Василий Аксенов говорил про нее так: “Классный автор!”. Ее романами “Мама, я жулика люблю!”, “Отель “Калифорния” и “Любовь с алкоголем. В стране чудес (Русская тетрадь)” зачитывались многие. Наталья МЕДВЕДЕВА – писатель, поэт и журналист (в 90-е годы она была парижским собкором московской газеты “Новый Взгляд”), композитор и певица, фотомодель и манекенщица. Восемь последних лет ее жизни прошли рядом с Сергеем Высокосовым, музыкантом культовой группы “Коррозия металла”.
Наталья Георгиевна Медведева родилась 14 июля 1958 года в Ленинграде. Отец умер вскоре после ее рождения. Наташа училась в школе, из которой ее в конечном счете выгнали за поведение, не соответствующее принципам советского учебного заведения. Именно так прокоментировала директриса решение педагогического совета. Тогда-то в ее жизни и появился Невский проспект.
Тусовка, в которой Наталья проводила все свое время, состояла из фарцовщиков. Ей нравилось, что они были красивые и не походили на остальных. К тому же у нее появилась возможность не только купить модную одежду, но и достать запрещенную литературу. Впрочем, тот период ее жизни описан в книге “Мама, я жулика люблю!”, которую очень хорошо приняли за рубежом. История, рассказанная в ней, могла произойти в любой стране, поэтому Западу понравилась такая узнаваемость.
Замуж первый раз она вышла в семнадцать лет. Муж, еврей по национальности, имел возможность выехать из страны, и Наталья посчитала, что грех не воспользоваться этим. Они долетели до Рима, где провели кошмарный месяц, а затем приземлились в Лос-Анджелесе. Оказавшись в Америке, ей не пришлось себя ломать. У нее с рождения были американские замашки: “Я имею право на все!”, “Я самая лучшая!”, “Я все могу!”. Ей очень скоро разонравилась работа модели: необходимость быть объектом, который представляет различную продукцию – кошачью еду или бриллианты, – как-то мало грела душу. Она пошла учиться в консерваторию, брала частные уроки, пела в ночном клубе, но хотелось ей петь не чужое, а собственное. Вот и стала Наталья писать стихи, сочинять музыку. А потом познакомилась с Эдуардом Лимоновым, приехавшим читать лекции в местный университет. В 1982 году она приняла его чудесное предложение отправиться с ним в Париж. Денег у Лимонова не было, и Медведева сразу же пошла работать. В знаменитейшем парижском кабаре “Распутин” она проработала около четырех лет, где познакомилась со знаменитым музыкантом Алешей Дмитриевичем. Потом пела в “Балалайке”. Она бывала в тусовке, которая образовалась вокруг Хвоста, художника, музыканта, поэта Алексея Хвостенко (это тот, у которого “Под небом голубым есть город золотой…”). Но с русскими эмигрантами Наталья старалась не общаться. Часто это были люди из разряда “выпей – налей, налей – выпей”. У них все было связано с прошлым: а помнишь? а что стало с этим? а что стало с тем? Да, она могла крепко выпить, послушать песни двадцатилетней давности, но она понимала: если вращаться в этой среде постоянно, жизнь может остановиться… Ей больше нравилось бывать в доме Галины Вишневской, пить чай у великой певицы, которая, как и она, была ленинградкой. Две такие разные дамы понимали друг друга, и каждая на свой лад любила и жалела другую.
