(поэма о фестивале русской музыки на Мадейре)
1
Вдалеке от Рио-де-Жанейро
И вдали от Тулы и Рязани
Остров под названием Мадейра
Затерялся в синем океане.
Здесь тихонько жили мадерьянцы,
Не тужили и не горевали,
Танцевали медленные танцы
И мадеру в бочки разливали.
Жили, обживали эту глыбу,
Пили в меру, сдуру не чудили,
По субботним дням ловили рыбу,
По воскресным дням в костел ходили.
Верили, что к ним придет мессия,
И считали, сколько им осталось…
А вдали великая Россия
Пела песни и тренировалась.
И пока Мадейра прозябала
И культур-мультур свою тупила, –
Зря Россия время не теряла:
Силу богатырскую копила.
Засучивши рукава по локоть
Русь копила мощь в своей культуре,
Чтоб Мадейру взять и ухайдокать,
И размазать по горам, в натуре…
2
Самолет, а спереди – два банта.
Это Маша едет в Порто-Санту. 1)
Знают стюардессы и пилот –
Это русской музыки оплот.
Надо ли кому-то говорить,
Что при ней запрещено курить,
Сквернословить, пить коньяк и водку,
Или разминать в полете глотку.
Видно, знает внуковская птица,
То, что Маша – супер-поп певица.
Потому-то ей, как поп-звезде,
Всюду преимущества в езде.
Остальные – все равны в правах,
Потому что – звезды, но не ах!..
Пресняков, Минаев, Глызин Леха –
Все они поют не так уж плохо,
Но хотя они вообще-то наши,
Далеко им, все-таки, до Маши.
Далеко до Маши и Макару –
Нашенской рок-музыки Икару,
Потому что, хоть талант он высек, –
Не имеет ног таких и сисек!
1) Певица Маша Распутина, искренне считающая себя суперзвездой русской эстрады.
3
Вечерний Фуншал содрогнулся от грома.
Россия шагает по трапу парома.
Тверезая жисть надо мной не кружись! –
Россия гуляет, Мадейра, держись!
Хоть склоны круты, а дороги тернисты,
Повсюду шныряют братва и артисты.
Огнями залита крутая гора, –
Россия гуляет, Мадейра, ура!
Глаза у артистов опухли от пьянки,
Ну где ж вы, зовущие в ночь, мадерьянки?
Я – “русо туристо”, девчонки, держись!
Россия гуляет, Мадейра, ложись!
Но тут выясняет российское братство,
Что нет на Мадейре ни секса, ни блядства,
Что здесь не такая крутая “найт лайф”, –
Россия гуляет, Мадейра не в кайф!
Зачем я с собой захватил три кондома?
Уж лучше б остался бы с ними я дома.
Уж лучше б Мадейра пошла бы ко дну, –
Зачем мы приехали в эту страну?
Зачем я сидел на диете из риса?
Зачем в президенты мы выбрали Криса? 2)
Зачем на гитаре порвали струну?
Зачем мы приехали в эту страну?
Пойду-ка пройдусь я по здешнему порту.
Как хочется двинуть кому-нибудь в морду…
В душе я стенаю, стоню и стену: 3)
Зачем мы приехали в эту страну?
2) Композитор и певец Крис Кельми, председатель оргкомитета фестиваля.
3) не знаю, как правильно, но ваще душа разрывалась.
4
Ночью я уснул, как после пьянки.
Мне приснились губы мадерьянки,
Пахнущие розовым портвейном
И дыханьем волн благоговейным,
Отдающим нежностью невинной…
Кельми называл ее Мальвиной,
Непослушным маленьким зайчонком…
Я же, прислонив ладонь к юбчонкам,
Оголил ей круглые коленки,
Прижимая бедра к теплой стенке.
Девушка (студентка из Фуншала)
Часто и прерывисто дышала,
Трепеща, как кустик олеандра:
“Нао, нао, доно Алехандро!!!” 4)
Я сперва горел от возбужденья,
Но поскольку сплавил целый день я
В пьянках и базарах об эстраде,
Слишком скоро я свой пыл истратил.
И, поняв, что я слегка слабею,
Я б, возможно, сжалился над нею,
Если б в тот момент (ети мать вашу!)
Я б не услыхал певицу Машу.
Маша пела, как тягала гири,
Русский хит “Я родилась в Сибири!”
Пела так, что даже крыша взмокла,
А под нею дребезжали стекла.
И от этой страшной перегрузки
Вспомнил я, что я ведь тоже русский!
Мощь Руси к моим прильнула пальцам:
Мы не проиграем португальцам!
Хоть за океаном, хоть за морем
Родины своей не опозорим!
И хотя студентку было жалко,
Я схватил красавицу-фуншалку,
Радостно, играючи и просто
Завалил ее на белу простынь,
Обнимая так ее и сяк…
И вонзил в нее Российский Стяг!
