Политическая власть в России вихрем уносится из Москвы. Власти на местах контролируют теперь 80% общественных расходов и благосостояния. Они занимаются приватизацией, они решают вопрос о том, кто должен владеть землей, они решают, когда приступать к выполнению следующего этапа реформ. Это значит, что они влияют на то, как бедняки будут защищены от острых углов реформ и за кого они будут голосовать на парламентских выборах в будущем году.
Все еще сталкиваясь с различными сложностями и пользуясь определенными преимуществами, местные власти идут разными путями. Кто-то выбился в первопроходцы, действуя быстрее, чем федеральное правительство. Остальные – бюрократы старой гвардии – просто сменили таблички на дверях кабинетов: вместо “Первый секретарь горкома партии” красуется надпись “Мэр”. Все остальное осталось без изменений.
Три региона в промышленном центре России на реке Волге можно привести в качестве примера: Нижний Новгород, Самара и Ульяновск. Они делают машины, танки, самолеты и космические ракеты. Но на этом их сходство заканчивается.
Нижний Новгород стал российской лабораторией реформ. Это был первый регион, в котором началась массовая приватизация. В нем впервые местное правительство выпустило облигации для обеспечения финансирования своей деятельности. Как сказал представитель Международной финансовой корпорации, которая организовала первые аукционы по продаже государственной собственности в Нижнем Новгороде “Главное в этом эксперименте то, что власти имели желание устраниться, чтобы не мешать работе рынка”.
Губернатор Самарской области был более осторожен. Проведение реформ в этом регионе ограничилось рамками сельского хозяйства. Он оказывал помощь фермерам, строя дороги, обеспечивая их продукции выход на рынок. Местные власти в Ульяновске, верные памяти своего великого сына, Ленина, вообще отказались от проведения реформ.
Опыт трех регионов показал, что реформы все же могут работать. Жестокая правда состоит в том, что федеральное правительство разными способами наказывает наиболее удачливых реформаторов. Министерство финансов ограничивает стремление местных властей к самофинансированию. Например, Ярославль, город на Волге, планировал выпуск облигаций для сбора денежных средств на строительство больницы. Министерство отказало местным властям в просьбе разрешить классификацию этих ценных бумаг как государственных с тем, чтобы их могли приобретать пенсионные фонды и страховые компании. Министерство, видимо, испугалось, что местные облигации станут более привлекательными, чем федеральные.
The Economist.
Российское правительство уполномочило компанию Лукойл, крупнейшую приватизированную нефтяную компанию, выпустить конвертируемые облигации на сумму 300 млн. долларов на международные и внутренние рынки.
Лукойл, самая прогрессивная и самая агрессивная нефтяная компания, выпустит облигации в двух частях. Иностранные инвесторы смогут приобретать их, начиная с мая, а отечественные – с сентября. Прибыли будут использованы для модернизации очистительных установок компании, разработку новых скважин в Сибири и оплату неуплаченных налогов.
Financial Times.
Финансовые новости из России неизменны день ото дня: рубль в очередной раз упал на 20, 30 или 40 пунктов по отношению к доллару. Но несмотря на постоянное скольжение рубля по наклонной плоскости, русские не паникуют, если не принимать во внимание постоянное ворчание старых бабушек, которые говорят, что их деньги теряют ценность каждую минуту. Так что же происходит?
Несмотря на постоянно ползущие вниз стрелки указателей ценности рубля на валютных биржах, эта денежная единица все еще имеет привлекательность. Вы, может быть, не нейдете москвича, который бы согласился с этим утверждением, но на самом деле можно проследить относительную стабильность рубля по отношению к доллару. Если брать номинальную стоимость, то конечно, рубль подешевел почти вдвое с августа прошлого года. Уровень инфляции, общий процент которой за 1994 г. составил 202%, явно опережает склонность рубля к падению. Что касается зарплат и пенсий, то правительство старается их как-то поддерживать, а средняя покупательная способность русских реально возросла, и импортные товары получают все большую популярность. Вот простой пример: шоколадный батончик “Сникерс” стоит 2500 рублей, если мы переведем его стоимость в доллары по курсу середины марта, то получим 50 центов. Столько же он стоил в американской валюте и год назад. Но средняя заработная плата возросла и составляет теперь 100 долларов в месяц по сравнению с 91 долларом в прошлом году. Говоря другими словами, средний русский может купить 200 “Сникерсов” в этом году на свою месячную зарплату, а год назад он мог позволить себе лишь 182 таких шоколадки.
Но даже принимая во внимание реальные возможности рубля и его относительную изменяемость в узких рамках уровня инфляции и валютного курса, Россия хотела бы получить более предсказуемую форму стабильности. А это нелегко.
The Wall-Street Journal Europe.
Российский президент Борис Ельцин отказался от дальнейших “встреч с людьми”, которые были запланированы во время его поездки на курорт через сердце России. Встречи не состоялись из-за отсутствия интереса – со стороны президента и со стороны людей.
Когда президент поднимался по ступенькам вагона с широкой улыбкой и сердечным приветствием, он, видимо, собирался предпринять очередной набег на провинции, которые российские лидеры совершали периодически со времен Екатерины Великой. Были сделаны все необходимые приготовления, чтобы президентская процессия не терпела никаких неудобств. Станции на пути следования были выскоблены, здания свежепокрашены, дырявые дороги заново заасфальтированы. Но новые посткоммунистические правила в России не предусматривают обязательного энтузиазма народа при встрече кремлевских лидеров.
