Мягкая и жесткая Катерина Лель о смешном и грустном. Беседа о том, что в Москве выживает сильнейший, и о том, что, несмотря на все, надо оставаться человеком даже тогда, когда ты понял, что больше не можешь принадлежать самому себе, т.к. отныне ты являешься социально значимым персонажем.
– Ты приехала в столицу 4 года назад для того, чтобы выполнить свою жизненную цель. Цель – доказать свои таланты здесь и начать восхождение на Олимп. Я поражаюсь тебе. Каково было девушке в 19 лет покинуть свой родной родительский дом в Нальчике и уехать в Москву. Уехать туда, где тебя по большому счету никто не ждет, уехать в совершенно другой мир…
– Да. Все 19 лет я жила в родительском доме, не зная никаких проблем вообще. Я жила в теплом, уютном домике, где абсолютно не задумывалась, что я буду завтра есть и где я завтра буду жить, а тем более решать какие-то проблемы. Меня воспитывали в семейных традициях, потому что все-таки Кавказ, хотя я и русская, но родилась на Кавказе и, 19 лет там прожив, я много впитала в себя какие-то качества человека, которые, на мой взгляд, необходимы каждой женщине. Я безумно счастлива, что я родилась именно в этом красивом, уютном маленьком городке на Кавказе, который дал мне очень много положительного как женщине. Я не боюсь проблем, которые будут в моей дальнейшей жизни… проблемы семейные, как будущей матери. Я этому обучена, к счастью.
– А вот как отнеслись родители к твоему такому решению. Наверно, как и все мамы и папы, они не хотели отпускать своего красивого ребенка непонятно куда и непонятно к кому? Я недавно был сильно тронут, услышав в одном советском старом, казалось бы, убогом фильме одну фразу. Мать провожала сына, которого она, естественно, считала еще ребенком, в какой-то большой город. По ее морщинистой щеке потекла слеза, и она сказала ему одну гениальную фразу: “Сынок, как же ты там будешь жить, ведь у нас там никого нет”… После этого я понял, что наши фильмы гениальные, и вот этот один эпизод гораздо сложнее снять, чем многобюджетный фильм “Чужие 4”.
– Родители восприняли, конечно же, это не очень хорошо, потому что отпускать девятнадцатилетнюю дочку в чужой огромный город… Тем более, что я всегда жила в теплом, уютном родительском домике и не о каких проблемах не думала.
– Ты, такая хрупкая и милая барышня, поставила перед собой очень сложную и неженскую цель. Не сложно ли тебе психологически и физически? Боялась ли ты чего-нибудь, когда приехала в столицу?
– Мне кажется, что самая большая проблема – это проблема внутренней психологии. Все-таки в 19 лет покинуть свой родной город и приехать неизвестно куда, казалось на первый взгляд, что ты приехала завоевывать Москву, заниматься карьерой, но с другой стороны, казалось: кто тебя там ждет и что тебя там ждет? Но я надеялась, что я приеду и что-нибудь найду, с кем-нибудь познакомлюсь, так как по своей натуре я очень общительный человек.
Наверно, самый первый шок в Москве, который мне пришлось испытать, – это люди. Люди, которым ничего не нужно, которым до тебя нет никаких дел. Это холодность, расчетливость, недоверие. Меня тронула отдаленность, отчужденность людей от всего человеческого. Я поняла, что Москва – это очень жесткий мир, где выживает сильнейший и где каждый борется сам за себя. Поэтому у меня первые три месяца была тяжелая психологическая депрессия, и тогда я поняла, что если я одна нахожусь в таком огромном городе, то должна только благодаря самой себе выжить, взять себя в руки, если я сама хочу чего-то добиться. Я также поняла, что таких талантливых девочек здесь миллион. Не скрываю, что мне было очень трудно, хотя по своей натуре я очень сильный человек и никогда ничего не боялась. Но даже когда мне было очень трудно и были какие-то проблемы, я все равно надеялась, что наступит такое время, и я все преодолею. Я решила подождать, дать себе время, но в то же время понимала, что если завтра утром я не встану и не пойду туда, где смогу кого-то найти, с кем-то познакомиться, попасть на какой-то конкурс, то ничего не получится.
Первые два месяца плакала по дому и по родителям горючими слезами, хотя я и могла сесть в любой момент на самолет и улететь, но в этом случае я бы уже никогда сюда не вернулась. Самым сложным в 19 лет, наверно, было право выбора: нужна ли мне действительно эта профессия, этот мир, о котором я была так много наслышана.
– Когда ты сюда собиралась приехать, ты подозревала о том, что этот мир, который все привыкли видеть только красивым, ужасно грязный и лицемерный, или ты, не о чем ни подозревая, продолжала до поры до времени смотреть на него через розовые очки?
