БЛОКНОТ-I
Об этом убийстве писать категорически не советовали. Если хочешь рассказать о киднэппинге, то лучше подбери динамичную историю с благополучным финалом, – говорили мне. И еще говорили: зачем людей пугать, ведь это страшно. То, что сделали с близнецами из приграничного Октемберяна, действительно страшно.
Я узнал об этой истории по горячим, как дымящаяся кровь, следам. Но лишь через два года сумел выбраться в командировку. Весь сентябрь провел на улицах, которые помнили и шаги красивых мальчиков из благополучной семьи Геворкян, и пронзительно желтый “Запорожец” убийц.
Затем отправился в Саратов, где на Высших курсах МВД преподавал В.А.Климов, написавший – мне рассказали об этом его коллеги – засекреченную диссертацию о похищениях. Беседа случилась сдержанная: Владимир Алексеевич был не очень общителен, но пообещал сам написать анализ “нетипичного при социализме явления”. Однако так, видимо, и не решился.
Потом я опубликовал несколько очерков: в “Неделе” (1988 г.), “Труде” (1989 г.), “Московском комсомольце” (1990 и 1992 гг.) и журнале “Детектив и политика” (1990 г.). В одной из публикаций рассказал об октемберянской трагедии довольно подробно: с географией, фамилиями, цитатами. Раскаиваюсь до сих пор. Ко мне приехали невеселые гости из Армении. И разговор был тихим, как колыбельная песня, и тяжелым, словно те красноватые надгробия, которые украсили могилу удушенных близнецов. Но об этом позже.
БЛОКНОТ-2
Приговор на двадцати двух страницах.
С одной стороны – солидно; мне попадались эти акты правосудия, занимавшие всего один хлипкий листок папиросной бумаги.
Но с другой – не так уж и внушительно. Поскольку данный судебный процесс, не говоря уже о его напряженной предыстории, на протяжении почти года являл собою самую болезненную, противоречивую, волнующую и скандальную тему обывательских пересудов по всей республике, тогда, в 85-м, еще далекой от грядущих межнациональных погромов.
Все что-нибудь да слышали, словоохотливо и по-восточному темпераментно делились со мной сведениями и догадками. Но как только узнавали, что готовится публикация, негостеприимно замыкались. На всех уровнях тому я слышал одно объяснение: нетипичный, мол, случай, не тема для печати. Вот в Грузии, говорили мне, спецподразделение при МВД создано для борьбы с этим, а у нас…
Если уж на то пошло, до сегодняшнего дня, по-моему, принято считать, что киднэппинг – нетипично для России в целом.
Словарь-справочник “Новые слова и значения”, расшифровывая это англозвучное словечко как “похищение людей (чаще детей) с целью шантажа, получения выкупа”, предваряет лаконичное толкование плакатно-категоричным “в кап. странах”.
Конечно, с Западом сравнительный анализ выгоден, но это навряд ли облегчит горе родителей, потерявших единственного ребенка, а относительно благополучная статистика не будет врачевать бессонницу тех, к кому беда придет завтра.
ДЕЛО-I
Эти трое объединились в этакую мини-мафию. Профиль работы – похищения детей. Первой жертвой выбрали директора обувного объединения “Масис”, вернее – его дочь. Распределили роли, тщательно разработали маршруты доставки денег. Сакраментальная сцена в дворницкой, когда Остап Бендер и Киса Воробьянинов прикидывали стоимость стульных драгоценностей, накалом страстей ощутимо уступала их оперативным совещаниям. Однако все карты спутало известие, что директор разведен, а дочь осталась с матерью. Рассудили: много не даст.
В конце следующего года один из них, назову его “Родственник”, случайно узнает, что его дальняя родня – Борис и Фердинанд Геворкян – миллионеры ( у одного, по слухам, даже счет в швейцарском банке). Замысел прост: украсть семилетних сыновей-двойняшек Бориса, получить выкуп, и потом видно будет.
БЛОКНОТ-3
Только на первый взгляд киднэппинг – дело несложное, в действительности же масса тонких мест. Трудности, с которыми сталкиваются похитители, куда значительнее и не так забавны, как приключения литературных горе-бизнесменов и хулиганистого “вождя краснокожих”: неприятности персонажей О’Генри соответствуют реалиям киднэпа с точностью, как говорят математики, до наоборот. Рассказ, конечно, смешон, а в фильме “Деловые люди” Вицин – так просто неподражаем. Забавно… Но!
