Фундаментальная цель King Crimson – привнесение порядка в анархию, использование скрытой энергии, заключённой в хаосе, и предоставление различным факторам возможности взаимодействовать в поисках равновесия.
Роберт Фрипп.
Экспозиция: лучистый образ
В тот час, когда вокруг чадят останки попсовых оргий, твой образ, Кинг Кримсон, сотканный из малиновых и бордовых лучей, глаза мои расширил в молитвенном восторге и привел уставшие ноги мои на Площадь Звезд перед «Россией». Аккредитации нет, штука на кармане. «Вам билет не нужен? Четыре тысячи». Что же делать? Вот знакомые музыканты, хорошие олдовые парни, фанаты группы, малообщительные, узнаются по нездоровому блеску в глазах при упоминании имени лидера группы, может, они помогут? Нет, вон Смирнов уже полчаса не может пробиться, хотя в списке, с ним толпа страждущих. Вот друг хипповой юности: «У меня только один, разорился на амфитеатр, пойду, встану в очередь, пока, звони!»
Но свершилось чудо, я попал на концерт тогда, когда, казалось, уже не оставалось никакой, даже самой призрачной надежды. Саша Чепарухин, этот неутомимый подвижник и энтузиаст всего истинного и ненарисованного, буквально за руки протащил нас в фойе концертного зала.
Разработка: необратимое потрясение
И вот я уже на балконе, сижу на ступеньках между рядами. Фрипп на сцене. Последние приготовления. Оцепенение. Саундскейп. Застыв, как глиняное изваяние, у внушительной стойки с модулями и фриппертронами он уже живет среди своих «звуковых пейзажей». Основатель и единственный постоянный участник группы King Crimson, гитарист, в корне изменивший статус рок-культуры. Для большинства гитаристов игра – это в первую очередь развлечение (на концерте можно попрыгать, покрутить хаером, покурить, пожертвовав при этом качеством музыки), для Фриппа – это совершенно серьезное занятие, он даже на концертах играет сидя, чтобы ни в коем случае не повредить исполняемой музыке. По этой же причине вся его деятельность направлена на то, чтобы поднять композиторское и исполнительское мастерство в рок-музыке до уровня, присущего академическому жанру, а также максимально расширить диапазон выразительных средств.
Он раскладывал задумчивые пальцы по аккордам. Динозавр, сумевший выжить и развиться в индустрии, основанной на эксплуатации, мошенничестве, воровстве и алчности, оставаясь при этом моделью этичного бизнеса. Он играет на гитаре для своей публики, заставляя ее ужасаться и плакать. Я вспомнил: как давно это было, я стоял в лестничном пролете между этажами и с любопытством пялился на принесенный кем-то «Мелоди Мейкер», а старший товарищ, гитарист (где-то он теперь?), открывал для меня нового гения в музыке…
Из полной темноты прожекторы выхватывают только троих музыкантов, вместо Фриппа темное пятно, его не видно совсем. Трей Ганн стоит циркулем, отрешенный, с гитарой наперевес, птичье-чистая нота виолончельной печали. Пэт Мастелотто – увесистый, сосредоточенный, как глыба с утесов, и только у Белью рот до ушей, он возвышается подвижный такой, окруженный магическим кругом примочек.
Начинали с The Power to Believe – первого полноценного альбома после 2000 года, жесткой музыки с признаками ночных кошмаров, незаменимой при желании нарушить душевное равновесие или нанести себе необратимое нервное потрясение. Исполняли из Konstruktion of Light .Такого мощного и цельного шоу я еще не видел. Ни секунды расслабления, ни одной лишней ноты. Масштаб и величие этой музыки не имеют параллелей в роке, а по внутренней многоплановости она конкурирует с великими творениями классиков. У вас создается впечатление, что если бы Вагнер жил сейчас – он работал бы в Кримсон или был самим Фриппом. А мастер достиг своей нирваны и приглашает нас последовать его примеру.