– Нет. Абсолютно. Психологически я была готова к трудностям творческим, так как с 10 лет на уровне Нальчика я начала профессионально заниматься в группе, где была солисткой. Группа так и называлась – “Нальчик”. На протяжении 7 – 8 лет я поняла, что проблемы внутренние и творческие, они существуют, и очень сильные, но я не боюсь их, не боюсь проблем. Где-то внутри, до приезда в Москву, я догадывалась, что все может быть не таким уж красивым. У меня, к счастью, детство прошло беззаботно. Я чувствовала любовь и заботу своих родителей, которые любили и любят друг друга, росла в любящей семье, и поэтому было очень сложно сразу окунуться в жизнь, насыщенную всевозможного рода вопросами и проблемами. Но благодаря своему характеру, который очень твердый и жесткий, я знала, что если я чего-то захочу, то я все равно добьюсь этого любыми силами. У меня есть старшая сестра, которую зовут Ира, и мне по жизни всегда говорили, что Ира – это земля, а Катя – небо. То есть два абсолютно противоположных человека. Я могла без усердий и усилий добиться желаемого, мне надо было только захотеть, очень сильно захотеть, и практически всегда все получалось.
– Где ты первое время жила в Москве? Как знакомилась с людьми? Какую выработала концепцию для того, чтобы доказывать им свой талант?
– 5 июля я приехала в Москву, и началась сразу новая жизнь. Первое время я, конечно же, надеялась, что кто-то где-то меня ждет, что кто-то мне поможет, т.к. по натуре я вообще фартовый человек. Но все-таки я стала прислушиваться к каким-то объявлениям, где проходили конкурсы молодых исполнителей и т.д.
В Москве я жила у одной девочки на Ленинском проспекте, которая пустила меня к себе жить. К этой девочке меня направил мой педагог из музучилища в Нальчике и сказал: “Попробуй, может быть, договоришься”. Я сразу же позвонила ей домой в Москву, и мы договорились. Благодаря ей я прожила на Ленинском проспекте несколько месяцев. В августе ко мне в гости приехала двоюродная сестра, и мы вместе с ней совершенно случайно попали в Парк Горького, где проходил 3-й Международный фестиваль фейерверков. У нас с ней завязался один разговор, мол, какое было бы счастье хотя бы постоять рядом с этой сценой, не говоря уже о том, чтобы выступить на ней. Сестра мне посоветовала попробовать и сказала: “Тебе что, слабо?” Меня это как-то ужасно задело, и я подумала: а почему нет? Я подошла к главному человеку того действа и дала свою кассету. Он изначально сказал мне, что это нереально, что у нас тут и без того море исполнителей и нет мест, но я протянула ему свою кассету и сказала: “Вы просто послушайте, и вдруг вам понравится, а завтра я приду и заберу ее”… В эту ночь я, естественно, не спала и жила только завтрашним днем, и на следующий день я пришла к нему в кабинет, и он спросил меня: “Кто вам пишет музыку и кто вообще вами занимается?”, на что я ответила ему, что все делаю сама. Он сделал удивленное лицо и сказал: “Вы можете сегодня выходить в 20.00 работать на этой сцене”. Все прошло удачно, конечно же, я жутко волновалась, но это нормально.
В Дни города этот человек позвонил мне и пригласил без всяких отборочных туров участвовать в конкурсе молодых исполнителей, где я и стала лауреатом.
Днями позже, когда я проводила свою сестру, я прогуливалась по Москве. Шел сильный дождь, и я случайно забрела в Парк им. Горького, где в это время на сцене выступали мэтры нашей эстрады, среди которых был Лев Валерьянович Лещенко, с которым я там и познакомилась. Я подошла к нему и спросила: “Простите, а это правда, что у вас есть продюсерский центр, где вы занимаетесь молодыми талантами”. На что он спросил меня: “А вы талант?” Я ответила: “Да, я талант, потому что я сама пишу песни, сама работаю над собой”. Он незамедлительно ответил мне: “Ну и что, таких, как вы, очень много, и вообще у меня нет продюсерского центра. Обратитесь лучше к Славе Добрынину, но на всякий случай оставьте свои координаты”.
На следующий день я улетела в Нальчик и абсолютно не вспоминала больше этот эпизод. И вдруг мне звонит эта подруга Лариса, у которой я жила, и говорит, что звонил человек, голос которого ужасно похож на Лещенко, который сказал, чтобы ты срочно приезжала в Москву.
– Родители опять встали на уши…
– Да. Родители встали на уши. На следующий день я прилетела в Москву и приехала в офис к Льву Валерьяновичу. Мы с ним поближе познакомились, он меня любезно принял, послушал мои песни. Но когда в кабинет зашел директор Евгений Львович Розенгауз, он сказал: “Лева, эта девочка поедет завтра с нами на гастроли”.