Но чаще всего с похищенными обращаются с жестокостью, никак не вписывающейся в рамки отношений между взрослыми и детьми.
Беспощадность садистов от киднэппинга в полной мере проявляется компенсаторно, когда они понимают, что прокололись. Мне рассказали, что в Грузии парнишку, которого до этого несколько дней подряд держали в багажнике машины, зверски замучили, облили кислотой (чтобы затруднить опознание) и лишь потом застрелили. Все потому, что, как выяснилось, на семью, по всем приметам более чем зажиточную, “навели” неверно. Мать так и не смогла раздобыть требуемое, а отец был в отъезде (впрочем, и он, как говорят, вряд ли смог бы набрать нужную сумму).
ЛЕКЦИЯ-I
Снимая сюжет для “Взгляда”, я встречался с Аллой Николаевной Дубровиной, которая в конце 80-х подготовила лекцию о похищении детей для слушателей Академии МВД СССР.
Из лекции А.Н.Дубровиной:
“Значительная часть похищений детей совершается организованными группами преступников в количестве от двух до 20 и более человек. Такими группами совершены все похищения с целью вымогательства выкупа. Большинство групп имели в своем составе ранее судимых лиц. Часть групп ранее совершила другие преступления, остальные создавались для совершения похищения ребенка. Так, для похищения девятилетнего А. с целью вымогательства выкупа (в сумме 500 тысяч рублей) была создана преступная группа в составе свыше 20 человек, делившаяся на подгруппы: организаторов (в нее вошли три родственника родителей похищенного), исполнителей (4 человека, осуществившие похищение ребенка по дороге в школу) и укрывателей, обеспечивших сокрытие ребенка в различных населенных пунктах в течение почти месяца”.
…Живущую в Москве грузинку похитили ее соплеменники и, насильно увезя ее на родину, шантажировали оттуда ее семейство.
Вообще говоря, если перевести с английского дословно (kid – подросток), это дело нельзя назвать киднэппингом. Потому что ребенком считается “лицо до 14 лет”.
Стало быть, если похищают 15-летнего мальчика (как это было в Сибири), речь идет уже о похищении взрослого человека. Но порой крадут и грудных младенцев.
Из лекции А.Н.Дубровиной:
“Способы совершения похищений и подмена детей достаточно разнообразны и включают в себя подготовительные меры похитителей, их действия в ходе захвата ребенка, непосредственно после него и в процессе последующего удержания ребенка, использованные при этом орудия и средства: оружие, автотранспорт и т.д. Большинству похищений обычно предшествует этап предварительной подготовки, причем если при похищениях с целью вымогательства выкупа, подготовка направлена преимущественно на “техническое обеспечение” совершения преступления, то в случаях похищений с целью присвоения и воспитания основной частью подготовки является дезинформирование окружающих о возможности и обстоятельствах появления ребенка. При этом похитительницы симулируют беременность, изготавливают или приобретают поддельные документы на ребенка, приобретают для него одежду и продукты питания, осуществляют выезд с места жительства якобы на период родов, сообщают родственникам и знакомым о предстоящем рождении ребенка и т.п. Так, отбывшая наказание П. на протяжении почти года писала из исправительно-трудового учреждения письма, в которых сообщала вначале о беременности, которой в действительности не было, затем о рождении дочери, описывала подробности ее роста и развития, заказывала для нее одежду. После освобождения П. внесла в паспорт запись о наличии у нее “дочери Екатерины”. Затем по пути в населенный пункт, где проживали ее родственники, П. совершила похищение оставленного без присмотра 6-месячного ребенка, который по иронии судьбы оказался мальчиком.
