Вот уже несколько месяцев центр Москвы украшает реклама нового типа. Речь идет о картинах питерской группы художников Doping-pong, иллюстрирующих проект «Горки-город» – поселок городского типа, возводимый в честь сочинской Олимпиады. На огромных полотнах, однозначно добавивших шарма столице, изображены красивые молодые юноши и девушки, лица которых космически спокойны, а взгляды устремлены вдаль.
Визуальная стилистика произведений Doping-pong отсылает с одной стороны, к послевоенному американскому pin up, с другой – к советскому плакатному искусству 50-х (что в сущности почти одно и то же…). Некоторые даже усмотрели в картинах элементы нацистской эстетики 30-х, 40-х и помянули всуе Ленни Рифеншталь с ее Олимпией. Все это однако не в тему – эмоциональный ряд питерских произведений принципиально иной. В помянутых работах земных чувств нет.
Как бы то ни было, скандал вокруг рекламы разгорелся нешуточный, и единственное объяснение тому – признание неожиданного факта: произведения Doping-pong, даром, что считаются китчевой живописью, несут в себе message. Ведь ничто не предвещало такой бурной реакции на подобное невербальное сообщение – картины конечно яркие, запоминающие, красивые, но с виду совершенно безобидные. Однако зацепило. И сильно.
Возможно всему виной фронтмен арт-группы – Дмитрий Мишенин. Человек, стоящий вне системы, насмехающийся над ней и материализующий собой способ жизни, прорисованный в картинах. Суть способа – взгляд за горизонт. Нежелание смотреть себе под ноги и разглядывать грязную лужу, по которой шагаешь, и которую нет возможности обойти в силу ее безграничности. Мишенин всегда смотрит на солнце. Оттого оно так часто освещает его картины. Художественные цели этого адепта современности вне материальны (хотя «материальное» ему совсем не чуждо…). Но устремленность за границы жизни, в неведомое пространство, которое Мишенин себе придумал и для других воспроизвел, его безумная попытка оградить себя от убожества, вызывает к нему у отдельных медийных персон чувство глубокой неприязни, поэтому они посвящают изучению его творчества значительную часть времени своей жизни, увеличивая тем самым капитализацию столь ненавистных им работ и их идеолога.
В любом случае появление концептуального искусства Doping-pong в пространстве отечественной рекламы симптоматично и говорит о грядущей смене эпох и о том, что внутренний протест растет & крепнет, а потому промокает даже туда, где его совсем не ждут – в сытый мир фальшивых брэндов, испанский сапог глобального стандарта и уродливую модель существования по принципу «жрать» и «иметь».
Люди сами выбирают мир, в котором им жить, и сами раскрашивают его своей фантазий. Глядя на «Горки-город» мы видим реальность авторов проекта, а не ту, что нас окружает сегодня. По всей видимости, феномен рекламы Doping-pong заключается в том, что на улицах Москвы появилась вдруг (спустя почти сто лет…) визуализация строчки Маяковского «Я знаю – город будет, я знаю – саду цвесть». Некоторых это воодушевило. Некоторых – напугало. Некоторым напомнило, что все мы существуем в пространстве «Бесконечной истории», где каждый себе и творец, и режиссер, и герой, а концовка сюжета зависит лишь от нас самих.
Еще одна забавная деталь – андрогинные юноши и девушки, изображенные на картинах, смотрят в будущее не сквозь секс, а сквозь призму неведомого смысла, который они усмотрели за кадром реальности. И это завораживает, ведь ни для кого ведь не секрет, что вся современная реклама построена на идее особой значимости сексуальной жизни. Если смотреть на нашу экзистенцию глазами инопланетянина, то бесконечная эротика, зашифрованная в каждом рекламном ролике и плакате, выглядит очень смешно – создается впечатление, что человечество живет, чтобы трахаться. Половое влечение трактуется современной массовой культурой как непреходящая ценность, откуда и культ молодости, и культ потенции, и страх смерти. А тут вдруг – никакого секса… И это наводит на мысли. Совокупляться, кто спорит, зашибись как здорово, но хотелось бы думать, что у homo sapiens есть и другие экзистенциальные задачи, ведь люди все равно умирают. И остаются от них идеи, а не одни только дети…
Одним словом, уже сам факт того, что «Город-Горки» своей рекламой вызвал волну эмоций, означает успех этой рекламной компании и вызывает желание внимательнее приглядеться к ее автору Дмитрию Мишенину, с которым специально для «Нового взгляда» побеседовала Анна Архакова.
