КОНСЕРВАТОР ПО ИМЕНИ ВЛАД

Однажды “Новый Взгляд” уже публиковал пространную беседу с популярным тележурналистом Владиславом Листьевым. Газетная площадь не безразмерна, поэтому за рамками той публикации остался разговор о “Теме”. Сегодня мы возвращаемся к недоговоренному.
КОНСЕРВАТОР ПО ИМЕНИ ВЛАД
Листьевский номер телефона мне приходилось в течение недели набирать столь часто, что вскоре комбинацию из семи цифр я заучил на память. Автоответчик знакомым по телепередачам голосом Влада с неизменной учтивостью извещал, что, к сожалению, хозяев сейчас нет дома, но вы можете оставить сообщение на ленте, и вам обязательно перезвонят. Последняя фраза, несмотря на убедительность тона, почему-то все же вызывала сомнение: как же, станет занятой Влад звонить всякому. Поэтому с упорством, достойным лучшего применения, я накручивал телефонный диск, надеясь прорвать защиту автосекретаря и услышать на другом конце провода голос живого Влада.
Однако техника терпеливей человека, я вынужден был признать свое поражение и позорно капитулировать, доверив текст, который берег для Листьева, бестрепетному автомату. И тут я был посрамлен вторично. Скепсис оказался напрасным, и, вопреки моим опасениям, Влад позвонил мне уже на следующее утро. Пяти минут хватило, чтобы условиться о времени и месте встречи. Стоило ли тратить столько усилий на преодоление собственноручно созданных препятствий? Впрочем, это мои личные трудности, ни к Листьеву, ни к вам, читатели, отношения не имеющие…
В оговоренный час я зашел в 36-й кабинет, расположенный на 11-ом этаже в “Останкине”. В комнате находилось человек 15, которые курили, пили кофе и чай, смотрели телевизор, говорили по телефону и между собой. В этом бедламе Влада, сидящего в дальнем углу за столом у окна, я заметил не сразу. Листьев был неожиданно для привыкших видеть его аккуратную прическу всклокочен, с суточной щетиной на щеках, одет в по-демократически пеструю маечку и джинсы. После приветствия взглянул на часы и сказал: “У нас ровно 60 минут”.
- Что ж, тогда без раскачки. Вопросы о “Поле чудес”, очевидно, вам уже навязли в зубах?
- Почему? Я по-прежнему замечательно отношусь к этой передаче. Кроме всего прочего, я руководитель программы и кровно заинтересован в том, чтобы рейтинг ее не снижался после того, как я ушел из ведущих. Считаю, что Леня Якубович – очень хорошая замена, он другой, не пытается меня копировать, хотя в чем-то, безусловно, повторяется. Но это неизбежно. Ведь и в футболе судья всегда свистит в свисток, это диктуют правила. Так и здесь. Но Леня иной – по темпераменту, реакции, наверное, он более вписывается в игру, чем я. Мне интересно за ним наблюдать.
- Вы смотрите игру по телевидению?
- Конечно, но это особый взгляд – не на то, что происходит на поле, а как смонтирована программа, как шла работа с аудиторией, то есть профессиональные моменты.
- Уходя из ведущих, вы обещали новинки в игре.
- Мы меняем, но потихоньку. Тут я консервативен. Нельзя ломать все сразу. Вдруг зритель пропустит несколько передач, потом включит телевизор и не узнает полюбившуюся и знакомую игру. Новинки мы вживляем постепенно.
- Вы, без сомнения, рисковали, уходя из “Поля чудес” в новую программу. Рисковали популярностью, местом в рейтинге.
- Быть может, это крамольное высказывание, но меня популярность мало заботит. Переживать из-за того, что тебя меньше стали узнавать на улице? Работа – прежде всего. “Поле” я делал по поручению телекомпании “ВИD”. Теперь передал другому, какая трагедия?
- Извините за каламбур, но кто подсказал вам тему “Темы”?