Подготавливая похищения с целью вымогательства выкупа, преступники совершают следующие действия: формируют преступную группу, вовлекая в нее необходимых для совершения именно этого преступления соучастников; составляют подробный план совершения преступления (иногда письменный) с детальным распределением ролей; выбирают жертву, как правило, по “наводке” одного из членов преступной группы из числа его родственников или знакомых; изучают режим дня намеченного для похищения ребенка; привычные места прогулок, маршрут в школу, наводят дополнительные справки о материальных возможностях и источниках доходов родителей ребенка; изучают пути подхода и отхода с избранного места похищения; готовят автотранспорт (путем угона, смены номеров и т.п.) для совершения преступления; добывают оружие и предметы маскировки внешности; совершают кражи необходимых для похищения и обеспечения последующего удержания ребенка предметов; подбирают помещение либо оборудуют в безлюдном месте тайник для содержания похищенного ребенка; изготавливают на пишущей машине, вырезая шрифт из газет, либо от руки подметные письма для родителей ребенка с требованием выкупа и угрозами. Так, по делу о похищении 13-летнего Ш. двое преступников в течение нескольких месяцев производили тщательную подготовку – вырыли и оборудовали в безлюдном месте бункер…”
ДЕЛО-2
Наконец все детали троицей продуманы. Тщательно изучено уличное движение в Октемберяне, небольшом райцентре недалеко от государственной границы, где живет семья Геворкян. В юго-западном районе Еревана подготовлена “к приему дорогих гостей” квартирка (ее хозяина я так и буду величать – “Хозяин”). Приняты меры, чтобы, не дай Бог, туда не нагрянули случайно родные или знакомые “Хозяина”.
У коллег из театра оперы и балета одолжены усы и парик (“хочу сделать шуточное фото”). А у близкого приятеля взят напрокат яичного цвета “Запорожец”, якобы для того, чтобы свозить на пикник приехавших из Киева знакомых дам.
…Теплым мартовским полднем, после уроков, братья домой не торопились. По-весеннему броский “Запорожец” медленно выкатил из переулка. Приветливо поздоровавшись, улыбчивый белозубый водитель сказал, что путь-де держит как раз к дому ребят. И, само собой, попросил показать дорогу, сославшись на то, что в городке – первый раз. (Умыкают детей чаще обманом, а не силой)…
На следующий день похитители дали знать взведенной семье: пусть тихонько ждут звонка у своей родственницы в столице.
РЕМАРКА-1
Одна из промашек следствия: начав “прорабатывать” все желтые “Запорожцы”, не довели дело до конца, хотя – в числе прочих – вышли и на тот злополучный автомобиль. Дожать версию не дожали, а преступников спугнули. Впрочем, не буду забегать вперед…
ДЕЛО-3
Козырная фигура троицы, несомненно, “Родственник”; он находится в гуще событий и информирован лучше прочих. Третий, “Сердечник” – назову его так – временами вообще выбывал из игры – нервные встряски для его больного сердца даром не проходили. И он всерьез подумывал, не залечь ли ему на дно, то бишь в больницу. В квартиру-тайник “Хозяина” Валерик (“Родственник”) приходит после десяти вечера, когда дети спят (они, как он опасается, могут опознать его даже по голосу). На кухне, при плотно закрытых дверях, проходят нервные совещания.
Их накал достиг кульминации, когда ежедневные телефонные переговоры с семейством-мишенью зашли в тупик упрямой несговорчивости. На объявленные полмиллиона брат отца, Фердинанд, ответил дерзким, по мнению троицы, контрпредложением – вдесятеро меньше. После непродолжительного тайм-аута (“пусть родители созреют”, решил Валерик-”Родственник”) связь возобновляется. Долгие телефонные пререкания вылились наконец в приличный компромисс – 135000 рублей. (Что по тогдашнему официальному курсу Госбанка СССР составляло около 80000$.) Что называется, ни вашим, ни нашим.
Теперь предстояло самое, бесспорно, ответственное – заполучить эти тысячи. Тот из троих, кто обучался в русской школе, пишет письмо-инструкцию. (Потому что образцов его почерка на армянском языке нет нигде…) Среди второстепенных деталей типа – купить там-то спортивную сумку синего цвета за восемь восемьдесят (для денег), оговаривается, как бы между прочим, что Геворкяны должны указать энное количество доверенных лиц, проживающих в столице республики. Предполагалось, что в списке, скорее всего, окажется и “Родственник”. (Пусть и седьмая вода на киселе, но, как-никак, по здешним понятиям, дядя близнецов). И тогда он – вроде наугад – будет выбран преступной стороной на роль посредника.
