Многочисленные монологи, адресованные автоответчику квартиры Кобзона, диалоги с Людмилой Александровной и Варварой, вежливыми секретарями офиса Иосифа Давыдовича… Интервью? С удовольствием, но в настоящий момент ну никак: гастроли, командировки, дела… И все же рандеву состоялось: в раздрызганной “Волге” по тряской дороге на один из загородных концертов Кобзона. Так и разговаривали в пути: полтора часа туда и столько же оттуда.
ВИЛЛА В КАЛИФОРНИИ
– Вы, наверное, к интервью основательно подготовились, но и я, пока суд да дело, на вас досье собрал. В частности, прочитал вашу беседу с Федосеевой-Шукшиной. Откровенно скажу, очень мне не понравился произошедший между вами диалог. Шукшина виновата, что позволила вам вести разговор в такой тональности. Хотя, конечно, спровоцировали все вы. Я, например, не стал бы спрашивать, с кем она спала, кому дала, а кому не дала.
– Спрашивать-то, Иосиф Давыдович, полагаю, журналист вправе обо всем. Равно как и собеседник волен отвечать или не отвечать на вопросы интервьюера.
– Речь-то совсем о другом. По моему разумению, память священна, о покойниках не говорят плохо, и уж тем более о тех, кто после смерти стал легендой. Зря она так о Шукшине… Я понимаю, читателю интересны интимные подробности, разговор получился откровенный, даже чересчур, вы Федосееву раскрутили, но со мной такой номер не пройдет.
– Ну вот и замечательно. Но я все же попробую.
– Сколько угодно! Что же до Шукшиной, то она могла бы рассказать о том, как я после смерти Васи по просьбе Роберта Рождественского добился, чтобы шукшинских дочерей не открепляли от 4-го медуправления. Девочки были болезненные, слабенькие. Лучше бы Федосеева говорила о хорошем, сделанном другими ради памяти ее мужа… Благородно, красиво.
– Извините, Иосиф Давыдович, я полагаю, мы все-таки не только Лидию Николаевну будем обсуждать, но и к вашим проблемам перейдем? Я попал на какой-то особенный период вашей жизни или это у вас нормальная загруженность?
– Подобный ритм я не считаю нормальным, но, к сожалению, он единственно возможен для меня. И уж поверьте, живу я так совсем не для того, чтобы потом сочиняли легенды о моей работоспособности. И не мои меркантильные соображения всему виной. Просто хочется все успеть. И не хочется ничего бросать. Скажем, не могу отказаться от созданного мною одиннадцать лет назад отделения эстрадного вокала в Гнесинке. Выше моих сил пожертвовать творчеством. Раньше на вопрос, не боюсь ли, что бизнесмен победит во мне певца, я всегда отвечал отрицательно. Сейчас же с огорчением вижу, что артисту Кобзону пришлось изрядно потесниться под напором делового человека Кобзона.
– Вы вынуждаете меня задавать банальные вопросы типа: ради чего вам вся эта потогонная система?
– Жизнь такая бешеная мне нравится, я получаю от нее удовлетворение. Конечно, я очень нервничаю, понимаю, что физически самоистощаюсь, но… По-другому не хочу и не умею. И не ищите в этом материальной подоплеки или чрезмерного тщеславия. Из ста дел, которые я проворачиваю за день, лишь процентов десять касаются бизнеса. Остальное – общественные нагрузки, выполнение каких-то просьб, моральных обязательств.
– Когда я попробовал с вами связаться, мне ответили: “Кобзон в США”. Гастроли?
– Нет, это была деловая поездка к партнерам по коммерческой деятельности, а кроме того – попытка отдохнуть. Здесь это сделать не удается. Не поверите, но я сто лет не был в отпуске.
– Отчего же? Охотно верю. Это многие о себе говорят.
– Нет, я действительно 22 года не ходил в официальный отпуск. Бывают, конечно, такие паузы, когда на два-три дня берешь тайм-аут, но на больший срок дела не позволяют расслабиться. Поэтому я и решил на этот раз в августе отправиться за океан – в надежде, что хоть там не достанут. Хотелось недельку покупаться и позагорать.
– Ездили с женой и детьми?
– У меня нет другой возможности пообщаться с семьей.
– Небось, загорали на своей вилле во Флориде и плавали на личной яхте?
– У меня нет собственности и недвижимости в США. Напрасно надеетесь, что я стану сейчас из себя бедного изображать: мол, у меня нет денег на покупку всего этого. Не в том проблема. Не нужны мне ни вилла, ни яхта в Штатах. Как, впрочем, и в Австралии или Испании. Я не вижу целесообразности в подобного рода вложении средств.
Когда в Москве открывался салон “Роллс-Ройса”, на меня ваши коллеги, как коршуны, накинулись: какую марку я куплю? Журналисты никак не желали поверить, что не стану я ничего брать. Я не автомобилист, не вижу принципиальной разницы между “Роллс-Ройсами” и “Мерседесами” с “Вольво”. Для меня все это класс хороших машин.