- Ее замысел появился органично. Я прошел колоссальную школу “Взгляда”, участвовал в ток-шоу, у меня был полугодовой психологический опыт ведущего “Поля чудес”.
- Ваши оппоненты говорят, что вы занимаетесь, простите, плагиатом. “Поле чудес” – калька аналогичной американской передачи, и “Тема” копирует западные образцы.
- Какие оппоненты? Те, кто профессионально критикует телевидение? Это не оппоненты. Их работа заключается в том, чтобы разбирать мою работу. Я, честно скажу, не очень слежу, что обо мне пишут, ибо все понимаю, мы – один цех, где у каждого свои задачи, свои методы. Я никого не обсуждаю, но и не буду прислушиваться ко всем советчикам. Если есть рациональное зерно, приму, если лишь рассуждения, как, по мнению автора, я должен ходить и говорить…
А что до формы… Жанр интервью придумали ведь не вы, но вы пользуетесь. О жанре ток-шоу мы узнали от Донахью, но эта форма существовала и до него, существует и сейчас параллельно с Донахью. О чем это говорит? Только о бедности знаний нашего зрителя о западном телевидении.
- О жанре – не спорю, но ведь специалисты утверждают, что план ваших “Тем” почти полностью соответствует тематическому плану Фила Донахью.
- Ха, смешно! Мы затрагиваем общечеловеческие вопросы, не политику, и даже не то, почему один известный политик спит с другим известным политиком, а глобальные проблемы, которые не имеют границ. Тематический план составляли 15 человек, неужто все 25 программ, запланированные на первое полугодие, мы сдували у Фила?
- Хорошо, поясню причину этих разговоров. Один из первых выпусков “Темы”, например, был посвящен проблеме цветных в России. Это актуально в Америке, но у нас? Если бы говорили, скажем, о том же еврейском вопросе, тогда – да.
- Согласен. Но… Объяснение кроется опять-таки в моем консерватизме. Программа должна постепенно входить в эфир. Помню опыт “Взгляда”, “Поля чудес”. Обе не сразу набрали вес. Так и с “Темой”. Да, мы будем говорить о евреях, о межнациональных отношениях. Но позже, когда к передаче окончательно привыкнут и станут ее постоянно смотреть. Пока надо приучить зрителя.
- Однако, полагаю, вы не можете пожаловаться, что передачу плохо раскручивают: еженедельный эфир, стабильное время в сетке вещания.
- Знаете, это стоило немалых сил. Нас кидали, давали выход то в 18 часов, то в 23.15. А зритель должен знать, что его передача неизменно идет в один и тот же час. К сожалению, механика на телевидении осталась старой: мало просто сделать качественную продукцию, это надо еще доказать.
- Расшифруйте, что вы имеете в виду?
- Эфирное время по-прежнему за бывшими главными редакциями, теперешними студиями. И никого не волнует, что у коллег есть лучшая, более интересная передача, ставят свою. Не буду называть, чтобы не обидеть.
- Можно и обидеть.
- Например, 21.40. Запланирована ерунда. Говорю: отдайте время мне, показываю зрительскую почту, отклики. А мне в ответ: да, “Тема” – передача хорошая, но там же по сетке стоит другая. А люди-то ее не смотрят! Выкатывают мне аргументы, что зато обязательства между студиями будут выполнены.
У нас до сих пор нет еще толковой системы определения популярности программ, нет системы приоритетов, зато есть обязательства, которыми связаны руководители между собой, есть достаточно безалаберное отношение к эфиру, забиваемому Бог знает чем.
- Каков рейтинг “Темы”?
- Среди передач подобного рода – художественно-публицистических – идем первыми. В абсолютной “весовой категории” выше всех стоит “Поле чудес”, потом идут информационные выпуски – “Итоги”, “Новости”, художественные фильмы и – “Тема”. Обычно 20 процентов телезрителей смотрят нашу программу. “Портрет на фоне”, который делает Леня Парфенов, собирает 15 процентов.