М. ЛЕСКО.
– Расскажи мне, что такое «Горки-город»?
– Это альтернатива тому безобразию, которое творится вокруг Олимпиады. Ты видела, какой символ выбрали?
– Нет
– Это ужас.
– Значит по-твоему «Горки-город» – это анти-олимпийская история?
– Да. Потому что официальная олимпийская история абсолютно бездарна.
– Зачем ты взялся за эту работу?
– Реклама сегодня – важнейшее из искусств. Уличная реклама это массовая поэзия. А я – современный поэт. Для меня реклама – это стрит-арт и стрит-фэшн, только гораздо более сильный по воздействию чем граффити или фрик-прикид. Поэтому я всегда с удовольствием берусь за рекламные проекты.
Касательно Олимпиады, первоначально была идея обыграть «Город герой» и «Горки – город”. Родился слоган «Горки – город героев». Но руководству он показался слишком пафосным. Поэтому мы решили, что сделаем впоследствии выставку – «Горки – город героев». Там все имиджи Doping-pong будут представлены как произведения искусства, коими они и являются, ведь задумывались они именно как монументальные полотна.
– Получается, что ты строишь идеальное будущее?
– Абсолютно точно. Потому что неидеальное построят без меня.
– То есть те, кто делают Олимпиаду, строят ужасное будущее, а вы типа пытаетесь построить альтернативу?
– А зачем вписываться в строительство ужасного будущего?
– Ясно. На что ты опирался, когда обдумывал эту тему?
– Во-первых, не я, а мы – Doping-Pong.
– Ну да, «вы».
– Приходится все время акцентировать на этом внимание. Я лишь участник группы. А во-вторых, мы всегда вдохновляемся классикой. В блогах и Интернет изданиях про нашу рекламу пишут: Это «Олимпия»! То есть аллюзии у людей возникают с Ленни Рифеншталь. Но это все от малообразованности или узкого взгляда. Потому что, есть еще “Sapporo Orinpikku” Масахиро Шинода и японская Зимняя Олимпиада 72-го года в Саппоро, которая на меня повлияла не меньше, чем Берлинская. Есть Элем Климов, «О, спорт – ты мир» и Московская Олимпиада-80. Летописцев Олимпиад очень много. И все они, как и мы, мифотворцы, формалисты, и поэты. Когда мы видим как Масахиро Шинода сопоставляет крики горнолыжников, прыгающих с трамплина, с взлетающими из озера лебедями, то оцениваем это как поток чудесных образов. Поэтому я и считаю, что идея музея Олимпиады должна быть воплощена – недаром же с этим материалом работали лучшие художники и лучшие артисты. Хотелось бы все вернуть людям. Потому что многие вещи лежат в запасниках и мы видим лишь верхушку айсберга в виде той же Рифеншталь, но не видим всего того, что спрятано.
– А какова структура вашей рекламной компании? Сколько будет имиджей, какие следующие, и чем эта вся история должна закончиться?
– Сначала мы увидим героев в быту и спорте. Потом появятся люди релаксирующие, проводящие свой заслуженный отдых в городе будущего – женщины, дети, семьи. Уж коли наша реклама достигла планки искусства, то хочется и жизнь людей поднять до уровня мифов и легенд.
– Как ты относишься к обвинениям рекламы Doping-pong в фашизме?
– Я в свое время написал большой текст «Привет Гитлеру!» или «Гитлер, превед!». Там речь шла о том, что когда в послевоенном СССР сошел с конвейера культовый “Москвич 401” (аналог автомобиля Opel Kadett K38, выпускавшегося в 40-е годы в Германии), никто не обвинял в фашизме тех, кто стал производить этот автомобиль или ездить на нем. Мой дедушка, герой первого десанта на Малую Землю, из которого уцелели единицы, купил эту модель одним из первых. Потому что это была хорошая машина!