Первые гастроли проходили у меня в Карелии (Петрозаводск, Сортавала), Ленинграде. Лев Валерьянович представлял меня там как свое детище, как талантливую девочку. Там пришел и первый успех. Но самым сложным тогда для меня это было мнение людей и взгляд со стороны, когда тебе никто не говорит “плохо” или “хорошо”. Лучше бы мне сказали “плохо”, и для меня было бы это намного спокойней, чем просто молчание.
Но в Ленинграде случился эпизод, когда после выступления люди подходили ко мне, благодарили меня. Я была жутко взволнована. И потом Лев Валерьянович Лещенко сказал мне: “Ребенок. Я поверил в тебя и я буду заниматься тобой”. Для меня это было самое великое первоначальное счастье, когда появилась какая-то уверенность в завтрашнем дне, что я смогу что-то сделать, к чему-то стремиться…
За 3 года работы со Львом Валерьяновичем и Евгением Львовичем я получила огромную школу жизни. Я объездила несколько раз весь Союз и объездила почти полмира. Я безумно благодарна этим людям. И Лев Валерьянович будет для меня всегда моим вторым папой. Это человек, вложивший в меня те профессиональные качества, ту закалку на сцене, которая необходима всем. Это безумный человек, у которого нет усталости. Он всегда, как бы ему ни было плохо, выходил на сцену к людям и радовал их своими песнями, творчеством. Естественно, что быть с ним на одной сцене – это было для меня великим счастьем.
– Смотри. У человека есть сердце, которое бьется с определенным ритмом, с определенной частотой. Оно бьется ровно-ровно. Поп-музыка вообще очень хороша тем, что она, как никакая другая, отображает этот ритм, эту частоту. В этом ритме мы живем всю жизнь.
Ты для исполнения и написания своих песен выбрала ведь тоже поп-стиль, поп-музыку. Почему? Потому что она очень мягкая, миндальная, парфюмерная и простая, а это все то, чего нам, людям, уставшим от агрессии и жестокости, как раз-таки и не хватает в наше суровое время. Ты хочешь своим творчеством разморозить черствые души людей и разбудить в них какую-то лирику, добрые чувства или ты пишешь и исполняешь поп-музыку из-за каких-то других факторов: популярность, коммерческий успех и т.д.?
– Вообще по своей натуре я лирик. Очень люблю красоту, мягкость, теплоту, романтику и больше, конечно, по своей натуре я сочиняла лирические песни.
В дальнейшем за время работы я поняла, что необходимо иметь простой репертуар, который бы не нагружал народ и был доступен народу, потому что лирика – это все-таки стильная музыка, которая не каждому дана для понимания. Я также поняла, и мне много говорили, чтобы выйти на коммерческий рынок, а, к сожалению, в наше время это безусловно первое, песня сначала обязана быть простой и доступной. Она должна быть рассчитанной песней, а потом ты уже можешь петь, что угодно, хотя в нашей жизни время уже начинает отбрасывать какие-то простые и глупые песни, которые ничего не подразумевают и не выражают. То есть вот тот низкий уровень исполнения песен и аранжировки – он уйдет и уже уходит, и слава Богу, что уже есть тот уровень людей, которые слушают хорошую музыку, которые готовы к не простой музыке, а к душевной, чтобы осознать внутренний и душевный мир человека. Все-таки когда музыка передает вот тот мир переживаний, который есть в каждом человеке, – это очень важно. Каждый человек видит и слышит в песне свои страдания, свои переживания…
– Мне кажется, что поп-музыка их лучше всего передает, так как через тот самый простецкий ритм, схожий с ритмом биения человеческого сердца, он отражает те чувства и переживания, которыми человек и живет всю жизнь. Написать песню простую, чтобы она при этом трогала и пробуждала в людях, от дворника до академика, какие-то чувства – это и есть знак мастерства.
– Да, ну опять же смотря какая поп-музыка. Меня очень беспокоит вопрос, чтобы не упасть ниже той планки, которая присутствует в моей душе, и той музыке, на которой я воспитывалась. Я очень люблю классику, так как я заканчивала в музыкальной школе два образования: фортепьянное и хоровое. Я люблю классику, и для меня было страшно попасть ниже того уровня, который в тебе присутствует. И если говорить о первой песне, которую мы так долго ждали и о которой так много спорили – что же представить на суд зрителей – то кажется, она удалась. Мы ждали песню “Огни” больше месяца. Ее писали Владимир Матецкий и Александр Шаганов. Мой продюсер Юрий Айзеншпис меня успокоил и уверил, что это будет за песня. Мне кажется, что она удалась, так как она проста для народа по словам, она приятна в мелодии, но все-таки там есть небольшие моменты евро-аранжировки и модные звуки, которые сейчас необходимы молодежи. На мой взгляд, эта песня не раздражает и очень хорошо пробуждает в человеке чувства, которые мы все переживаем в этой жизни: как мы грустим по любимому человеку, как мы ждем порой звонка, как мы бродим по улицам и ожидаем его появления.
Антон ЖЕЛНОВ.
