К нему никак не липнет бронза. Покрывай, не покрывай… Даже на поминальном портрете, что на памятнике на Ново-Кунцевском, – то ли щурится хитро по-хохлятски, то ли смеется, как всегда… Женя Мартынов. Теперь бы уже был Евгением Григорьевичем. Потому что пятьдесят сегодня отмечал бы…
Не отмечал. Не случилось. Не дожил. Целых 8 лет. Как вычтешь их из пятидесяти (а тут самому намедни “полтинник” стукнул, мы ровесники и земляки, жили в Донбассе в 40 км друг от друга), места себе не находишь. Страшно. Те же “роковые-сороковые”. Сорок два – и как Дасен, как Леннон, как Даль, как Высоцкий, как… Нет сил продолжать эту бесконечную поверку… Все мужское население, наверное, и делится на тех, кто уже преодолел этот проклятый “переезд”, и тех, кому еще предстоит…
А отсутствие Мартынова в нашей музыке так и не восполнилось. Не жильцы они были – такие солнечные, тонкокорые, наивные. В том “помолоте”, что подкинули нам девяностые. Но он все-таки успел. И славы вкусить, что обрушилась на его голову, как водопад. И песни написать, и спеть ТАКИЕ и ТАК, что до сих пор пыжится, пыжится весь наш звездный поп-небосклон, но даже рядом положить нечего…
14 мая в “России” слушал мартыновские песни в исполнении не самых худших наших сегодняшних певцов, и как только на экране появлялся он сам в очень простеньких по нашим клиповым меркам прижизненных съемках, и пел, пел с живой скрипичной группой, живым “деревом” и “медью”, живыми, очень точно и красиво прописанными вокальными партиями (не путайте, пожалуйста, с бэк-вокалом) – снова мурашки по спине и комок к горлу… Даже в “консервированном” виде, на пленке все это в тысячи раз живее и пронзительнее денно и нощно семплируемого в бесчисленных “рекордзах”.
– Послушал жениных “Лебедей” и “Яблони” и как будто кислородную маску поднес к лицу, – сказал после концерта космонавт А.Волков, тот самый, что француза Лу Критьена в космос возил и с которым вместе слушал песни Мартынова на орбите. Что тут добавить? Как же это горько и непоправимо, что сам он вот уже восемь лет не дышит…
Владимир ПОПКОВ.
