наживы” заключается в том, что нет необходимости строить новые производственные корпуса, закупать оборудование, готовить в массовом порядке кадры. Все это на попадающих в “продажный” список предприятиях уже имеется. У одних хуже, у других получше, поновее. Главное, что все они действуют, приносят доходы и по цепочке дают возможность функционировать другим смежным предприятиям. Кусок достаточно лакомый и банкиры видимо боролись за него не зря. Напомним лишь, что речь идет о наших нефтяных компаниях, морских портах, оборонных предприятиях и других, представляющих живой интерес не только для российских предпринимателей, но и для крупных западных дельцов. Выдав под залог судьбы этих предприятий некую сумму, банкиры надежно страхуют себя от инфляции, получают очень хороший денежных навар и плюс политический капитал.
Однако дальнейшая судьба этих наиболее перспективных секторов нашей экономики окончательно “затуманивается”. Нет никаких гарантий, что передав в залог или в доверительное управление пакеты акций, государство сможет их заполучить (выкупить) обратно. Если это даже произойдет, то наверняка продажная цена будет многократно превышать залоговую – т.е. речь идет о весьма своеобразном “кредитовании” нескольких коммерческих банков государством, а не наоборот, как официально пытаются нам представить. В качестве кредита здесь выступает реальный государственный капитал в виде конкретных производственных мощностей и объектов.
Переданные в залог пакеты акций в результате их вполне вероятной перепродажи могут оказаться у структур, реальную принадлежность которых конкретным лицам или компаниям определить будет весьма затруднительно. Российское государство лишится таким образом рычагов влияния на наиболее прибыльные отрасли национальной экономики, в том числе носящие стратегический характер.
Окажет ли это благотворное воздействие на всю экономику в целом? Вряд ли.
С одной стороны, развитие лишь отдельных экспортно ориентированных отраслей скорее усугубит деградацию народного хозяйства, вызывая отток капиталов, материальных ресурсов и рабочий силы из остальных “неперспективных” отраслей. С другой – такого рода стихийная структурная перестройка в соответствии с сиюминутной конъюнктурой мирового рынка, лишит нашу экономику последних следов целостности, а Россию – надежд на экономическую независимость и самостоятельность.
Отдельным и очень интересным сюжетом является тема цены приватизации. Переход ее от ваучерной к денежной стадии еще отнюдь не свидетельствует о выгодности этого процесса для государства и российского общества в целом.
Почему правительство опять так спешит? Осуществив предпродажную подготовку с минимальными инвестициями, государство могло бы затем продать акции этих предприятий значительно дороже (разница может быть на порядки). Но оно, вопреки здравому смыслу, опять пытается использовать явно нерыночный принцип неэквивалентности. Только вместо кучи ваучеров появляются какие-то деньги. Но цены то нерыночные. А значит и деньги мизерные.
Но правительство спешит. Пока у власти. Чего стоит, например, решение о снижении нормативной цены на землю под приватизированными предприятиями аж в 20 раз (с 200-кратной до 10-кратной ставки земельного налога)! Лишь бы продать, лишь бы купили. Скорее, скорее. Но причем здесь “экономический подъем”? На мой взгляд, причины такого положения дел весьма прозаичны.
Причина первая. Правительство пытается любой ценой получить деньги, пусть и ничтожно малые, но именно сейчас – необходимо затыкать дыры в бюджете, вызванные кровавой чеченской авантюрой, а также собственной предвыборной кампанией. Его не смущает, что выбранные им средства и методы абсурдны с точки зрения долговременной хозяйственной и экономической эффективности. И это еще одно доказательство бездарности проводимой им политики.
Причина вторая. Правительство пытается найти верных союзников (спонсоров?) среди коммерческих структур, скрепив свой странный договор лакомыми экономическими подачками в виде госсобственности. А заодно и приструнить неугодных, напомнить кто пока еще “в этом доме” хозяин.
Причина третья. Речь идет об объективном для российского общества процессе слияния финансовых и промышленных структур при заинтересованном участии государства. Романтический период “демократизации” и “либерализации”, видимо, окончательно завершился. Россия вступает в фазу государственно-корпоративного капитализма, где частное и государственное тесно переплетены, а элементы криминальности и коррупции развиваются с максимальной скоростью в силу исключительно благоприятных для этого условий.
Но жизнь неизбежно внесет коррективы в этот процесс, изменит ход событий. Вопрос лишь во времени. Авантюристичный курс на финансовую “стабилизацию” загоняет правительство в тупик. Минфин вынужден выдумывать все новые виды ценных бумаг, которые оттягивают средства с инвестиционного рынка. Усиливается борьба между различными финансово-промышленными группировками, между лобби в правительстве и в Думе.
Наконец, несмотря на все заверения в “стабилизации” общая социально-экономическая и политическая неуверенность в обществе нарастают. Масштабные и действительно реальные инвестиции могут появиться лишь тогда, когда в стране установится подлинная, а не декларативная стабильность. Это возможно только в том случае, если в России утвердится власть, пользующаяся широким доверием народа, действующая во имя и на благо своего народа, которая поставит во главу интересы государства, а не свои личные.
Станислав АССЕКРИТОВ,
вице-президент фонда “Реформа”
