Есть хореографы, чьи работы в репертуаре театра – показатель значимости и международной репутации балетной труппы. Имя великого балетмейстера двадцатого века Джорджа Баланчина – в первой пятерке этого неофициального воображаемого списка. Спектакли “мистера Би” (так его звали в Америке, где русский артист грузинского происхождения прожил вторую половину жизни) широко идут по всем миру, но лишь в последние годы они попали на российские подмостки. (Очень кратковременная попытка постановки спектакля “Блудный сын” в ГАБТе эпохи Григоровича – не в счет). Теперь “Триумф-Логоваз” и продюсерская фирма “Постмодерн-театр” помогли проекту, а Большой отдал свою сцену для позднего балета Баланчина. “Моцартиана” была поставлена в 1981 году на музыку Чайковского, оркестровавшего фортепианные пьесы Моцарта. Фонд Баланчина, охраняющий авторское право хореографа, на три года предоставил прима-балерине ГАБТа Нине Ананиашвили “владение” этим балетом. Эта же организация “делегировала” в Москву Сьюзен Фаррел – одну из ведущих танцовщиц баланчинской труппы (“Нью-Йорк сити балле”) прошлых лет. Своей работой с солистами ГАБТа американская балерина осталась довольна – при том, что быстрые темпы Баланчина, непривычные из-за отсутствия практики, по словам Фаррел, “трудно давались танцовщикам”. Нина Ананиашвили, выступавшая в балетах “мистера БИ” в Америке, и Сергей Филин, показавший легкий и “чистый” танец, “обогнали” Дмитрия Белоголовцева, четырех солисток-корифеек и милых девочек-учениц в постижении тонкостей баланчинской хореографии. Впрочем, все участники “Моцартианы” показали пример старания, и – что еще важнее – неподдельного интереса к роли – качества, далеко не всегда присутствующие в спектаклях Большого театра.
“Моцартиана”, как и большинство других балетов Баланчина, не “привязана” ни к каким конкретным обстоятельствам времени и места действия. Это сгусток лирических эмоций, замешанных на разнообразных эмоциональных качествах музыки. Рациональная ясность, всегда отличающая неоклассические композиции хореографа, соединяется здесь с мудрой веселостью (отзвуки Моцарта) и настроением стихов Александра Блока: “О, весна без конца и без краю / Без конца и без краю мечта! / Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! / И приветствую звоном щита”.
Кроме шедевра второй половины века, были показаны еще два коротких балета, словно рамкой окруживших “Моцартиану”. “Видение розы” – миниатюра Михаила Фокина, поставленная в антрепризе Дягилева в 1911 году. И спектакль “Сны о Японии”, только что сочиненный (по заказу Ананиашвили) молодым хореографом Алексеем Ратманским. “Видение”… – па-де-де на музыку Вебера, воскрешающее магию романтических балов и одурманивающий запах “розы, которую ты вчера носила на балу” (цитирую отрывок из стихотворения Теофиля Готье, послужившего основой либретто). Партию Видения розы исполнил Николай Цискаридзе. Неуловимо-легкий, и – как положено по роли – загадочно-красивый в костюме, сшитом словно из лепестков роз, Цискаридзе очертил контур танца чуть более “плотной” линией, чем подобает этому “эстетскому” мини-балету. Но покорил удивительной, гибкой пластичностью и тем подал надежду на стилистически более точное прочтение роли в будущем.
Балет “Сны о Японии” навеян впечатлениями от традиционного японского театра “Кабуки”. Та же структура – цепочка разносюжетных миниатюр, тот же привкус красивого ритуала, но увиденный со стороны – и потому исполненный восторга перед искусством “страны восходящего солнца”. На фоне иероглифа “юмэ” (сны), изображенного на заднике – словно в мираже, сменяют друг друга танцующие персонажи Кабуки: оборотни, духи, человек-лев, огненная змея. Сложный грим, созданный известным стилистом Александром Шевчуком, так же, как и костюмы Михаила Махарадзе, – усиливают чувство непостижимости древнего искусства – в то время как хореография, построенная на классическом танце, лишь “подкрашена” пластическими “японизмами”. Танцы, специально поставленные на ведущих артистов балета ГАБТ, напоминают “сувенир из дальних стран” или расписной японский веер в руках европейской дамы. Мелкие детали пластики мастерски обыгрываются исполнителями (не в последнюю очередь это результат работы балетмейстера-репетитора Алексея Фадеечева). Знаменитости и недавно загоревшиеся “звезды” были равно выразительны как в прологе и эпилоге, общим танцем соединившие отдельные миниатюры в спектакль, так и во всех четырех танц-пьесах. Персонажи Нины Ананиашвили, Татьяны Тереховой, Инны Петровой напоминали то традиционных “небесных красавиц”, то – по мере перевоплощения в иную маску – свирепых демонов из пьес Кабуки. Мужской танец, в котором Дмитрий Гуданов, Алексей Фадеечев, Сергей Филин и Андрей Уваров воссоздавали мотивы и амплуа восточного театра – с предписанными каждой роли обликом, манерой игры, движениями-”катами” – также оставил сильное впечатление профессионализмом и стилистической точностью. Художественный принцип “классика любуется экзотикой” соблюдался неукоснительно.
“Сны о Японии” уже имели большой успех в самой Японии. Да и в нашей стране новая премьера Большого театра, без сомнения, вызовет интерес специалистов и зрителей. Непохожий на традиционные спектакли вечер одноактных балетов – хорошая возможность прослыть не только держателем наследия, но и труппой, которой интересно новое.
Майя КРЫЛОВА.
Фото Алексея БРАЖНИКОВА.