– Ну а вопрос престижа? Это ведь круто: ездить на суперавто, иметь домик в Майами… Вы же понимаете, речь о визитной карточке, стиле жизни.
– Я не отношусь к тем, кто одевается только у Версаче или Валентино, катается исключительно в “Линкольнах”. Мне присущ консервативно-демократичный стиль. Конечно, приятно, когда говорят: какой классный на нем костюм, но специально стремиться к тому, чтобы все было подогнано, – это не для меня. Больше того, мне это претит. Страшно раздражаюсь, когда слышу разговоры соотечественников: глянь, я вчера привез себе комплект от Версаче. Раньше говорили, извините, о бабах или на худой конец о прочитанных книгах, теперь же – о тряпках. Ладно бы женщины рассуждали на эти темы, а то ведь мужики! Убей меня, не понимаю.
Можно, конечно, сказать, что у меня это возрастное: мол, брюзжит старичок, но ведь и в молодости я никогда не гонялся за модой. Главным было, нравится мне вещь или нет, хорошо ли она на мне сидит. Стремление шикануть – для других.
Это же касается моего отношения к приобретению недвижимости за границей. Если бы меня спросили, где бы я купил себе квартиру или дом, без колебаний ответил бы: конечно, в Калифорнии, мне там очень нравится. Сгодились бы и Испания с Швейцарией. Но сразу возникает второй вопрос: нужно ли мне это? Если в году не удается выкроить три-четыре недели для отдыха, то какой смысл заводить виллы и ранчо? Я не могу позволить себе каникулы, дети тоже к заокеанским прелестям абсолютно равнодушны. Они ведь оба учились в США, могли и дальше там оставаться. Нет, вернулись и категорически заявили, что жить в Америке не хотят. Дело, безусловно, не в патриотизме или в высоком чувстве ответственности. Мои дети такие же бредовые молодые люди, как и большинство их ровесников. У них в головах рок, любовь, черт знает что еще. Однако у сына с дочерью есть тормоза, определенно есть. Признаюсь, я очень боялся отпускать Андрея в Америку: еще понравится, а там, глядишь, женится и – пиши пропало. Ничего подобного. Я иногда его даже специально провоцировал, спрашивал, не хочет ли переехать туда. А Андрей в ответ: “В Штатах хорошо отдыхать, а жить – в России”. Сын сам к такому выводу пришел, и я очень этому рад.
Мы же с ним года три ругались – из-за его рокерства, патл нечесаных, серег в ухе. И вдруг однажды он является домой постриженный. Я даже опешил, не удержался, спросил, что случилось? Андрей говорит: “Могу я отцу подарок сделать?”
Стал на человека похож, только три дырки в ушах остались, как напоминание о собственной глупости.
Похожая история с Натальей. Я предложил: “Давай куплю тебе в Америке квартиру, я буду к тебе в гости в командировку приезжать”. Наташа сказала: “Да не нужна мне там никакая квартира”. Так что отвечаю вам абсолютно искренне: ни у меня, ни у членов моей семьи за рубежом недвижимости нет.
Еще один аргумент. Я ведь человек рациональный, эмоциям предпочитающий трезвый расчет. Зачем мне дополнительные проблемы? В загранпоездках предпочитаю останавливаться в хороших гостиницах. Сразу решаются все бытовые вопросы. Живешь на всем готовом. А за домом присмотр нужен. Только лишняя головная боль.
– Отсутствие интереса у ваших детей к вожделенным многими Штатам логично объяснить тем, что вы смогли обеспечить своим чадам американский уровень жизни в России.
– Смотря что понимать под американским уровнем. И за океаном, как вы догадываетесь, живут по-разному. В принципе, у нас действительно есть все, чтобы чувствовать себя комфортно: большая дача, большая квартира на Смоленке. Женятся дети – куплю и им по квартире.
– А пока вы живете вместе?
– Какой смысл им отделяться? Дочке семнадцать, сыну девятнадцать. Рановато, наверное, обособляться. С родителями даже удобнее, обо всем старшие заботятся.
– В таком возрасте свободы хочется…
– Мы с Нелей ничем нашу молодежь не стесняем. Приспичит им устроить дома ночную дискотеку – ради Бога. Все, что требуется, – это нас заранее предупредить. Мы на даче переночуем. Или же наоборот: они на даче – мы в городе. С этим проблем нет. Дети знают, что я не люблю видеть их сборища, поэтому мы давно договорились друг другу на психику не давить.
– Вы строгий родитель?
– Очень. Я папа-яга. Мама все им разрешает, а я гоняю. Неля у дочери лучшая подруга, помогающая сохранять секреты от отца. Мало того, жена сторонница всяких бесовских начинаний у детей. Ей Андреевы патлы нравились, теперь она Наташке по часу макияж наносить разрешает. Я злюсь, кричу, а стоит мне отвернуться, как Неля нарушает воспитательный процесс своими антипедагогическими заявлениями типа: “Классно, доченька, красься дальше. Папа ничего не понимает”. В таком антагонизме и живем. Не то чтобы я не улыбаюсь детям или не обнимаю их. Просто все, что мне не нравится, я сразу открыто говорю. Иногда даже… То есть никогда в жизни я пальцем не прикоснулся ни к сыну, ни к дочери, но громким голосом разговариваю, ради их же блага. Видите, Андрей все правильно понял. Надеюсь, и Наташа подрастет и поймет.
