Защита основных прав и свобод русскоязычного населения в ближнем зарубежье является одним из высших приоритетов национальной политики России. Поэтому не могут не беспокоить некоторые дискриминационные нормы проекта новой Конституции Казахстана, выносимой 30 августа на всенародный референдум. Не умаляя естественного стремления казахов обрести свою государственность, нельзя не учитывать уникальную полиэтничность современного Казахстана, где проживает более 120 наций и народностей. Причем русских ровно столько, сколько казахов – примерно 5 миллионов человек. Здесь живут десятки тысяч украинцев, белорусов, немцев, татар, казаков, китайцев и корейцев, народов Средней Азии и Северного Кавказа, многие из которых не по своей воле обрели на этой благодатной земле свою вторую родину. Вот почему этнические основы государственности, заложенные в проекте, вызывают сожаление и озабоченность.
“Республика Казахстан” (по Конституции 1993 года) была названа в представленном на обсуждение проекте 1995 г. “Казахская Республика”. Под давлением общественности в окончательном безальтернативном варианте конституции государству возвращено действующее название. Впервые введено понятие “казахстанский патриотизм”, которое совершенно необъяснимо (то ли это национальный, то ли территориальный?).
“Самоопределившейся казахской нации” предложено созидать “государственность на исконной казахской земле”. Никто не против сохранения таких понятий, как “целостность, неприкосновенность и неотчуждаемость своей территории”, но исторически Казахстан в качестве суверенного государства никогда не существовал в рамках нынешней территории, нынешних границ, нынешнего состава населения.
А отсутствие указания Алма-Аты как столицы государства отражает желание президента Н.Назарбаева перенести столицу в г.Акмола (бывший Целиноград) с тем, чтобы усилить казахскую прослойку в наиболее уязвимом в национальном отношении регионе. Однако, реальных денег на осуществление такого крупного бюрократического переселения нет.
Таким завуалированным образом с восточной тонкостью не только пресекается возможность создания национально-культурных автономий внутри Казахстана, но и отвергаются, либо ущемляются права населения страны некоренной национальности. Именно в непризнании статуса русских, которые считают себя исконным населением на северных и восточных землях республики (где их более 80%) и состоит, как нам представляется, основной смысл вышеприведенной формулировки преамбулы и попытки изменения официального наименования республики.
Этнократический характер государственности отражается и в том, что государственным является только казахский язык. Вместо “языка межнационального общения” по Конституции 1993 года вводится, что “в государственных организациях и органах местного самоуправления наравне с казахским официально употребляется русский язык”.
Нам представляется, что это унизительно для русского языка, на котором говорит почти все население Казахстана. На русском языке прорабатываются и готовятся предварительно все официальные документы, а затем переводятся на государственный.
Языковая дискриминация – самая простая и доступная для всех звеньев бюрократической пирамиды и, безусловно, будет и впредь мощным генератором межнационального напряжения и оттока русскоязычного населения. Только за последние годы суверенного существования из Казахстана уехало почти полмиллиона русских. Отток их продолжается. Происходит выдавливание их из сферы политической и государственной жизни.
Не случайно поэтому русские общины Казахстана обратились к Н.Назарбаеву с открытым требованием вынести на референдум 29 апреля по вопросу о продлении его президентских полномочий, еще один вопрос: “Согласны ли Вы с тем, что в Республике Казахстан должны быть два государственных языка: казахский и русский?” В ответ Н.Назарбаев заявил, что русский язык не получит статуса государственного, а для лиц, занимающих официальные посты, требование овладеть казахским отодвинется на 15 лет.
Пример президента Беларуси, который, вопреки давлению, добился в своей республике вынесения на референдум вопроса о придании русскому языку статуса государственного (“за” проголосовало 83% избирателей), не нашел понимание и поддержку у авторов проекта назарбаевской конституции.
В проекте предпринята неудачная попытка разграничить понятия человека и гражданина, прослеживается противопоставление граждан Казахстана и неграждан. Статья 10 подчеркивает, что “за гражданином Республики не признается гражданство другого государства”. В действующей Конституции двойное гражданство признавалось за “гражданами, вынуждено покинувшими ее территорию, а также казахами, проживающими в других государствах”.