- Вас кто-то патронирует из руководства “Останкина”?
- Нет, все надо пробивать самому. Даже симпатии Егора Яковлева не помогут, если эфирная сетка забита. Сейчас уже проще. Мы включены в план, нам бронируется время. А сначала приходилось спорить, доказывать. Но это естественно. Любая творческая организация – террариум единомышленников.
- Как происходит поиск собеседника, которого вы приглашаете в студию?
- Это самый сложный процесс. Людям иногда приходится говорить на очень интимные темы (взять, к примеру, супружеские измены), а наш народ ужасно закомплексован. Американец, да и то не каждый, станет откровенничать, что уж о нас? Приходится беседовать предварительно, смотреть, насколько человек контактен, открыт, как владеет речью. К сожалению, выбор бывает не всегда удачным. Особенно трудно приходилось вначале. Сейчас люди смотрят передачу и примерно знают, какой степени откровенности от них ждут. Модель поведения уже задана.
- Сколько времени идет запись передачи.
- Около полутора часов. В корзину уходит 50 процентов отснятого.
- Людей в студию специально подбирают?
- В основном, случайно. Хотя есть и приглашенные специалисты.
- Но вы обращаетесь обычно к подсадкам из зала?
- Нет, я не знаю людей, которым задаю вопросы. Это держит меня в тонусе. Создает непредсказуемость ситуации, хотя и несет элемент риска. Подсадка никогда не сыграет в искренность, с другой стороны, живет опасение: вдруг не удастся завести.
- Сколько времени длится подготовка программы?
- Около месяца. Обговариваем сюжеты, ищем консультантов, читаем почту. Снимаем в течение одного дня. Эфир – через две недели после записи. К великому сожалению, пропала очень интересная передача о мошенниках. Мы даже ее анонсировали, а потом пришлось извиняться.
Привели в студию из “Матросской тишины” подследственного по делу о мошенничестве. У него уже были сроки по этой статье. За один день мы его достали, спасибо МВД России. Подследственного привезли прямо в наручниках под караулом. Его оппонентом был следователь, ведущий дела о мошенничестве. Программа была потрясающая, клиент “Матросской тишины” рассказывал о механике своих преступлений, о том, кого легче обманывать – мужчин, женщин, как обращаться с новоявленными отечественными коммерсантами, на каких струнах играть. Люди в студии неожиданно стали признаваться, как они обманывали других. Я совершенно обалдел, началась такая, знаете, всеобщая явка с повинной. Записали два часа. Это должна была быть блестящая передача… Но рулон со всеми записями украли. Украли из видеотеки, куда имеют доступ только свои, только работники телецентра. Все.
- Ваши предположения?
- Все что угодно. Может, специально. Может, случайно. Когда-то и рулоны “Взгляда” пропадали. Но чтобы всю передачу – такое впервые на памяти. Это, конечно, трагедия. Все мы были в шоке. Второй раз такого не запишешь. Все ушло. Другой герой, другая аудитория, другое настроение.
- По-вашему, “Тема” – это надолго?
- Боюсь загадывать, но думаю, года на три точно. Это неисчерпаемый колодец. Хотя мне кажется, что через три года я просто умру. От физического истощения. Еженедельный эфир – это мрак. С “Полем чудес” и то было легче. Там снимаются три выпуска за один день. А здесь… Я не знаю, что будет со мной, что будет с группой. Это мельница, которая перемалывает все.