Реприза: из области сюрреального
Находясь после увиденного и услышанного в состоянии, близком катарсису, я вышел из зала и медленно побрел в сторону метро, обсудив событие с группой олдовых кримсоновских фэнов предпенсионного возраста (некоторые были с детьми). Ноги сами привели меня в клуб «Китайский летчик Джао-Да». Я вошел в зал и остолбенел: за дальним столиком в углу, игнорируемый всеми, сидел …Белью.
– Это галлюцинация, – промелькнуло в голове. – Не надо было столько коньяка пить.
Я вытаращил глаза и сделал шаг вперед. Точно, Белью! А с ним какая-то телка, к которой он явно пытается подбить клинья. Не в силах сдержать эмоций, падаю ниц (чего со мной раньше никогда не бывало) и, с трудом вспоминая английские слова, восклицаю:
– Эйдриан! Мистер Белью! Вы великий музыкант! Я только с вашего концерта, это было гениально! Нечеловеческие эмоции!
Белью расплылся в улыбке и оживленно закивал головой. Ему явно было приятно, что хоть кто-то его узнал и повысил его рейтинг в глазах девицы, которая до этого, видимо, сомневалась в том, что перед ней знаменитый музыкант. Мы обменялись парой фраз, мой друг щелкнул нас из моего дерьмовенького аппаратика, после чего Белью, желая поскорее вернуться к процессу охмурения русской девушки, сказал:
– Тут в соседнем зале Трей и Пэт должны быть, можете к ним подойти.
Еще раз, выразив свой восторг и не в силах избавиться от ощущения чего-то нереального, я прошмыгнул мимо столиков во внутренний дворик и действительно обнаружил там Пэта Мастелотто, сидевшего в компании российских музыкантов. Те ловили каждое слово маэстро, некоторые записывали. Ладно, после, подумал я. А где же Трей Ганн? Обойдя все закоулки клуба, я, наконец, увидел такую картину: у стойки бара, совершенно один, грустно сидит флегматичный Трей Ганн, а перед ним почти пустой бокал из-под пива. Увидев, как я пытаюсь броситься ему на шею, гитарист не на шутку испугался, но после моих объяснений успокоился и даже согласился поговорить. Я заказал два по пятьдесят «Гжелки», официант неловко подал, лимон свалился на стойку, Трей взял себе рюмку с упавшим лимоном, мы выпили и я слегка помучил уставшего музыканта своими вопросами.
– Мистер Ганн, как вам российская публика? Она отличается от западной?
– Пожалуй, да. Она более восторженная.
– А где лучше принимали – в Москве или в Питере?
– Примерно одинаково хорошо и там, и там.
– На какой гитаре вы играете?
– У меня десятиструнный инструмент фирмы Warr, он одновременно является и басом, и просто гитарой.
– Мне очень нравятся ваши сольные альбомы, которые вы записываете помимо участия в группе King Crimson, особенно диск The Second Star (я ошибся, и он меня поправил – The Third Star)…
– Да, он у меня неплохо получился.
-– А сейчас вы что-то готовите?
– Я работаю над новым альбомом, но когда он выйдет, пока не знаю.
– И последний вопрос – а где же сейчас Роберт Фрипп?
– Не знаю, он никогда не тусуется с нами. Наверное, в гостинице. Мы сегодня уже автобусом в Ригу отбываем. А в России нам понравилось выступать, скорее всего, еще приедем.
Любопытно наблюдать, как King Crimson отдыхает после концерта, думал я. Пришли в правильный клуб. Один бабу клеит, другой лекцию читает, третий тихо водку пьет. Три сапога пара. Three of a Perfect Pair, если считать совершенной парой группу King Crimson. И ведь все трое – музыкальные гении. Но кому понятно по-настоящему их творчество? Единицам? А они-то сами понимают, что исполняют великую музыку?