Двойное гражданство, за которое выступали русские общины Казахстана, отвергнуто категорическим образом, что никак не соответствует реальному положению дел.
Возникновение института двойного или многогражданства в постсоветских государствах – объективный процесс. Независимо от желания или нежелания политиков, люди хотят свободно перемещаться из одной страны в другую, более широко пользоваться правами и основными свободами человека. Следовательно, выход один – создать соответствующую законодательную базу, отвечающую международным нормам.
После распада СССР конституции большинства бывших республик закрепили привилегированное положение титульных наций. Реально же, на территории бывшего Союза двойное гражданство существует де-факто, а не де-юре. Пока только Туркменистан принял официально Закон о двойном гражданстве.
России, выступающей инициатором двойного гражданства, следует и впредь постоянно лоббировать этот вопрос, облегчить процедуру принятия российского гражданства всеми желающими бывшими гражданами СССР.
В проекте подчеркивается, что “в Республике Казахстан признаются и гарантируются права и свободы человека в соответствии с Конституцией”. А почему не Всеобщей Декларацией прав и свобод человека и даже не Конвенцией СНГ о правах и основных свободах человека (одобренной большинством глав государств СНГ на минской встрече 26 мая 1995 г., но не случайно не подписанной Казахстаном)? Более того, в проекте значительно ограничены права человека даже по сравнению с действующей Конституцией. Статьи 23-33 ставят граждан в привилегированное положение по сравнению с негражданами по основным социальным гарантиям на жилье, труд, охрану здоровья, образование, частную собственность, социальное обеспечение и т.д., тогда как в основу должны быть положены общепринятые человеческие ценности и международные нормы.
В таком многонациональном государстве, как Казахстан, можно было хотя бы на данном переходном этапе законодательно закрепить равенство и защиту прав и интересов всех народов некоренной национальности, населяющих эту Республику и в первую очередь российских соотечественников, волею судьбы оказавшимися разделенными народами.
Отсутствие в проекте Конституции четкого определения имущественных прав неграждан и отнесение этих вопросов к компетенции подзаконных актов создают реальные предпосылки для возможных в последующем дискриминационных действий в отношении остающихся на жительство в Казахстане лиц с российским гражданством.
Здесь преследуется, видимо, цель ограничить принятие российского гражданства теми лицами, которые живут в Казахстане, но считают второй своей родиной Россию. Это касается также и демократически настроенных лиц местной национальности, которые оторвались от своей этнической основы и являются носителями общероссийской культуры и сторонниками тесных традиционных связей с Россией. Обратить на это внимание необходимо, т.к. эта довольно многочисленная часть населения выступает социальной опорой национальной политики России в ближнем зарубежье.
Отличительная особенность проекта – принадлежность государственной власти титульной нации.
На высшие выборные должности государства – президента и председателей палат парламента – могут быть избраны только граждане, свободно владеющие государственным языком. Ограничительный характер этих положений Основного закона вступает в правовое противоречие не только с международными нормами, но и не корреспондируется с другими разделами проекта.
Даже допуская известное усиление исполнительной власти в условиях президентской формы правления унитарным государством, нельзя не возразить на введенное в проект Конституции положение о единстве государственной власти, в то время, как декларируемое здесь же разделение на законодательную, исполнительную и судебную властные ветви носит откровенно формальный характер.
Вся “система сдержек и противовесов” в этой области односторонне сведена лишь к неограниченности беспрецедентных полномочий президента. Причем передача в его ведение всех рычагов контроля и управления за функционированием трех ветвей власти сопровождается полным освобождением его от ответственности за результаты осуществления государственной власти как в сфере политической, правовой, так и экономической.
И, наконец, статьей 94 законодательно закреплено продление полномочий президента до начала следующего тысячелетия и практически дано право баллотироваться на очередных президентских выборах на третий срок.
Итак, учитывая блестящие итоги предыдущего референдума, нет сомнения, что новая Конституция будет принята. Она написана под ныне действующего президента, все более теряющего кредит доверия среди местного русско говорящего населения. Все это свидетельствует о последовательном приближении к единовластию и авторитарному режиму, схожему с феодальным ханством. Нескрываемое стремление к созданию мононационального государства на территории, где исторически сложилась многонациональность – это серьезный дестабилизирующий фактор, направленный и против собственного народа.
Никита НАЗАРОВ
