В начале лета 92-го года в статье “Встреча советского с капитализмом” (напечатана в журнале “Вестник” с 5 по 9 №№ за 92-й год) я писал, что никакими монетаристскими ухищрениями, т.е. денежными реформами, включая освобождение цен, попытками добиться бездефицитного бюджета и даже желанием получить конвертируемый рубль, не удастся изменить “социалистическую экономику”. В том смысле, что не выйдет ее улучшить или сделать принципиально иной. Конец того года и начало нынешнего подтвердили удивительную невосприимчивость советской экономики к любым чужеродным для нее новациям. Точнее, невосприимчивость к улучшениям монетаристскими приемами. А вот к ухудшениям – это сколько угодно.
Возможность якобы рыночного ценообразования, а на самом деле – возможность монопольного повышения цен каждым производителем для того, чтобы сделать свою продукцию прибыльной, настолько элементарна, что вовсе не надо было быть ни семи пядей во лбу, ни изучать труды корифеев чикагской экономической школы, чтобы сие понять. Именно это и произошло: монопольные производители все время повышали на свою продукцию цены, одновременно снижая ее выпуск, и мы получили всем отлично видимую картину – цены растут, а дефицит при этом увеличивается. Причем чем сильнее дефицит, тем выше цены, и одновременно чем выше цены, тем сильнее дефицит. Что тут первично, а что вторично – не ответит даже материалистическая диалектика, которая решила этот вопрос про материю и сознание. Да и то только применительно к сознанию по формуле: сознание начальника первично, а сознание подчиненного вторично.
Возьмем, к примеру, печальное для всех автомобилистов событие. Мэр Москвы Лужков и многие другие делали официальные заявления (уж который раз) о том, что повышения цен на бензин больше не будет. И буквально через несколько дней цена опять подскочила в два раза. В полном соответствии с формулой о первичности начальственного сознания Лужков разъяснил, что его обещания были правдивы, но просто решение о повышении цен на бензин было принято его начальством – Российским правительством. Как говорится, побили старшим козырем. Само собой разумеется, что очереди на бензоколонках возросли. Последнее обстоятельство порождает иллюзию о громадных денежных запасах населения и даже, некоторым образом, о возросшем благосостоянии автовладельцев. “Вот же паразиты, – говорят безлошадные, коих подавляющее большинство, – у нас на хлеб не хватает, а они часами выстаивают, чтобы заправить бак за мою месячную зарплату”. А ведь те, которым некогда, платят за заправку спекулянтам (молодым бизнесменам) тройные цены.
Загадка очередей за бензином и “возросшего благосостояния” автовладельцев очень проста: в силу диалектического закона “цена – количество товара”, бензина после повышения цен стали выпускать меньше, часть бензоколонок закрылась и, несмотря на то, что все большее число автовладельцев ставит машины “на прикол”, все равно оставшихся на ходу машин больше, чем оставшихся открытыми бензоколонок. То есть рост цен на любую продукцию сокращает ее выпуск даже в большей степени, чем прямая пропорциональность – скажем, увеличение цен на бензин в два раза приводит к уменьшению его производства в три раза. Понятно, что в условиях действия диалектического закона “цена-дефицит” решить проблему роста производства на путях якобы рыночного подтягивания цен до общемировых никогда не удастся.
Давайте зададимся вопросом: а что это за штука такая – мировые цены применительно к нашей так называемой экономике? Мировые цены, как ясно из названия, – это цены, складывающиеся на мировом рынке и выражающиеся в цифрах в любой конвертируемой валюте. Но ведь рубль-то не конвертируется! Тогда как же власти узнают, сколько должна стоить нефть и, соответственно, бензин в рублях, но по “мировым ценам”? Вот тут мы вступаем в область большого криминала и детектива. В странах нормальной рыночной экономики соотношение курсов валют складывается как бы стихийно, и это соотношение представляет собой верхний, легко видимый слой удельного веса экономики стран участников мирового рынка. Тот факт, что рубль не конвертируется, ясно показывает слабую интегрированность советской (российской) экономики в мировой рынок. И тем самым однозначно свидетельствует о слабости нашей экономики вообще. Поэтому естественного, рыночного курса рубля по отношению к валютам других стран и не может возникнуть. Вместе с тем некий курс рубля, например, по отношению к доллару каждую неделю объявляется, а курс черного рынка так и вовсе подваливает под 900 рублей за доллар. Тоже, между прочим, загадка – наличие не одного, а многих курсов рубля (в России их сейчас не менее десятка). Эти загадки, между тем, поддаются решению.