– Когда сын решил податься в рокеры и стал барабанщиком у своего тезки Сапунова, вы препятствовать не стали?
– И сын, и дочь всегда тянулись к людям старше себя по возрасту. Сапунов – рок-музыкант серьезный, с опытом, с именем. Зачем же мешать? Единственно, я спросил у сына: “Кто тебя кормить будет?” – “Ты не справишься?” – “Тебя прокормлю, а Сапунова?” – “Его жена кормит”. На том и порешили: не стыдитесь быть паразитами – черт с вами. Я дал им студию, возможность работать. Но они очень странные ребята: играют понятную избранным музыку и ловят от этого кайф. Кажется, больше их ничего в жизни не волнует. Правда, с недавних пор Андрей стал заговаривать с моими деловыми партнерами о своем участии в бизнесе. Значит, созрел, раз начал задумываться о материальной независимости от отца. Я все это воспринимаю однозначно: пришло время взрослеть. Ну и замечательно!
– Финансами в доме, само собой, заведуете вы?
– Вообще-то денежная проблема никогда не была центральной в нашей семье. Слава Богу, не случалось такого, чтобы мы с женой прятали деньги. Андрей и Наталья без спроса ни рубля не взяли. Исключено! Они даже стесняются у меня просить, к матери обращаются. Иной раз я сам предлагаю, но дети обычно отказываются. Однажды я не выдержал: “Что ж вы думаете, раз у мамы берете, то это ее деньги?” Не понимают, что все деньги в этом доме мои, мною заработанные.
– Какую-то фиксированую сумму вы определяете, которую можете позволить потратить детям?
-– Никаких сумм, берут, сколько надо, но в разумных пределах, конечно. У них ведь, в принципе, нет особых трат. Не пьют, не курят, о наркотиках я и не говорю. Я даже не хочу произносить это слово.
– Этого нет и не было?
– Никогда. Они в жизни не выкурили ни одной сигареты. К спиртному равнодушны. Нормальные ребята.
Мне ваши коллеги любят задавать вопрос: “Пользуются ли ваши сын и дочь фамилией отца?” Я всегда говорю: “Нет”.
– Зачем пользоваться? Фамилия сама за себя работает.
– Это конечно. Но ведь можно дополнительно накрутить столько, такого крутого из себя изобразить!
Мне очень нравится услышанный недавно анекдот о русских бизнесменах. Варятся два яйца и ведут диалог: “Для того, чтобы стать крутыми, обычно нужно пять минут. Мы же с тобой всего минутку поварились, а уже такие крутые! Надо же!”
Сейчас таких крутых – хоть пруд пруди. Еще сделать ничего толком не успели, а уже “Мерседесы”, дачи, навороты. Я не хочу, чтобы и мои дети такими же стали. Я неоднократно брал Андрея и Наташу с собой за границу, но не для того, чтобы они потом хвастаться этим могли, а чтобы мир посмотрели.
– Вас послушать, получается, вы собственные чада в черном теле держите.
– Не в черном теле, а в строгости.
– Ну вот, к примеру, у Андрея есть персональное авто?
– Маленький “Фольксваген”. Куплен на мои средства после многочисленных истерик матери. Она меня такими аргументами убеждала: “Ты посмотри на своего сына, идиота. На эти серьги, на его патлы. Шляется по ночным дискотекам, ему какие-нибудь любера в темном переулке точно голову оторвут”. Действительно, пару раз сын попадал в драки из-за того, что кому-то не нравилась его хипповая, лабуховская внешность.
– Валюту детям даете?
– Зачем она им? Одежду, все необходимое мы с женой сами покупаем – ударную установку, гитару Андрею, музыкальный центр Наталье. Правда, дочка – девушка с запросами. Если втемяшит себе что-то в голову, переубедить трудно. Недавно сходила к кому-то в гости, увидела последнюю модель японской аудиоапппаратуры и давай меня атаковать: купи. Я быстро все точки расставил: “У тебя же “Сони” за тысячу долларов, еще года не прошло, как взяли. Без новой техники пока поживешь”.
– Мы отвлеклись от темы зарубежья. Сын ваш по какой причине в Голливуде оказался?
– Просто проходил годовую стажировку. Заодно и язык учил. Но Андрей говорит по-английски, конечно, хуже сестры.
– Однако лучше вас?
– У меня времени нет. Хотя я легко начинаю говорить на любом языке, нужно только немного попрактиковаться. Достаточно месяц пробыть в стране, чтобы уверенно объясняться с итальянцем, испанцем, американцем. Очевидно, это связано с музыкальными способностями – слух меня выручает. В совершенстве же я, кроме русского, владею еще украинским.
Андрей ВАНДЕНКО.