- Но мне кажется, вы можете уйти из “Темы” и по другим причинам. Программа достигнет зенита, и вы потеряете к ней интерес. Так было и со “Взглядом”, и с “Полем чудес”, которые вы оставляли добровольно.
- Положим, “Взгляд” первыми покинули скандально ушедший Мукусев и тихо отошедший Захаров. Я продолжал работать во “Взгляде” до самого его закрытия. И даже участвовал в подготовке “Взгляда из подполья”, хотя и не очень активно. Но во втором выпуске все же записался. Так что дело не в моей ветрености или смене интересов.
…Разговор на минуту прервался. Влад взглянул на часы, включил телевизор и пояснил: “По “Орбите” на Дальний Восток пошла “Тема”. Окинув критическим взором собственное изображение в строгом костюме и белоснежной рубахе с галстуком, Листьев, кажется, остался доволен собой и вернулся к беседе.
- Вы сами себе нравитесь на экране?
- Без кокетства скажу, что я редко себе нравлюсь. Когда нас впервые записывали на пробу для “Взгляда”, при виде своей физиономии меня охватило чувство ужаса. Оно и сейчас меня не оставляет.
- Ой, скромничаете.
- Серьезно говорю. Впервые я ужаснулся от себя, услышав собственный голос на магнитофонной пленке на радиовещании на зарубежные страны. Тоже кошмар, ужасно не понравилось. До сих пор это ощущение не пропадает. И это нормально. Когда человек начинает любоваться самим собой, сразу возникает вопрос, не заболел ли он. Нарциссизм называется эта болезнь. Но я ею отнюдь не страдаю. Во всяком случае, я совершенно спокойно расстаюсь при монтаже с какими-то вещами, если люди говорят, что это плохо, пусть мне и кажется, что это нормально. Я не комплексую из-за того, что меня вдруг будет мало в передаче, мало моих крупных планов. Я исхожу их интересов дела.
- Вы уже сказали, что устаете от этого непрерывного производственного конвейера – подготовка передачи, запись, монтаж, эфир. Но у меня иногда создается впечатление, что вы иногда устаете от постоянного общения с десятками новых людей. Порой в ваших жестах, фразах проскальзывают раздражение, злость на некоторых особенно заторможенных собеседников. Порой вы позволяете себе посмеиваться, и не всегда по-доброму.
- Нет, вы знаете… Почему вам так кажется? Не может быть ровной передача – ни по эмоциям, ни по ведению. Нельзя быть всегда добреньким, всплески необходимы, по синусоиде – от отрицательных чувств к положительным. Иначе драматургия нарушается. Да, приходится быть и жестким, напористым, иногда с подковыркой подходить, но чаще по-доброму улыбаться и спокойно разговаривать с человеком.
Но все это, повторю, не от переизбытка общения, а от того, что диктует конкретная ситуация. Нельзя быть ровным, это неинтересно.
От людей же, в принципе, по-моему, устать нельзя. Мне везет на собеседников, зануды попадаются крайне редко. Бывает, правда, косяком пойдут, не знаешь, как бы отбиться побыстрее…
Влад как бы невзначай, но так, чтобы я заметил, посмотрел на часы. Мое время истекло. Я выключил диктофон, мы вежливо попрощались. Листьев тут же стал отдавать распоряжения коллегам и подчиненным, вечером предстояла запись очередного выпуска “Темы”.
А я шел по коридорам “Останкина” и думал: интересно, последняя фраза Влада была адресована персонально мне?

Андрей ВАНДЕНКО.
Фото Алексея АЗАРОВА.


Андрей Ванденко

Победитель премии рунета

Оставьте комментарий

Также в этом номере:

“НАМЕДНИ” В СМЫСЛЕ “НАДЫСЬ”
ХИТ-ПАРАД ШЕФА РОССИЙСКОЙ РАЗВЕДКИ ЕВГЕНИЯ ПРИМАКОВА
ИНТРИГИ И ВЛАСТЬ
РАБОТКА ЯДРЕНАЯ
ТВ-РЕЙТИНГ “ЧСИРов” ШЕНИНЫХ
Сергей ШОЙГУ, председатель госкомитета по чрезвычайным ситуациям: “МЫСЛИ ОБ ОТСТАВКЕ МНЕ СПАТЬ НЕ МЕШАЮТ”
УРМАС ОТТ
Демократия – это предательство
MOSCOW NUDE


««« »»»