В Рязани, первой остановке г-на Ельцина на его пути, лишь 300 человек вышли встретить своего президента. Для г-на Ельцина, который был облачен властью в 1991 году, получив признание как “человек из народа”, такая встреча явилась болезненным напоминанием о том, что его популярность постоянно падает.
То, что он в последнюю минуту изменил свои планы, лишний раз подтверждает непостоянство российского лидера, который, кажется, сам не знает, чего он хочет: быть отцом русской демократии или царем XX века, чья сильная рука ведет Россию к величию. Его самые категоричные заявления, как, например, утверждение сроков парламентских и президентских выборов, могут, как и эта поездка, быть изменены или отменены вовсе.
Financial Times.
Если вы проедете по любому российскому городу с полупустым бензобаком, вы вскоре сделаете открытие: на бензоколонках нет бензина. Порой, единственный способ найти топливо – это купить его у бензовозов, стоящих на обочинах дорог. Крупные города также время от времени подвержены перебоям в поставках топлива. Как такое может случиться во второй стране мира по добыче нефти и производству нефтепродуктов? Может быть, ответ в том, что добыча нефти в России сократилась почти вдвое с 1987 года? Старые нефтяные скважины варварски опустошались и теперь добыча нефти там постоянно снижается. Российские нефтепромышленники должны вложить миллиарды долларов, чтобы реанимировать их.
Российские нефтеочистительные заводы производят больше топлива, чем из западные коллеги, отчасти потому, что Россия потребляет больше нефтепродуктов, но 1/4 часть нефтеочистительных заводов не связана трубопроводами с потребителями, поэтому 2/3 общего количества произведенных нефтепродуктов доставляются автотранспортом или по железной дороге.
В большинстве регионов России местная монополия контролирует все топливные запасы. Этим легко объяснить почему средняя цифра прибыли от оптовой реализации топлива составляет в России 35%. В Америке эта цифра составляет лишь 4%.
Правительство не может помочь решить эту проблему, местные власти не хотят выделять землю для строительства бензозаправочных станций, милиция за определенную плату позволяет цистернам с бензином торговать на углу улицы, не задумываясь о последствиях.
Что действительно может решить проблему нефтяной индустрии в России – это создание мелких независимых компаний на всех стадиях нефтедобычи, очистки, доступа к нефтепроводам, и реализации готового продукта. Вместо этого бюрократы в Москве решают, позволить ли объединению 8 нефтяных компаний управлять промышленностью или создать единую национальную компанию по образцу мексиканской “Тимекс”. Это значит, что единственным источником свежих идей и более эффективного управления станут зарубежные компании. Российские нефтяные дельцы внезапно появились после семидесяти лет полной изоляции со своими традициями, плохо представляя себе, что такое мировая нефтяная индустрия. Единственно, чего они хотят от Запада это деньги. Их не интересует то, что западные компании могли бы предложить им: богатый опыт квалифицированных служб управления и эффективную практику. Отсюда мораль: не выезжайте из Москвы без полного бензобака.
The Economist.
Российское правительство предварительно одобрило спорный план о создании консорциума российских банков, которые должны взять на себя управление долей государства в ведущих предприятия. Взамен банки дадут правительству кредит для покрытия дефицита бюджета. Этот амбициозный план может оказать серьезное влияние на развитие российской экономики.
Предложения, одобренные кабинетом министров, подверглись критике со стороны некоторых либералов в правительстве и деловых кругов, не вошедших в банковский консорциум. Все банки, вошедшие в этот список имеют тесные связи с правительством. В число предприятий, контроля на которыми они добиваются, входят ведущие предприятия страны, включая Газпром, все нефтяные компании, Никель (Норильск), Ростелеком.
Банкиры будут контролировать управление и прибыли компаний в течение определенного периода времени, например, 5 лет. Они считают это предложение альтернативой продаже правительством акций ведущих предприятий страны.
Financial Times.
Российское правительство одобрило планы проведения второго этапа программы приватизации, рассчитывая собрать 9 млрд. рублей и хоть в какой-то мере покрыть дефицит бюджета, Однако не все прошло гладко. Некоторые главы министерств выступили с критикой, заявив, что план приватизации слишком поспешно подготовлен и не учитывает инвестиционных нужд приватизируемых предприятий. Некоторые считают, что процесс следует приостановить до выработки более тщательного плана.
Однако правительство не собирается менять свои намерения и занимается разработкой графика продаж индивидуальных пакетов акций некоторых алмазов российской промышленности. Эта задача осложняется слабостью рынка ценных бумаг. В результате первого этапа приватизации иностранные инвесторы приобрели 10% акций предприятий, но теперь их интерес угас. Если в августе прошлого года иностранные компании вложили 500 млн. долларов в российские предприятия, то к январю эта цифра сократилась до 20 млн. долларов. Все же западные аналитики предсказывают, что западники захотят приобрести долю в таких крупных компаниях, как норильский Никель или Ростелеком.
Financial Times.
Обзор подготовила Марина МЕДВЕДЕВА.