Когда работа превращается в нечто ежедневное и неэкзотическое, нужно что-то предпринимать, и Медведева круто меняет жизнь. Теперь у нее все происходило параллельно: писание стихов, музыки, знакомства с музыкантами, какими-то французскими рокерами с оранжевыми и зелеными волосами. Она написала несколько рассказов, а Лимонов посоветовал: напиши что-нибудь большое. И она стала сочинять свою первую книгу. Ночью работала в кабаре, а днем писала. Она не щадила себя в творчестве. Да и Эдуард, живя с ней, стал меньше пить и больше заниматься литературой. Они прожили десять лет без регистрации брака, а потом Наталья захотела узаконить их взаимоотношения, и Лимонов согласился. Но жизнь с ним не была сладкой. Не терпящий возражений, непреклонный, не умеющий слушать другого человека, Эдуард в запале мог ударить и по физиономии. Впрочем, и она в долгу не оставалась…
Впервые после эмиграции Медведева приехала в Россию в 1989-м году. Ленинград произвел на нее гнетущее впечатление. А еще она поняла, что русские люди стали более циничны, бесчеловечны, куда менее добры и приветливы. Возвращаться в Россию насовсем она не хотела. И дело не в какой-то роскошной жизни на Западе – в Париже она жила очень скромно. Нужна была уверенность в завтрашнем дне, след которой здесь, на пост-советском пространстве, уже простыл окончательно. Подстраиваться под ситуацию, чтобы выжить в “новой” России Наталья не хотела. А главное, не видела для себя каких-то конкретных возможностей участия в российской жизни. При этом никого не винила. В одном из многочисленных интервью на вопрос, как бы она себя охарактеризовала, Медведева ответила:
– Я – плохая девочка, – но сказав это, тут же рассмеялась. – Как советовал Уайльд, “человек должен сам придумывать свой собственный миф”. Ну, видимо, и моя плохость наполовину мной же самой и придумана. Но тяга к плохому, к злу, как к противоположному полюсу добра, у меня явно есть. В зле ярче проявляется характер. Зло драматичней. Зло художественней. Если бы мне предложили две темы – разлад и идиллию – я бы, конечно, разлад выбрала. Но это выбор эстетический, а не какая-то там борьба за правду, поиск ее.
Зацепившись за слово “правда”, корреспондент тут же задал встречный вопрос: “А что значит правда для вас?”. Наталья ответила:
– Есть какие-то сиюминутные правды. И есть выверенные временем. Вот пример. Меня совершенно не волнует, что Вениамин Каверин написал в “Послесловии о взвешенной лжи”. Это для литературоведов, для биографов писателя. А для искусства – это то, что я с четырнадцати лет и до сих пор помню его роман “Скандалист, или Вечера на Васильевском острове” . То есть я не помню даже о чем книга, но помню, что было ощущение необычного. Вот это и есть правда искусства…
В 1995 году в Москве на одной из тусовок Наталья Медведева повстречала Сергея “Борова” Высокосова. Это была любовь с первого взгляда. Он как-то быстро стал для нее своим. Известный музыкант, красивый мужчина, он не мог не понравиться даже избалованной вниманием знаменитостей импортной штучке. Об их романе говорили на каждом углу. Во многих публикациях, как водится, не было правды о взаимоотношениях этих людей. Им приписывали беспробудное пьянство, наркоманию. Но эпатаж “скандальной дамы”, как это часто бывает, являлся своеобразной защитой перед вмешательством в ее личную жизнь репортеров желтой прессы. Папарацци жаждали скандала, и порой Медведева его устраивала. Во время телевизионного “Музыкального ринга” она резко прервала передачу и покинула студию, так как в прямом эфире ей просто-напросто кто-то начал хамить…
В итоге телеэфиров в России у нее не стало. Гастроли по стране давались кровью. Восемь лет Медведева и Высокосов работали на износ, боролись с предвзятостью. А тут еще у Натальи начались проблемы с легкими. Надо было бросить курить, но она не могла этого сделать. Вставала рано, закурив, садилась за пишущую машинку, а когда появился компьютер, работала на нем. Несколько часов ежедневно были посвящены литературному труду. Потом репетиции, запись в студии. Она постоянно была недовольна собой и работала, как одержимая.
Так появились проекты “Трибунал Натальи Медведевой” и “НАТО”. Это была серьезная поэзия и музыка. Но в России того времени такое искусство не находило спроса. Массы развлекала разношерстная попса. Да и российский шоу-бизнес не жаловал настоящих творцов. Многочисленные продюсеры качали деньги на дешевой развлекаловке. Попыталась как-то помочь Медведевой и Алла Пугачева, пригласив ее в свои “Рождественские встречи”. Но интерес этот был сиюминутным. И вновь Наталье приходилось бороться за свое место на музыкальном Олимпе.
Слава Богу, рядом был ее Сергей. Он старался не оставлять ее одну. Но однажды случилось так, что ему необходимо было уехать на два дня. Когда вернулся, в живых ее уже не застал. Это случилось 2 февраля 2003 года. Ее похоронили на Охтинском кладбище, теперь уже не Ленинграда, а Санкт-Петербурга. У Сергея остались Натальины записи, другое “наследство”, с которым ему необходимо разобраться, довести, как говорится, до ума… И потом, если на земле живет хотя бы один человек, который помнит того, кто ушел в мир иной, значит, все идет, как надо.