ЛЕКЦИЯ-2
Иногда случаются курьезы. Молоденькая девушка из медучилища, подрабатывая в Доме малютки, выкрала годовалого мальчика. Из чувства жалости – ребенок, по ее мнению (да так оно и было), выглядел очень неухоженным. Дело тогда замяли (оформили младенца “без вести пропавшим”!). “Мама” воспитывала чадо в течение двух лет. Лишь когда, посоветовавшись с сестрой и своей матерью, она решила выкрасть еще и девочку, история с пропажей стала, изъясняясь публицистическим стилем, достоянием гласности.
Из лекции А.Н.Дубровиной:
“При наличии в материалах данных, свидетельствующих не только об исчезновении ребенка, но и о его возможном убийстве, изнасиловании или ином преступлении, уголовное дело целесообразно возбуждать по признакам совокупности преступлений, предусмотренных ст. 125 УК РСФСР и соответствующей нормой об ином преступлении. В случае же возбуждения уголовного дела лишь по признакам более тяжелого преступления версии о похищении ребенка выпадают из поля зрения следователя. Так, дело об убийстве Кати Д., 3,5 лет, было возбуждено по признакам ст. 103 УК РСФСР, когда на третий день после пропажи девочки ее мать опознала как принадлежащие ей, обнаруженные под одной из пригородных железнодорожных платформ детские колготки. Версии о похищении ребенка не проверялись. Между тем, девочка была похищена душевнобольной Д., неоднократно появлявшейся в месте похищения, ранее обращавшейся в различные учреждения по вопросу усыновления. Преступление раскрыто через 1,5 месяца по заявлению соседей Д., усомнившихся в утверждении Д., что девочка – дочь ее умершей сестры.”
“Значительный опыт использования помощи общественности” в розыске похищенных детей есть у немецких криминалистов (ГДР), широко привлекавших для этой цели печать, радио и телевидение. Определенный опыт такого рода имеется и в нашей стране (например, в Латвии в 1983 г. в Риге была похищена гулявшая у аптеки четырехлетняя Т. Информацию о похищении передали по республиканскому радио, телевидению, опубликовали в печати. В результате преступницу с ребенком граждане опознали. По приметам ребенка. Злоумышленницу задержали при покупке ею детских вещей в магазине).
Из лекции А.Н.Дубровиной:
“Следственные действия с участием детей могут быть весьма эффективны. Примером возможностей детей может служить следующий случай. Света (3 года 1 месяц) была похищена от дверей магазина, где ее оставила мать, тунеядкой М. с целью хищения носильных вещей девочки – шубки, шапочки и др. На следующий день М. отвела переодетую в старье Свету на автобусную остановку в нескольких сотнях метров от своего дома и оставила ее там. Подошедшие граждане отвели девочку в расположенную поблизости сберкассу, куда и прибыл работник органа дознания. Света подробно описала похитительницу, обстановку комнаты, в которой ночевала, в доступных ей выражениях передала содержание разговоров, указала направление движения от автобусной остановки до подъезда дома, в подъезде указала раположение квартиры. При осмотре квартиры полученные от девочки сведения подтвердились, были изъяты принадлежащие ей вещи, после чего М. призналась в совершении преступления.”
БЛОКНОТ-4
Передача оговоренной квоты – самый, по-моему, уязвимый узел подобных дел.
Во время встречи гонца могут задержать. И, предприняв решительные действия, раскрутить его. (Как это произошло, например, на Саратовском вокзале, где опергруппа МВД накрыла кавказских “гастролеров”, выбравших объектом киднэпа местного торгового работнника. С которым, между прочим, раньше приходилось обделывать кое-какие левые делишки. На роль жертв, равно как и в родственном киднэпу рэкете, часто выбираются люди, так или иначе “замазанные” с преступниками).
А задержание хотя бы одного похитителя (в одиночку, насколько я понял, киднэппинг провернуть практически невозможно, это наверняка означает скорую смерть ребенка и дальнейший блеф с целью получить-таки деньги) выбивает почву из-под ног тех, кто даже уже решился на радикальные меры устранения свидетелей, поскольку у идущих по пятам есть вполне определенные зацепки. А за просто так на мокрое дело (убийство) мало кто отважится.
