Ниже приводится полный текст корреспонденции “Шаляпин и американцы”, фрагменты коей публиковал ранее еженедельник “Новый Взгляд”. Повторим: после 1917 г. нижепреподанный текст НИГДЕ полностью не был напечатан – даже в архивных обзорах. Этот эксклюзив для “МузОБОЗа”:
“Я, – рассказывает корреспондент, – посетил Федора Ивановича в Hotel Brevoort, куда он переселился из Hotel Buckingham по отъезде его семейства в Европу. Живет он скромно. Комнаты, занимаемые им, очень приличны, хотя нельзя сказать, чтобы они отличались роскошью. В одном ряду его приемной стоит граммофон огромных размеров, подаренный ему компанией для пластинок, которой Федор Иванович пропел несколько русских песен и избранных мест из французских и итальянских опер. В другом углу – веберовское пианино; повсюду его фотографии в разных ролях и им же нарисованные карикатуры разных лиц и, между прочим, самого себя в роли Мефистофеля.
Как известно, Федор Иванович прекрасно владеет карандашом, и не может быть никакого сомнения в том, что если бы он развил этот художественный талант, как он развил свой голос, – ему суждено было бы сделаться популярным художником.
Через несколько минут в комнату вошел Федор Иванович с улыбающимся, добродушнейшим лицом. После обычных приветствий он, видимо, с удовольствием провозгласил:
— Ровно через месяц я оставляю Америку.
— Что же, вы оставляете Америку с сожалением?
— С сожалением? – улыбаясь переспросил он. — Не-е-т, безо всякого сожаления. Скорее даже – с радостным чувством. Я, конечно, не могу жаловаться на прием публики. Как вы знаете, меня приняли здесь очень хорошо, успех я имею. Но если меня это до известной степени удовлетворяет, то только потому, что успех я имею не вследствие рекламы, к которой в Америке прибегают все выдающиеся артисты. Возьмите Тетраццини, газеты протрубили о ней, что она поет лучше Патти, и потому жадная до новинок американская публика пожелала ее видеть в Америке. Несомненно, тысячи и десятки тысяч долларов были истрачены на рекламирование ее перед появлением здесь; подобные действия могли быть хороши для Англии и Америки, тем не менее при всей этой рекламе ей никогда не попасть, например, на миланскую оперную сцену, ибо публика там понимает музыку и пение и обмануть ее рекламой нельзя!
Дело в том, что американцы прямо-таки лишены способности оценивать талант по его внутренним достоинствам. Они все считают на доллары: Тетраццини получает 3000 долларов за спектакль, ну, значит, идем слушать Тетраццини, Шаляпин получает 2000 за выход, нужно послушать Шаляпина. Здесь необходимо постоянно напоминать о себе, иначе публика вас забудет. Положим, это легко объясняется как складом американской жизни, так и умственным уровнем американской публики, которая жаждет исключительно безумного веселья, развлечений от тяжкого дневного труда; им нужна не трагедия, не драма, не опера; им нужно забыться от дневных забот, от долгов, обременяющих как богатых, так и бедных. Вот почему талант вроде Эрметти Новелли не имел успеха здесь; почему даже американские трагики вроде Мансфильда умерли, обремененные долгами и в ужасной бедности, а оперетта “Веселая вдова” наполняет битком театр каждый вечер и в финансовым отношении является необыкновенным успехом. Ведь тут интеллигентного класса не существует, как таковой понимается у нас; здесь больше купцы и мещане. Учащаяся молодежь занята больше спортом, и из них понятие об интеллектуальном удовольствии имеют только немногие, и вот для этих-то немногих, несомненно, опера и представляет величайшее удовольствие, да еще, может быть, для иностранцев, которые в состоянии платить 6 – 10 рублей за самые дешевые места.
А публика, занимающая партер и ложи, идет в оперу не для того, чтобы слушать пение, а для рассматривания костюмов, шляп, бриллиантов женщин, занимающих ложи; она не знает ни содержания оперы, ни разницы между хорошим и посредственным голосом – ну, это все равно, как если бы вот здесь сидел негр, и я бы ему начал читать Гоголя; ну, негр, может быть, и начал бы ржать для выражения удовольствия, что его здесь посадили; то же и с американской публикой: она аплодирует потому, что артист “должен быть хорошим, если ему платят такую высокую плату”. Размах вкусов и темпераментов. Нет-с, в Америку я больше не поеду; конечно, я выражаюсь с точки зрения артиста, ставящего искусство выше всего, хотя я ничуть не могу пожаловаться на прием, оказанный мне американской публикой. Что касается американских актеров, то, право, они мне очень нравятся: между ними есть много редких талантов. Это богатство их ресурсов. В деле овладения вниманием и любовью публики, всякий вид актера здесь в одно и то же время и певец, и чтец, и клоун – так что он один доставляет удовольствие многим разным вкусам и желаниям.
