БЫЛ ВЕЧЕР НЕСКОЛЬКИХ СВАДЕБ (КАЖЕТСЯ, БЫЛО ДВЕ). А ТЫ В ЭТО ВРЕМЯ, ОТАРЧИК, ТИСКАЛ МЕНЯ В ТРАВЕ

Наташа КОРОЛЕВА, “КОНФЕТТИ”, “БЕКАР РЕКОРДЗ” – “СОЮЗ”

Сначала лето было тороватое, резво взяло старт, буйным было и веселым. Но на момент, когда, триста тысяч раз прослушав альбомчик, я стучу на машинке, лето, предавая таких рьяных, как я, поклонников, приуныло, даря всем зябкость… Сразу лезут в башку мысли хрестоматийные о том, что все кусается, политики соревнуются в тупорылости (каждый день у этой гонки новый лидер), и, жми не жми на все педали, очень трудно добиться экономической базы… Ну, вы знаете, мне легче: у меня есть Наташа Королева – в компактном виде. Она общается со мной, поет для меня, жеманно глядит исподлобья, и я весело понимаю, что жизнь все-таки полна прелестей.

“Подсолнухи”. Солнечное напоминание о хлопнутой двери (ну, все, Наташа, баста, я ухожу, пей свой кофе одна. Или с уродом каким-нибудь!) Когда дверь грохнула, вообще-то было не до улыбки, даже натянутой. Но теперь, когда сдохло столько верховных политиков, дождь пролился семь тыщ раз на засранную нами землю, Додолев стал лощеным денди, а Шумейко наконец-то сбегал к парикмахеру, – теперь вспоминается только хорошее. Ну, как ты принес штучку, помнишь? Резиновую, я, ой, сначала боялась… Или как мы кувыркались в поле, в подсолнухах, и рожа твоя светилась счастьем, и ты не путался с этой коровой (а ты не путалась с этим зайцем во фраке).

“Конфетти”. Захлебнешься иллюзией – наконец-то встретил! Одержимо броситься в этот омут, не слушая, чего тебе кричит маэстро Игорь Николаев: “ледяной волной окатит вас ненастье”. А ты думал, иллюзия вечна? Ну да, той ночью она действительно, особенно в профиль, казалась такой классной. И свечи, и ее духи, а волосы, а взор, а пальцы, а фигурка, если отойти метров на семьдесят… Все мишура, все – конфетти. Старик, будь хоть сегодня настороже и не подходи к Свете Михайловой: она – динамщица.

“Голубой топаз”. “С другим не клеится роман”. Поделом тебе. Я так просил тебя: не гони! Просил? Да что топаз? Я весь шар бы швырнул к ногам твоим, Наташа. Я бы вывернулся наизнанку, но показал бы, сколько душеполезных книжек на моем счету, как я тонок. Но ты отобрала шанс. Ну и сиди – любуйся луной, которая “таблеткой белою в ночи”. Я тебе передал через Женю Попову из “Завтрака для чемпионов”: луна тебя не спасет. Топаз тоже.

“Маленькая страна”. Ага, ты тоже думаешь об этом? Через школьный парк чтобы пройти, теперь нужен килограмм душевных сил – в горле комок, и накатывает агромадная меланхолия. Там, в детстве этом, в плюшевом окружении, при молодом папе справа, при молодой маме слева, была одержимость жизнью. Беспечальность. Ну, прощай. Рубашка, кстати, у тебя наизнанку. Опять.

“Неужели это я”. “Я любила всех открытой душой”. Вот и кусай губы теперь. Мы с тобой пришли сюда с ладными намерениями, скажи? Мы кому-нибудь хотели худого, скажи? И чего? Одни бабки кругом. Шагу не сделать без инсульта. И это то, к чему мы стремились? Стать взрослыми. Блин, самостоятельными. И такими же дерьмовыми, как все вокруг.

