Он – бомж. Небанальный бомж, правда? Не похож на умирающего с голода. Он просит подаяние не потому, что не может заработать или отнять. Ему лень. Скажете, не имеет права, да? Да пошли вы в задницу! Граждане СССР имеют право на отдых.
Я, в общем-то, не бомж. Потому что определенно прописан по месту жительства. Но вот как раз жить-то мне негде. Хотя право безусловно имею. Чем же мы с ним отличаемся? Весом? Это понятие относительное…
Он пьет потому, что ему весело. Я пью потому, что мне скучно. И всех нас гроб, зевая, ждет. Зевай и ты!
Да что вы мне все время про пьяный бред и про похмелье? Что вы, которые сплошь – подписчики и абоненты, можете знать про настоящее похмелье? Это как первая любовь, как первое чистое соитие звездной ночью в заплеванном подъезде, на грязном подоконнике… Итак, слушайте. Я расскажу вам, что такое похмелье. И пусть тот, кто никогда его не испытывал, пойдет и удавится. Потому что не вмещавший в себя бездны не слышит, как растут цветы…
И вот я возвращаюсь. Я возвращаюсь, как правило, день на восьмой. Всегда, при любых обстоятельствах, у меня отложена некая сумма на такси, даже если уже некуда прятать. Те, кто с похмелья добирается домой на метро, никогда не любили. Это не поэты, у них еще остались силы. Это просто пьяницы.
Я приезжаю домой на такси, и моя старенькая бабушка помогает мне преодолеть порог и раздеться. Я опускаюсь в ванну и не замечаю, есть в ней вода или нет. Я провожу несколько часов в полной прострации и уже знаю, уже чувствую, что ночь наступает неотвратимо.
Знаете ли вы похмельную ночь? О, вы не знаете похмельной ночи! Ужас ее в том, что страшно засыпать. Засыпаешь, как теряешь сознание, и кажется, что останавливается дыхание, и кажется, что уже не проснешься, опрокидываясь в черноту и небытие. И потому не гасишь свет и стараешься не уснуть, и пытаешься читать, и старенькая бабушка, вздыхая, приносит тебе пустырник, и валерьянку, и валидол, потому что сердце дрожит мелким бесом и жалуется твоей ладони, и плачется в нее.
И вот уснул, как умер, как ахнул в ледяную воду с кручи, и нет тебя, и уже не будет. Тебе ничего не снится, потому что мозг разучился работать, а подкорка заложена в ломбарде как шкура хорька. Да и не было тебя, если уж быть откровенным… На хера ты тут кому был нужен?!
Но ты проснулся. Ты проснулся через два-три часа, и первая твоя мысль – опять твой Господь не оставил тебя, и ты проснулся. И легче, знаете, уважаемые абоненты, легче дышать, и сердце бьется ровнее, а простыни… И простыни, и одеяло из ваты, и подушку, да и толстый матрас можно выжимать – отравленный организм из последних сил, воспользовавшись твоей отключкой, вытолкнул из себя пару литров воды вместе с ядом и шлаками, и так будет всю ночь, ты будешь засыпать и, просыпаясь, удивляться, сколько же в человеке пота? И, дружок! А сколько в нем говна! И оно так и лезет, лезет, лезет, повсюду лезет, даже на трибуны…
В общем, ты выжил. И еще день лежишь в постели, потеешь и умиляешься тому, как же хорошо не пить. И бросаешь навсегда. И запиваешь на следующий день, ну, конечно, не так круто, но не все же сразу…
Вы, конечно, спросите – мол, какая же связь? А чего же вы хотели, а?! Чтобы я вам рассказал, как от триппера лечился?!
Игорь ВОЕВОДИН.
