Этот разговор с Иосифом Давыдовичем Кобзоном – о благотворительности. Уже шесть лет он вместе с друзьями поддерживает, в первую очередь материально, два детских дома – в Туле и в Ясной Поляне, Свято-Никольский храм, 26-ю и 42-ю школы для слаборазвитых детей.
Можно, конечно, прошипеть: отстегивает теперь на благотворительность круглые суммы, заработанные подпеванием режиму. Оно, конечно, подпеванием. А еще бесконечными гастролями “по стройкам Сибири и Дальнего Востока”. И по воевавшему Афганистану. Впрочем, каждый волен по-своему объяснять мотивы благотворительности Кобзона.
Ответьте только на один вопрос: много ли среди тех, кто заработал свои состояния при новом режиме, людей, оплачивающих не конкурсы красоты, не бесконечные “звездные” тусовки, а жизнь хоть одной сироты? А своих сирот Иосиф Давыдович зовет “мои дети”.
- Когда я был на гастролях в Туле, ко мне обратились дети из яснополянского детского дома с просьбой приехать к ним пообщаться. Сначала речь не шла о моем непосредственном участии в социальной жизни детского дома, это было такое, знаете, шефство, общепринятое в нашей стране, порочная система, когда “закрепляли”.
Яснополянский детдом был более или менее ухоженный, потому что получил в наследство от строителей 17 га земли, на которой дети работали, сами себя подкармливали, нечто вроде натурального хозяйства. А потом встал вопрос о том, чтобы землю отнять, а дом перенести. Мол, неудобно, иностранцы приезжают, а тут какой-то детский дом прямо напротив усадьбы Льва Николаевича Толстого. По инициативе директора музея-усадьбы Тяпкина и началась тяжба между Минкультом, который ведал музеями-заповедниками, областной властью и детьми несчастными. И я стал бороться за этих детей. К этому времени как раз подоспело мое депутатство, и это дало мне уже какой-то официальный статус. Дом удалось пока отстоять. Но меня больше возмущало даже не противодействие властей, а сопротивление музея-заповедника. Бельмо, видите ли, у них на глазу дети-сироты.
Потом у меня произошло несчастье, я потерял маму в прошлом году, которую очень любил, и сразу же на второй день после похорон поехал к своим детям в Тулу, в дошкольный детский дом, к малышам, и взял под опеку еще и их. Так что теперь у меня два детских дома.
- А почему вы решили именно детским домам помогать? Логичнее было бы вам, артисту, помогать культуре, музыкантам, скажем…
- Видите ли, мне кажется, тут нужно смотреть на моральную сторону: здоровый человек, артист, у которого нет концертов и который умирает с голоду – ну так найди себе применение в другой профессии. Мне обидно за тебя, что так судьба распорядилась. Но ты хоть еще в состоянии сам себя прокормить, я не вижу необходимости тебе помогать в первую очередь. А дети не могут сейчас выжить без посторонней помощи, так же, как и старики.
- Вы никогда не имели никаких дел с Детским фондом?
- Никогда. И не буду иметь. Я полностью не согласен с его программой действий. Я, кстати, член правления фонда, хотя никогда там не сидел у них на заседаниях, я еще член правления Фонда милосердия и здоровья, Фонда мира, то есть “обчлененный” со всех сторон человек. Я понимаю, что им нужно прикрыться какими-то фамилиями. Эти фонды ведь были освобождены от налога, дельцы многие проводили свои предпринимательские дела через них. И ту часть, которую должны были отдать государству под налоги, они отдавали детям. И это было вроде как красиво. Они все равно бы отдали, а так, мол, на благотворительность.
Я уже говорил, что свою Государственную премию и премию Ленинского комсомола перевел в Фонд мира. Деньги не бог весть какие: премия Ленинского комсомола – 2000 рублей, но это то же самое примерно, что сейчас 200 тысяч, или 5000 Госпремии – это теперь полмиллиона как минимум. И потом мне жена говорила: “Какой же ты дурак, куда ты деньги перевел? Под престижные поездки, под агитацию и пропаганду, для чиновников?” И я думал: “Господи, действительно, если бы я принес их в любой детский дом или дом престарелых, я бы точно знал, куда эти деньги пойдут.”
- Существует мнение, что истинная благотворительность должна быть анонимной.
- Знаете, я раньше запрещал говорить своим детям в Ясной Поляне, что у них есть “добрый дядя”, прессе не рассказывал. А потом подумал, а чего я скрываю-то? Никаких ведь наград не требую. Я свою популярность, извините за нескромность, заработал не на этом. Конечно, я не буду кокетничать и говорить, что мне неприятно, когда в мой адрес добрые слова говорят. Как у Петросяна в программе: “И кошке доброе слово приятно”. Но это не самоцель, тут надо не ошибиться. Если человек это делает для тщеславия, если он занимается не благотворительностью, а фанфаронством – это другое. Я таких людей знаю, они у нас на телемарафоне “Солдаты ХХ века против войны” появлялись и говорили: “Вы знаете, я только сегодня понял, что не могу жить без помощи этим обездоленным. Я из своих сбережений передаю пять тысяч рублей, это все, что у меня было”. Проходит неделя, ему звонят и говорят: “Дорогой человек, у нас ведь все запротоколировано, ты на всю страну нашу заявил, что даешь пять тысяч рублей. Где они?” Он начинает изворачиваться как может: “Я подумал и решил, что буду помогать другим людям…” Вот за это надо наказывать. Это просто мародерство. И мы опубликуем списки этих людей, опозорим их так же, как они себя возвеличили.
- Скажите, Иосиф Давыдович, а ваши собственные дети были в детском доме в Ясной Поляне?
- Да, конечно.
- Они никогда не упрекали вас в том, что вы отдаете другим то, что в принципе могли бы получить они?
- Никогда. Ну, я же не отдаю последнего, не говорю, что “у тебя двое джинс, отдай одни в детский дом”. Я отдаю то, что могу отдать.
- В последнее время помощь уменьшилась или увеличилась?
- Увеличилась, конечно, вместе с инфляцией. Если раньше моя ставка за концерт была, скажем, 200 рублей, то теперь мне платят 2000, а последнее время тысяч по 15-20. Соответственно, если раньше я оставлял в детском доме по 10 тысяч, то теперь это 50, 100 тысяч.
Сейчас часто слышишь: “Надоели все эти телемарафоны, сборы средств, спонсорские фонды…” Что значит надоели? Надоели-то ведь сытому! Я недавно был у министра культуры Сидорова, и мы решили провести круглый стол с участием крупных предпринимателей с одной стороны и тех театральных, музыкальных коллективов, которые срочно нуждаются в помощи. В бедственном положении театр кукол Образцова, театр зверей Натальи Дуровой, музыкальный театр Натальи Сац. Необходимо найти средства, спасти эти уникальные коллективы для наших детей. И я убежден, что средства найдутся, потому что не верю, что таких, как Кобзон, мало. Их много, они просто не знают, куда вложить свои деньги. Таких людей надо искать.
Ольга ВОЛКОВА.