“Красные яблочки”. Дерзкая по литературному замыслу вещь. Слово “красные” как символ непонятки под названием “жизнь”. Задорно. Будут любить люди, очень непосредственные в вопросах морали.

“Мужичок с гармошкой”. Слова самой Наташи. Про забавного типа старше положенного, который влюблен в певицу. Мое любимое в альбоме, потому что есть непревзойденный стебище. Если слушать раз пять сряду, начинаешь думать, что напрасно только не ездил в деревню.

“Тучка”. “Пусть он поймет, что это я плакала о нем”. Ну? Даже если поймет? (Что при его-то мыслительных способностях затруднительно.) Все равно сошлется на то, что в семь футбол и его ждут ребята. А ты стой у окна, матушка. Пробавляйся высшими проявленьями духа. Тучка как точка.

“Три желанья”. Это она так прикидывается. Ты клюнешь, и этих желаний станет по три в минуту. Во всяком случае, так уверяют женоненавистники. Между прочим, музон сложили немцы МЕНКЕ (брательники, что ли?) Слушаешь и ухмыляешься: наш Игорь круче раз в сто. Но интернационализм, понимаешь. Или бартер.

“Янтарь”. Одна из лучших, без дураков, вещь. Бабушка надвое сказала, врубитесь ли вы в строчку: “застыла в нем Та, что летала когда-то комариком крохотным наша Любовь”. Вот так и надо переживать альковное фиаско – с улыбкой, немного натянутой пусть, но выдающей понимание: будь, ирод, признателен за все, что было.

…Служба заморочила мне голову вконец, все забирает, силы и ясность мысли, и я забыл написать, что обожаю Наташу, люблю Николаева, и в этом вижу подтверждение своей правильности: люби, когда любится.

В рамках своей игры Королева и “Конфетти” – это реализованная симпатия к простым эмоциям.

Отар КУШАНАШВИЛИ.


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

“СЛАВЯНСКИЙ БАЗАР”: МОГУЧАЯ КУЧКА НА ВЫЕЗДЕ
Человечество не зря придумало и артистов, и продюсеров
БЕЛЫЙ ТАНЕЦ… ДАМЫ ПРИГЛАШАЮТ… ЛЮДОЕДОВ
“ПОДНИМИ ВОРОТНИК”. – “НЕ ТВОЯ ЭТО БОЛЬШЕ ЗАБОТА”
ФИЛЬМ ОБ АЛЛЕ
“ОСЕНЬЮ” ДАЖЕ У МОРОЖЕНОГО ВКУС ИНОЙ
ПЕРВЫЙ ЭФИР УНИКАЛЬНОГО ШОУ
АЛЕКСАНДР АБРАХИМОВ: В НАШЕМ ОБЩЕСТВЕ ВЫ НЕ ПОЧУВСТВУЕТЕ СЕБЯ ПОТЕРЯННЫМИ
“КЛЕН” ШУМИТ ВСЕ С ТОЙ ЖЕ СИЛОЙ
С ВИДУ ШЕЛКОВЫЙ, НУТРОМ – АСПИД
ПРОВОЖАЙ ЗАКАТ С ДРУГИМ, ВОТ ТАК!
ОТ НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ Я ЗАПУСТИЛ ГОЛУБЕЙ
“БОГЕМНАЯ” БЬОРК: СПЬЯНУ ГОВОРЮ ПО-ФРАНЦУЗСКИ!
ЧТО-ТО СТАЛО ХОЛОДАТЬ. НЕ ПОРА ЛИ НАМ?
ЛЕОНИД АГУТИН: ЗВЕЗДЯНКОЙ НЕ БОЛЕЮ. ПРОСТО Я СТАЛ ЖЕСТЧЕ
“МАНХЭТТЕН ЦЕНТР” (НЬЮ-ЙОРК): ОТ ВУДРО ВИЛЬСОНА ДО ТИГРАНА КЕОСАЯНА


««« »»»