4) Не надо Сашуля, ты мне очень нравишься, но я жду парня Душ Сантуша из армии, и потом… мне не позволяют мои религиозные убеждения (перевод с португальского, прим. автора).
5
“Все равно: портвейн или мадера,
Ром, сивуха, пиво – все равно,
Все равно: Маруся или Вера –
Лишь бы были бабы да вино…”
Эту песню пел и я в подъезде
В давней приснопамятной Москве,
Из горла глотая в том же месте
Радость по цене два сорок две.
Проявляя градусность и шибкость,
Следуя по горлу за слюной,
Терпкая малиновая жидкость
Чудеса свершала надо мной.
И совсем не чувствуя усталость,
Отплывал я в сторону зари,
И Москва мне островом казалась,
Пальмами казались фонари.
А под утро, падая на клумбу,
Не нащупав мачты корабля,
Я казался сам себе Колумбом,
В изумленьи крикнувшим: “Земля!”
О, Мадейра, остров в океане!
Что я знал об этих берегах,
С горсткой пыли в штопанном кармане
И с граненым компасом в руках?
Что я знал о самопальном стяге
На плывущем к пальмам корабле,
Сидя в проспиртованной общаге
С пузырем портвейна на столе?
Что я знал? Что тут все очень просто?
Что все сказки – присказки – обман?
Что под утро сказочный наш остров
Вместе с песней скроется в туман?
Но мы пили “краску” вместе с пылью
Не затем, чтоб сказки не сбылись.
Пели мы, чтоб сказку сделать былью,
И допелись, то есть, допились.
Я в свою не верил музыкальность,
Но в меня поверила страна.
Кончились мечты, пришла реальность.
Наливай мне, Хулиуш 5), вина!
5) Хулиуш Тутуш – известный фуншальский бармен.
6
На Мадейре похмелье иное, чем в городе Шахты,
Где одни терриконы, да степь, да трава зверобой…
На Мадейре уж если проснешься, и сделаешь шаг ты, –
То уже понимаешь, что вновь продолжается бой.
И уже понимаешь, что жизнь не такая паскуда,
И уже сознаешь, что и ты не последний дебил,
Если в брюках твоих завалялось немного эскудо,
О которых ты с вечера как бы и думать забыл.
И уже, засосав поллитровую кружку “короны”, 6)
Ты бредешь по Фуншалу, вернувшийся к жизни Орфей,
А вокруг орхидеи цветут, олеандры, цитроны,
И с фруктовых грудей мадерьянки не снятый трофей.
И уже ощущаешь, как члены становятся ловки,
Как легки и свободны порывы нетягостных дум…
На Мадейре бодун не такой, как в районе Перловки,
И совсем не такой, как в районе Петровки, бодун…
Но в пути тебе чаще и чаще встречаются наши
Золотые браслеты атлетов у кромки воды,
И знакомых два банта брабантского кружева Маши
Над сибирской пельменью, закрученной в форме звезды.
И какая-то связь меж родимым и здешним похмельем,
Словно рок, словно поп, все сильнее тесней твою грудь.
И фуншальский нектар жигулевским становится зельем,
И веселье в груди превращается в русскую грусть.
6) Один из сортов местного пива.
7
Сыграй на саксе мне, Петрович, 7)
Сыграй на дудочке в ночи
Про эту грусть и эту горечь
Сыграй, Петрович, не молчи!
Сыграй, Петрович, о планиде,
Которой имя – “се ля ви”,
Сыграй о нашей Атлантиде –
Пропавшем острове любви, –
Где молоком к утру свернется
Мечты согревшейся восход,
В который больше не вернется
Уплывший к небу пароход…
Сыграй. Пусть чуткая мембрана
Души, натянутой в пыли,
Уловит саксофон-сопрано,
Звучащий в призрачной дали.
И с легким выдохом на саксе,
Прильнув к незримым парусам,
Душа, подобно белой кляксе,
Скользнет по черным небесам,
И поплывет куда угодно,
Забыв про тело и белье,
Поскольку слишком старомодно
Земное чувство для нее.
А ты положишь к изголовью
Забытых звуков силуэт,
И вновь останешься с любовью,
Которой не было и нет.
Но, осознав, что этот кукиш
Тебе в вине не утопить
Ты скажешь, что любовь не купишь,
Но можно дудочку купить.
И пусть слышнее медь оркестра
У входа в ад, у входа в рай,
Играй на дудочке, маэстро,
И змей небесных закликай!
7) посвящается золотому саксофону Владимира Петровича Преснякова.
8
Мадеру пьют гранеными бокалами,
Когда ложатся сумерки на город,
Когда по скалам с желтыми оскалами
Огни ползут, как призраки, за ворот.
Мадеру пьют хрустальными стаканами,
Не потому, что хочется напиться,
А потому, что к ночи над вулканами
Багровым светом горизонт дымится.
