РЕЧНОЙ ИЗВОЗЧИК

От Китай-города до Киевского вокзала – час двадцать минут по воде. И двадцать рублей. Пока двадцать. Одно из доступных (пока доступных) развлечений – сел на речной трамвайчик, открыл пивко, и вроде бы ты уже не просто гражданин, а путешественник.
Как его назвать, если он не хочет быть узнанным? Ну, назовем его Иван Матвеевич. Ивану Матвеевичу под пятьдесят, и судьба как будто ледоколом прошлась по его лицу, оставив глубокие борозды. Иван Матвеевич про то, как мальчишкой мечтал о морях и дальних странах, вспоминать не любит. И про то, как списали его с океанских кораблей, тоже. Ну, за что списали? Да за это за самое…
Но помнит Иван Матвеевич и вкус волосатых фруктов – киви называются – их сейчас полно у кооператоров, и поцелуи экзотических, невероятной красоты туземок. Хотя какие там, блин, поцелуи, на какие шиши? Но было, было дело, и довольно щурится Иван Матвеевич, вспоминая, как продал он на Кубе часы и фотоаппарат и как любили его две мулатки на песке под пальмами, под ласковый шепот прибоя, между глотками рома… А ром, ром какой был, это тебе, блин, не “Гавана-клаб” калужского разлива… А вы спрашиваете, за что списали…
В будний день Иван Матвеевич делает шесть ходок – три туда и три обратно. В воскресенье – десять. Жар заливает Москву, хочется пойти и утопиться вот хоть в этой грязной луже, а горячая пепси-кола – тридцатник, блин…
Команда у Матвеича – помощник да шустрый парнишка, резво кидающий концы на кнехты. Эх, блин, было время, шуршало у Матвеича под командой человек двести, только шорох стоял над палубой, так они ее терли, блин, как кобели сучку… Важный был Матвеич, весь в белом. “Держи краба!” – протягивал он пятерню помощнику, и шли вместе хлестать ром. Пили так, что как-то раз на экваторе черти не выдержали, из воды повылазили – всяко видали, но чтобы у капитана была рожа цветом, как задница у макаки, блин, и при этом еще командовать мог – такого не было…
Со встречного пароходика – “Москва-21!” – Матвеичу из рубки машет приятель. Тоже капитан. Вы замечали, наверное, так два автобуса одного маршрута, повстречавшись на линии, останавливаются, принюхиваются друг к другу, а один водила говорит другому через полуопущенное стекло: “Ну, я, браток, вчера и дал…”
Зарплаты у Матвеича хватает, по его словам, на три пьянки и одну опохмелку. Но штаны у Матвеича хоть и штопаные, но о стрелку можно колбасу резать, висят штаны с рубахой в рубке, а Матвеич в семейных трусах ведет свой грозный корабль по вонючей Москва-реке, стараясь не перерезать пьяных баб, плещущихся у берега.
Матвеич, какие бабы? Посмотри, ведь они даже на дохлых акул, не то что на живых русалок, не тянут. А помнишь, как тебя в Сингапуре связали, чтобы ты к китаянкам не удрал, так в древности такого же крутого мужика к мачте привязывали… Ну их, Матвеич, не было ничего и нет, и снова тебе тридцать, ты на спор выпиваешь ведро и за пять дней стоянки успеваешь перелюбить чуть ли не всех портовых шлюх, и судовой врач колет тебе в задницу бицеллин – гонконгский триппер, салага, это тебе не сухопутный “гусарский насморк”… И снова манит тебя своей мучительной тайной до обидного девственная Луна над серыми ночью, но красными и желтыми днем морями, и пахнет рыбой и водорослями, и солью, и йодом, и пять вахт подряд ты не выходишь из рубки, когда вы чуть не пошли крабам на корм под Цейлоном – хрен тебе Шри-Ланка, под Цейлоном… Смотри, Матвеич, ты еще салага и легко взмываешь вверх по вантам своего учебного парусника, и ветер рвет твой гюйс, и вся жизнь впереди, и все это брехня, раньше смерти не помрешь, даже если смоет тебя волной, и снова старый дурак-боцман посылает тебя, салагу, с ведром на клотик…
Ты всю жизнь плевал на замполитов, “первых помощников”, и никогда не ходил по чужим городам по трое, чтобы никто не смылся, а всегда сваливал в первый же кабак и пропивался в ноль, а если чего и вез контрабандой, так бабе, да дочке, да какая, блин, контрабанда, Зин, я же выпиваю…
Пароходишко тычется мордой в причал. На причале три какие-то длинные швабры с маленьким итальяшкой в грязной рубашке, две обезьяны, бочки злата, да груз богатый шоколата, да модная болезнь – она недавно вам подарена… “Все утопить!” – ревет Матвеич и бьется головой в стекло, и мечется, и, бунт на борту обюнаружив, из-за пояса рвет пистолет так, что сыпется золото с кружев, с розоватых брабантских манжет.
“Вань, а Вань, – толкает его Зинаида, – втавай, Иван, вечно тебя не добудисси, как надересси…” Иван Матвеевич встает хмурый. Солнце злорадно смеется в вышине, глядя, как седой и стройный пятидесятилетний капитан берет курс на мелкую свою посудину. Последняя ходка, последний причал, час двадцать и двадцать рублей…
Игорь ВОЕВОДИН.
Фото Михаила ВОЛКОВА.


Игорь Воеводин

Писатель, публицист, телеведущий. Служил в армии, учился на факультете журналистики МГУ (Международное отделение). Владеет французским, шведским и болгарским языками. В СМИ как профессиональный журналист работает с 1986 года. Фотограф, автор персональных выставок и публикаций в отечественных и международных глянцевых журналах. Путешественник, обошел и объехал всю Россию. Дважды прошел Северным морским путем. Ведёт авторскую программу «Озорной гуляка» на РСН .

Оставьте комментарий

Также в этом номере:

Взгляд на звезды: “Поле Чудес”
“МАРТЫШКАМ” ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО
на Демидова
НЕПРИКАСАЕМЫЙ
О.С. за спиной М.С.
ТВ-РЕЙТИНГ ВАЛЕНТИНА ГАФТА
ХИТ-ПАРАД ВАЛЕНТИНА ГАФТА
РЕЦЕПТЫ “ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУХНИ”
Югослав Гемагич: Десять лет на рынке, которого нет
ДВЕ БАНКНОТЫ ПОДРЯД
МОДЕРАТОР КИРИЛЛОВ


««« »»»