Официальный курс рубля к доллару определяется на биржевом аукционе, куда для покупки валюты допущены некие избранные несколько десятков коммерческих банков (около 50 из существующих ныне около 2 тысяч). В России сейчас банков больше, чем во всем мире вместе взятом – по той же причине, по которой чуть ранее там возникло больше, чем во всем мире, фондовых бирж. Теперь банки, как ранее фондовые биржи, подхватив у них эстафетную палочку Коха, понесли финансовую заразу дальше. А именно – они стали идеальным устройством по перекачке безналичных денег в наличные с дальнейшей заменой этих шутейно-мистических денег на доллары, что и определяет в конечном итоге нижнюю стойку рубля в борьбе с долларом.
Раньше я подробно писал о том, что безналичные деньги по своему первоначальному замыслу не являлись деньгами, а были коэффициентом бартерных обменов между “социалистическими предприятиями”. Рубли, разными способами полученные “из воздуха”, как раз и определяют возможности банков выбрасывать на аукционе рублевые массы в обмен на доллары. А поскольку этих “рублевых масс” навалены огромные кучи, их примерно столько же, сколько раньше было переходящих красных вымпелов и знамен, то, в принципе, курс рубля по отношению к доллару мог бы быть любой величиной, ибо известно, что натуральный ряд чисел бесконечен.
Почему же рубль падает не так стремительно, как мог бы, а задерживается, скажем, на отметке в 450 рублей за доллар, как это было в ноябре того года или даже имеет попятное движение к 400 рублям, как это произошло в начале декабря и затем этот курс удерживался целый месяц? А это в игру “слепых” рыночно-банковских сил внедряются политики и государственные системы, которые по разным соображениям корректируют свободное падение рубля в поле тяготения огромного куша, который укладывается в бездонные карманы “банкиров и биржевиков”. Скажем, “неожиданное” падение доллара или, что то же самое, “взлет рубля” с 450 до 400 рублей за доллар произошло как раз в день открытия VII съезда народных депутатов России 1 декабря того года. Такой маленький подарочек тысяче разгневанных мужчин и женщин от правительства Гайдара – вот, мол, наша забота о процветании родной экономики и дума о простом человеке. Но… подарочек оказался маловат, а на больший не соглашались банковские заправилы – они ведь тоже разрешают эти политические игры с курсом рубля до определенных пределов. Тех пределов, которые им принесут дополнительные доходы. Вот и продержался Гайдар с этим “новым курсом” только две недели.
Заменивший его Черномырдин, естественно, не мог сразу позволить свободно падать рублю дальше и всеми партийно-государственными силами… не партийно, разумеется, а промышленно-государственными силами пытался удерживать достигнутый успех рубля. Но этих сил хватило еще на месяц, а затем лопнувшее терпение банкиров своей взрывной волной опрокинуло “силы”, и она дальше понесла рубль в финансовую пропасть, которая, по замечанию О.Бендера, является самой глубокой в мире, ибо в нее можно падать всю жизнь. А отсюда легко дается ответ, что же такое для России мировые цены. Это цены в рублях, получаемые умножением на текущий курс рубля по отношению к доллару. Скажем, вчера вещь стоила доллар и, соответственно, 450 рублей, а сегодня курс вдруг подскочил до 900 и, значит, столько стала стоить та же вещь… К моменту повышения курс доллара еще подскочит и цена бензина опять будет “много ниже” мировых цен. Вот так и бегаем по кругу. Если нет денег на бензин – приходится бегать.
Валерий ЛЕБЕДЕВ, США.
Материал передан собкором “Нового Взгляда” в США
Виталием КОРОТИЧЕМ.