Элементы фашистской эстетики при желании можно найти и в советском, и в русском искусстве, и лично я считаю, что это тоже наши трофеи. Германия была захвачена Россией, была покорена, у нас был сильный враг. Мы противника уничтожили и имеем полное право пользоваться, как народ-победитель, всеми атрибутами народа покоренного. И свастиками, и автомобильными заводами, и научными исследованиями нацистских ученых. Мы победили великую страну с ее великой культурой и наследием, и все ее достижения по праву сильного перешли к нам. Таким образом, любые обвинения в фашизме абсолютно абсурдны. Как можно обвинять в фашизме народ-победитель? Для меня это дикость. Ты поняла мой ответ?
– Да, поняла…
– Эстетика – тоже наш трофей, не более того.
– А как насчет того, что ваши имиджи очень похожи на социалистическое искусство?
– Сначала обвинение в фашизме – и тут же обвинение в коммунизме!
Я не вижу ничего плохого в коммунизме, потому что социализм, в котором я рос и который был уничтожен на моей Родине, в Швеции и других стран обернулся почти идеальным обществом.
– Но движение к коммунизму – это время больших строек, гигантских проектов. Вот тебя и обвиняют, что ты пытаешься вернуть эту имперскую ретро-историю…
– Это не ретро-история, это ретро-футуристическая история. То, что воспеваем мы – чистый футуризм. И империя для меня – синоним слова Россия. Заметь, дома, которые были построены при Сталине, простоят гораздо дольше, чем дома, которые строятся сейчас. Более того, любой футуризм должен основываться, как это ни парадоксально, на классическом наследии. Только тогда он имеет шанс стать долгоиграющим, долгоживущим.
Взять к примеру, изображение 3D. Технология ведь существовала еще во времена все той же гитлеровской Германии, была она известна и во времена сталинской России, потом был взлет 3D стерео в 50-е годы в США. И только теперь тоже самое, но уже в исполнении «Сони» и “Panasonic” выдается за последнее слово техники! Мы просто поднимаем упавший флаг. Любые футуристические вещи родом из прошлого. Существует преемственность поколений, цепочка традиций, одно цепляется за другое, и это нормальный творческий рабочий процесс. Не может ничего вырасти на пустом месте. Кроме глупости и бездарности.
– Чего я еще не спросила у тебя?
– Ну… Ты не спросила, в чем уникальность данной рекламной компании. Смотри – люди тратят уйму денег на пиар, чтобы их заметили. А тут просто череда картин, образов, и все вдруг об этом заговорили. Одним нравится, другим – нет. Не важно – критикуют или хвалят, важно, что имиджи Doping-pong пробуждает эмоции без всякой пиар деятельности. А это означает, что они настоящие.
– То есть современная реклама –шлак, и потому говорят только о вас ?
– Полный шлак. И это ужасно – ведь реклама, как мы уже говорили, пришла на место искусства. Но это не значит, что искусство стало дерьмом. В свое время, когда я переписывался с новыми академиками Ольгой Тобрелутс и Тимуром Новиковым по поводу современного искусства и его будущего, они писали мне, что, по их мнению, наступила эпоха комиксов, которые встали на уровень гладиаторских боев и цирков уродцев.
Так они дали оценку популярности Doping-pong, которые стали пионерами комиксов в России. А сегодня реклама является живым настоящим искусством. И тот факт, что публика обсуждает нашу рекламу означает, что искусство, выставленное в галереях и музеях. абсолютно безжизненное, неинтересное и дурацкое. Скучное. Не нужное людям. А реклама – настоящий стрит-арт.
– Но ты же только что сказал, что в 90% случаев реклама – это полный шлак!