— Ну, а как вам нравятся американцы вообще?
— Видите ли, мне как человеку, который пробыл здесь всего два с половиной месяца, довольно трудно составить определенное мнение об американцах, тем не менее, судя по тому, что я видел здесь, мне кажется, что люди здесь не живут, а только существуют. Все у них выходит пищеварением. Все у них выходит неестественно, когда они смеются, смех их неестественен, я назову такой смех голым. Когда они плачут, то плачут слезами отчаяния, слезами страшного горя; здесь не плачут слезами радости. Борьба за существование в Америке низводит людей до степени, недалеко отстоящей от животного. Что же касается богатых классов, “американской аристократии”, то вся эта сказочная роскошь, все эти ливрейные лакеи, золото и серебро на меня повеяли каким-то холодом, владельцы этих роскошных палат, видимо, не имеют никаких других интересов, кроме приобретения еще большего богатства и защиты того, что они имеют; такое умственное и нравственное убожество вряд ли можно встретить в Европе; поистине можно видеть, как эти люди тяготятся жизнью; и вспоминается мне фраза Ивана Федоровича Горбунова в устах богатого купца: “Капиталов у меня много, а тоски еще больше”.
Очень возможно, что в материальном отношении в Америке людям живется вообще лучше, чем мне кажется, но в настоящий момент здесь такая масса бездомных, голодных, беспризорных людей, что можно получить впечатление, будто в материальном отношении здесь живется хуже. Нет, поселяне и рабочие в Италии живут счастливее. Они не поглощены всецело заботами о завтрашнем дне, они в душе все музыканты, даже при всей своей низкой культуре они восприимчивее к эстетическим удовольствиям, нежели американский рабочий класс”.
Пробило шесть часов. Федор Иванович пел в этот вечер в “Фаусте”, пришлось покончить нашу беседу.
Я задал ему еще один вопрос:
— Кого, по вашему мнению, можно считать лучшей оперной певицей между американцами?
Немедленный ответ был:
— Джеральдин Фаррар. С чудесным голосом она соединяет драматические способности. Она очень образованна, говорит свободно по-итальянски, по-французски и по-немецки и к тому же она – поразительно красивая девушка. Я с ней встретился в первый раз в Монте-Карло, где мы вместе пели в опере.
— Где вы будете петь по отъезде из Америки?
— В Монте-Карло, – ответил Федор Иванович, – потом в Милане, в Барселоне и затем – в Париже, на что у меня уже подписан контракт.
Гениальный русский артист Ф.И.Шаляпин впервые побывал на гастролях в Америке 8 ноября 1907 г. – 22 февраля 1908 г., т.е. в то время, когда его выступления в европейских странах – России, Италии, Германии и Франции уже принесли ему мировую славу. Тем не менее, его первая поездка в Нью-Йорк и Филадельфию вызвала неоднозначные и противоречивые отклики: так, если его первый выход в “Мефистофеле” Бойто нашли “не столь удачным”, в “Фаусте” Гуно, несмотря на блестящий состав актеров, “Шаляпин стал героем спектакля, и сам Карузо (исполнявший роль Фауста) стушевался на второй план” (театральная газета “Киевский листок” 18 января 1908 г. №47, с. 7). О своих первых впечатлениях Шаляпин рассказал в личных письмах Максиму Горькому от 2 (15) ноября 1907 г. и директору императорских театров В.А.Теляковскому от 9 апреля 1908 г., а позднее в своих воспоминаниях. Важным материалом, разъясняющим взгляды великого художника и дополняющим эти воспоминания, является интервью Шаляпина от 15 января 1908 г. (Нью-Йорк), помещенное в театральной газете “Киевский листок” (№64, 6 февраля 1908 г. под заголовком “Ф.И.Шаляпин и американцы”). Это интервью не нашло отражения в самых полных сборниках материалов о великом артисте, таких, как “Летопись жизни и творчества Ф.И.Шаляпина” 2-е дополненное издание, которое было выпущено к пятидесятилетию со дня смерти художника. (Ленинград, “Музыка”, 1988). Благодаря искренности впечатлений великого артиста и глубине его суждений это интервью, на наш взгляд, в некоторых отношениях представляет интерес не только для исследователей, но и для многочисленных поклонников великого артиста, всегда (даже после его смерти в 1938 г. в Париже) существовавших в нашей стране.
Подготовил Михаил ДОДОЛЕВ.
