Вы видели когда-нибудь плачущего большевика? Нет? Так посмотрите на меня. Я плачу от того, что вымирает наша порода, от того, что, кроме дээсовцев, и большевиков-то в стране не осталось. Правда, некоторые демороссовцы уже вполне созрели. Самые отборные. Не из руководителей, а из рядового состава. Или “Август-91”. Тоже братья по разуму, большевики. Правда, мы нового, мичуринского сорта. Если вишню скрестили с черемухой, то почему бы не быть у нас либерал-большевикам, то есть либеральным революционерам?
Уж на что казаки были консерваторы, но и они с горя в революционеры подались. Предлагают Борису Николаевичу вместо него со съездом и Верховным Советом выяснить отношения. Ждут только, когда президент вышитым платочком махнет. Словом, мыкаются наши революционные силы Буревестниками над седой равниной съездов. Мы уже голос сорвали на криках “Пусть сильнее грянет буря!”. Конформистские чайки из бывшей “Независимой” и левой половины “МН” во главе с Людмилой Телень стонут с утра до вечера. Понятно, им неохота. Хотя зря беспокоятся, на суп они не годятся. Жирные пингвины из Гражданского союза все попрятались, у себя в утесах теневые правительства создают.
А мы, либералы-большевики, недобитые в первую Гражданскую интеллигенты, все декламируем Михаила Светлова:
Выдай оружие смелым!
И в первую очередь – мне.
Потому что началась вторая Гражданская. Началась с публикации в “Дне” такого импрессионистского пейзажа: конвоиры гонят через Москву огромную толпу людей. Сверху написано: 1944 год. Пленных фашистов ведут через Москву. Снизу добавлено: “Вот так же пойдут и демократы”.
Понятен вам смысл сей басни и ее мораль? Первую Гражданскую мы проиграли. Но я лично хочу поиграть еще и отыграться. Это наш последний матч. В 1922 году белая гвардия ушла на Запад, оставив страну красным. Сейчас мы должны уйти на Запад вместе со страной. Даже до Хасбулатова дошло. Заявил на съезде, что, мол, Каледин идет из Сибири на Москву (география – наука не спикерская). Казаки идут с юга. Встает из могил Тихий Дон. Из Сибири идут белогвардейские полки под командованием Олега Томилова (кстати, члена Омского ДС). И едут шахтеры (наследники ижевских рабочих, воевавших с красными до конца).
Может быть, всем этим силам стоит сделать президенту сюрприз? Встает он утречком, кофей пьет. А мы уже телевидение у Хасбулатова отбили, Советы разогнали (вежливо и ненасильственно, просто попросили освободить помещения в связи с передачей их другому квартиросъемщику), в главы Конституционного суда возвели праведного судью Аметистова, а судью неправедного Зорькина уволили без выходного пособия. Причем мы за все эти дела даже бочки вина у президента не потребуем. Пусть они только с Гайдаром и Шахраем строят капитализм, как три богатыря. И мы пойдем на наши строительные участки план перевыполнять… О, как мы будем строить! Так Магнитку не строили, как мы будем строить капитализм! У нас четыре европейских столетия уместятся в парочку пятилеток, выполненных за четыре года! Это Россия, и нами владеет страсть. Наша Тройка заехала сослепу не туда. Сейчас мы ее разворачиваем, а потом так рванем, что опять опрокинем все нормативы и прогнозы на триста лет вперед. Если мы построили Королевство Кривых Зеркал и даже жили в нем 75 лет, то неужели мы простого капитализма не построим?
Мы всегда мостили свои проспекты собой, мы слишком многое вкладывали в творчество! Но кровь ушла в землю и удобрила сады и парки Ораниенбаума, а кости сцементировались в петербургских дворцах. И это стоит, и это уйдет в вечность.
Мы даром потратили 75 лет, все ухнуло в один братский котлован, но мы научились умирать и научились ненавидеть. Мы возобновляем недоигранную в 1918 году партию. “А нынче нам нужна одна победа. Одна на всех – мы за ценой не постоим”. Мы всегда платили не скупясь. Самой страшной и самой твердой в мире валютой – своей кровью.
Хасбулатов, Зорькин и Астафьев не большевики. Они пытаются вернуться назад, они бесплодны, как иссохшая смоковница. К тому же они врут. Про Конституцию, про народный интерес и про происки масонов Клинтона и Буша. Ложь – удел меньшевиков. А большевики идут вперед и создают новый мир, как Демиурги. Ленин был злым Богом, и он построил злой мир. Нам нужен новый Демиург. Добрый. Но все-таки большевик. Чтобы ускорить роды России, слабеющей в тщетных попытках произвести на свет новую либеральную реальность. Акушер не говорит о согласии, он производит, если надо, кесарево сечение.