Портвейн глотают залпами из горлышка,
Без закусона, или под гитару,
Не потому, что не хватает солнышка,
А просто так, с тоски по “Солнцедару”.
А потому, что просто там за тридевять
Земель такое пойло распивают,
Которое забудешь, а смотрите ведь –
Евонный дух тебя не забывает.
И ты идешь, гребешь куда-то к площади
В своих по-русски стоптанных ботинках,
Чтоб у статуи с мужиком на лошади
С надрывом петь о розовых фламингах,
О есаулах, о баронах Врангелях,
О русском духе с псевдонимом Хаим,
О мусорах, о зеках и об ангелах,
И, как всегда, о том, что все бухаем, 8)
Не просыхаем. Пьем глотками алыми,
И глотки вновь полощем, аки птицы…
Мадеру пьют гранеными бокалами
Не потому, что хочется напиться.
8) Рефрен: “А мы все бухаем и не просыхаем” сочиненный на Мадейре музыкантами группы “Капитан” Герой Ивашкевичем и Родриго, имел колоссальный успех у мадерьянцев и вошел в золотой фонд местного фольклора.
9
На центральной площади Фуншала
Шел концерт российских музыкантов.
Было много всякого народу.
(Фохт неправду написал в газете) 9)
Раздавали пиво “Гролш” бесплатно
Спонсоров активные агенты.
И народ, весьма довольный этим
Пиво пил и слушал наши песни.
В самом центре, прямо у фонтана
Примостились наши стюардессы,
Радостно выкрикивая что-то.
Видно, ожидали Преснякова.
Я, глотая пиво нахаляву,
Стал бродить среди толпы фуншальцев,
Трепетно внимающих концерту
Странных гастролеров из России.
И, блуждая в той тусовке пестрой,
Я увидел девушку и парня,
Устремивших взгляды на артистов.
Но однако это не мешало
Девушке спиною прижиматься
К вздыбленной груди ее партнера,
Нежно щекоча ему за ухом
(Боже правый, кто бы мог подумать!)
Невесть как на остров занесенным
Маленьким таким флажком российским.
(Я не помню, кто стоял в то время
На высокой и просторной сцене,
Представляя русскую эстраду –
Может быть, Крылов, а может – Глызин?..)
Парню явно нравилось все это.
Осторожно шевеля рукою,
Он погладил грудь своей подруги
И поцеловал ей сзади шею.
Девушка внезапно задрожала,
Приоткрыла рот, глаза зажмурив…
И флажок российский уронила
На брусчатку площади фуншальской.
Я, допив свою бутылку пива,
Наклонился и поднял с брусчатки
Невесть как на остров занесенный
Русский стяг в уменьшенном размере
И вручил флажок тот мадерьянцу
Со словами: “Дон, вы потеряли…”
Парень, на меня смущенно глянул,
Взял флажок и протянул мне руку,
И сказал с улыбкой: “Обригадо!”
И куда-то в ночь ушел с девчонкой.
Я бродил один, но очень скоро
В темноте наткнулся на Родриго,
Гитариста Вовы Преснякова.
Он уже закончил выступленье,
И сказал, что тоже хочет выпить,
И еще – отлить совсем не против.
Мы зашли в уютную кафешку,
Где сидели пьяные фуншальцы,
Но они узнали нас с Родриго,
Уступив дорогу к туалету…
А концерт тем часом продолжался
Он крепил культурные контакты
Меж российской музыкой неблизкой
И далеким городом Фуншалом.
Чтобы в деловых кругах Мадейры
Смог бы деловой квадрат России
Отыскать взаимопониманье.
А затем в оффшорную их зону
Смог бы он вонзить наш стяг трехцветный
Ради мира, музыки и дружбы!
9) журналист “Известий” Николай Фохт слукавил написав, что “концерт собрал какое-то количество народа”.
10
Я улетаю. Допит предпоследний стакан.
Я улетаю. Последний в порту доканаю.
Я улетаю от фатума фата-морган
Над серпантином дороги которой не знаю.
Я улетаю. От лета бегущий атлет –
Несостоявшийся мастер советского спорта.
Словно лечу со стаканом сквозь тысячу лет
К стойке буфета по зданию аэропорта.
Я улетаю туда, где страна, как струна,
Ноет, поет, покрываясь морозною сыпью…
Хулиуш Тутуш, налейте поэту вина!
Я улетаю отсюда. Я столько не выпью…
Александр ВУЛЫХ
Фуншал (о.Мадейра) – Москва, осень 1995.
Автор выражает признательность компании “ARTLINE”, ее президенту – Александру Кащицину, композитору и председателю оргкомитета фестиваля Крису Кельми, любезно представленную для моего Пегаса возможность пастись на заливных лугах Мадейры. Особая благодарность господину Евгению Ю.Додолеву за то, что он пинками заставил эту скотину работать, в результате чего и появился сей гениальный труд.