– Правильно. Потому что рекламой должны заниматься художники высокого уровня. Мы же видим, кто занимается рекламой за границей – Марк Дин Века, Такаши Мураками, Демиен Херст, Терри Ричардсон, Райан МакГинли. То есть первые лица искусства XXI века, а раньше этим занимались Уорхол и Дали. Теперь все они – классики.
– У нас что, нет адекватной традиции?
– Нет, у нас есть замечательные традиции. У нас были замечательные футуристы – Великий Маяковский и его агит-плакаты «Окна РОСТА». Гениальные Родченко и Каменский… Чем они по-твоему занимались после революции? Никто из них не гнушался рекламы в Советской Республике. Напротив. Любой поэт радовался, если видел, что его поэзия может быть функциональной, и является не только чистым искусством, коим она и так будет. Поэты гордились тем, что их стихи, превращаясь в слоганы, помогают продавать детские соски.
– А почему тогда сейчас все так неправильно?
– Общество деградировало. Сейчас хорошим тоном считается на Винзаводе или Этажах какую-нибудь мазню выставлять. А рекламные дизайнеры рисовать не умеют. Они могут только компилировать.
– Слушай, мне кажется, так было всегда в искусстве… 99% говна и там 1% чего-то кайфового, что становилось реально признанным только со временем.
– Не соглашусь. Вот я смотрю сборники гараж-музыки, серф-музыки 50-60-х, и вижу, что были сотни супер-групп. О них мало знают, но они были. Потом смотрю, кино 90-х годов, фильмы «Невероятная жизнь макаки Зеттерленда», «Настольная книга молодого отравителя», «Зависимость», «Что гложет Гилберта Грейпа», «Дневники баскетболиста». И тоже вижу поток великолепного молодого кино.
Таланты и сейчас есть, но не в должном, наверное, количестве. Я считаю, что нынешняя ситуация может быть сравнима с концом 70-х, началом 80-х. Тогда в СССР жили БГ, Майк Науменко, Виктор Цой, достаточно большое количество супер-артистов, которые выступали по институтам, школам, библиотекам – то есть камерно. А на больших сценах пели совсем другие люди. Но прошло десять лет, и они стали суперзвездами. Я верю в прогресс. Причем в прогресс не только в виде гаджетов, но и в виде информации.
Поэтому я хочу видеть фотографии молодых ребят, вместо перфомансов старых концептуалистов. Хочу видеть красивую рекламу, вместо дизайнерских поделок. Ну и так далее. Сама жизнь диктует изменения. В любое время, включая упадническое, рождаются гениальные, талантливейшие вещи. Ведь был упадок безумный в стране с 1906 по 1916 год. Только революция возродила страну и народ. Но искусство было. Просто на определенном витке. Был футуризм – Маяковский, Каменский, Хлебников, Крученых и так далее. А потом, благодаря политическим глобальным изменениям, все эти люди получили возможность нести свое слово на совершенно другом уровне, тиражировать свой образ, свой цвет, свой звук. Понимаешь, о чем я говорю? Культура всегда есть, она всегда развивается. Но лишь тогда, когда происходят фундаментальные политико-экономические изменения, мы получаем Маяковского в качестве народного поэта, а не как футуриста-хулигана. Чувствуешь разницу? Меняются оценки. К примеру, никто уже не помнит, что у нас половина улиц в городах названы именами террористов: Вера Засулич, Софья Перовская и так далее. Мы росли в стране где террористы были героями! Так что всему свое время…
Я думаю, что наша культура, наша реклама и вообще наша жизнь сейчас находится на таком низком уровне потому, что те, у кого средства массовой информации находятся в руках, очень низкого мнения о своем конечном потребителе. Они не уважают людей, не ценят их, не считают равными себе. Поэтому мы и видим убогие телеканалы, журналы и талисманы Олимпиады. У нас не народ глупый. Его видят глупым глупые люди, прошедшие неестественный отбор…
Поэтому нам и втирают дурацкую рекламу, дурацкую эстраду, отвратительные книги. А если дать моему народу красивую рекламу, красивое зрелище, красивую жизнь, то он ответит своей стране тем же – станет красивым и мыслями, и духом.
Беседовала Анна Архакова