Я больше ничего не хочу слышать о согласии с коммунистами и империалистами. Я – из несогласных. И когда на этом загробном съезде мертвецов разверзаются могилы, я боюсь, как бы Бориса Николаевича не постигла участь вещего Олега. Из рукава Зорькина или Челнокова может выползти гробовая змея и ужалить… Зачем президенту ходить по этим могильным курганам и договариваться с чрезвычайными и полномочными представителями истлевшей Империи зла? Разве можно договориться с всадниками Апокалипсиса? Хасбулатов на рыжем, Зорькин на вороном, а сзади уже маячит некто на Бледном коне… Зачем договариваться с ними? Загнанных лошадей ведь пристреливают? (Конечно, чисто юридически, указом о роспуске этой дикой охоты короля Стаха). Мы не равны: мы хотим отнять у них только власть, а они у нас – жизнь. Именно поэтому Запад не выдаст, история не осудит, а Провидение на этот раз не подведет. История повторяется. Но не как фарс. Победила неправая сила, и через 75 лет Бог дает нам право переиграть нашу Гражданскую войну.
Нам нужна ленинская решимость без ленинской свирепости. Гордиевы исторические узлы не развязываются, их разрубают. История судит победителей только за политические репрессии, за стадионы и казематы, за виселицы и газовые камеры. За мирное вымирание динозавров история не судит. А люди способны адаптироваться к капитализму. Он построен людьми для людей на Земле Людей.
Те, кто требует роспуска Советов на Васильевском спуске, великие люди. Бессмертие им гарантировано. Если в коммунистической массовке бедные одержимы злобным желанием отнять что-то у богатых и опять поделить, если они стоят за справедливость, от которой им на халяву достанется пай, то в демократической массовке, которая в звездные дни (три дня в августе 1991 года и мартовские дни 1993 года: 21, 28, 29…) перестает быть массовкой и становится многоликим трагическим героем и античным трагическим хором одновременно (ибо Рок всегда на подходе и даже после победы против нас), присутствует элемент благородного бескорыстия и добровольной жертвенности, сегодня, может быть, даже больше, чем в августе 1991 года. Тогда они могли надеяться, что капитализм – это что-то вроде билета в рай. Сегодня, отощав и пообносившись, потеряв прежний скромный достаток, они уже знают, что пряников не хватит на всех. Не иметь им вовек в большинстве своем “кадиллаков” и не заработать миллион. Но они способны радоваться успехам Константина Борового и считать чужое богатство не врагом, а партнером своей бедности. Эти люди приняли условия игры под названием “Свобода”. Этого пряника хватит на всех, и они согласны довольствоваться им. Здесь нет смирения. Это вызов мировым отношениям и опровержение классовых теорий. Демороссы свободны. Свободны от низости. Они борются за свой проигрыш в честной игре, потому что уже знают, что выигрывает не каждый.
Гражданская война идет еще всухую, и я надеюсь, что не моя, белая, сторона размочит счет. Между двумя лагерями нет ни нейтральной полосы, ни третьей силы. И не надо. Тот, кто в 1918 году не пошел сражаться в белый лагерь или промахнулся, как сейчас Челноков или Юрий Власов, и оказался в красном лагере, выбрал третий лагерь, производный от поражения первого и от победы второго – ГУЛАГ.
И сегодня тот, кто говорит: “Я вне схватки”, – выбирает концлагерь если не для себя, то для детей, внуков, друзей, любимых актеров, любимых писателей, журналистов своей любимой газеты… Надо драться и никому до полной победы не предлагать руку для соглашения. Протянуть сейчас красным руку – это значит в недалеком будущем протянуть ноги. В зоне.
Если нам опять суждено поражение, умрем достойно, в бою. Есть у Крылова одна басня. Возврат к истокам – так возврат к истокам! В той басне Полкан и Шавка попали в волчью стаю. Полкан стал драться и был растерзан. Шавка стала предлагать варианты конституционных соглашений и компромиссов. Она прожила еще несколько часов и даже обещала показать вход в овчарню. Ее съели предварительно у этого входа, когда она уже больше не была нужна.
Вокруг нас – волчья стая Стерлиговых, Анпиловых, Зорькиных, Жириновских, Бабуриных. Не будем же унижаться. Как там писал Крылов?
У басни сей проста мораль.
Мне жаль Полкана.
Шавку мне не жаль!
ВАЛЕРИЯ НОВОДВОРСКАЯ