ДЕЛО-4
Вышла промашка: в список не включили Валерика: у родителей в городе оказалось предостаточно родных и без него. Потребовалось разыграть психологически точно рассчитанный спектакль, дабы переиграть условия. И вот, наконец, даже не он сам, а отец “Родственника” попал в перечень лиц, подходящих, по мнению Бориса, для щекотливой миссии.
Троица воодушевлена – дальше все пойдет как по маслу.
Борис обнадежен…
РЕМАРКА-2
В материалах дела я не нашел ответа на вопросы, которые, наверное, кому-нибудь покажутся риторическими. Но все же… Все же хочется знать: что чувствовал “Хозяин”, прислушиваясь ночами к по-детски ровному дыханию ничего не понимающих мальчиков? Менялось ли давление у “Сердечника” после конспиративных телефонных бесед с издерганным неизвестностью Борисом, души не чаявшим в первенцах? Сочувствовал ли вдохновитель операции Валерик женщине, приходившейся ему родней?
ДЕЛО-5
Доверительный, по логике вещей – исключительно на обнаженных чувствах, разговор Бориса с “Родственником” состоялся дома у последнего. Согласившись передать анонимным вымогателям синюю сумку, похититель мог считать, что дело в шляпе. Однако энергично вмешался его отец, заявивший: он-де не желает, чтобы сын рисковал. Последовало неспокойное выяснение отношений, в котором и отец жертв, и их похититель выступали (парадоксальными) союзниками.
Старика уже было уломали, когда Борис привел самый, как ему казалось, убедительный аргумент: молодого человека подстрахуют, поскольку, мол, органы внутренних дел в курсе. Борис, нарушив, увы, данное милиции клятвенное обещание, бросил эту пылкую фразу словно козырную карту. Ведь он не догадывался, что с ним-то играют крапленой колодой. И необратимо изменил первую ставку. Две жизни вместо 135 тысяч рублей.
Выигравших – не будет.
Пытки, погони, расстрел…
Но этого не знали, конечно, ни Борис, ни его кровный родич, затеявший недобрую игру в киднэп.
Руководитель импровизированного синдиката по краже детей почувствовал, как отхлынула кровь от лица. Он резко, одеревенев языком, взял вдруг сторону отца. И, глядя сквозь гостя, категорично заявил, что из уважения к старшему не посмеет нарушить его волю. После чего живо скомкал беседу. Ставшую для него бесполезной.
Будучи инициатором похищения, он же первый – на очередной “планерке” – вслух произнес то, о чем хором давно уже думали его подельники, – детей надо “убрать”.
Валерик (“Родственник”) убежден – они его узнали. И, кроме того, сказал он, мальчики умны и наблюдательны (их учительница до сих пор числит братьев одними из самых талантливых учеников, когда-либо у нее обучавшихся); поэтому квартира на Юго-Западе – засвечена.
Так что отпускать их – себе на голову.
Майор, участвовавший в том расследовании, рассказывал мне, что отец (Борис) с дрожью в голосе признавал: выплатить даже полмиллиона можно было (здесь развита клановая взаимопомощь), просто он чувствовал – выкуп сыновей не спасет. То, что началось фарсом телефонных переговоров, обернулось жанром свирепой драмы.
БЛОКНОТ-5
Решение судьбы ребенка – кульминационное звено. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: живой свидетель опасен.
Альтернатива крови – полюбовное разрешение, становится в глазах шантажистов нереальной после осознания допущенных ими ошибок. Независимо от того, получены деньги или нет, часто принимается жесткое, словно приклад, решение не оставлять теплый след к себе, избежать всякой возможности прямого опознания.
Цифры, с которыми я ознакомился, беспощадны. Если бы взрослые ведали бесстрастный приговор статистики…
Они не стали бы изнурять себя бесполезными надеждами. Детей убивают. И порой изуверски. Спасти ребенка возможно, лишь сразу обратившись за помощью в органы. Я уверяю: это не прямолинейная милицейская агитка. Тому доказательством, увы, все та же статистика.
Вот уж действительно – хотя, разумеется, звучит шпаргально – промедление смерти подобно.
Но на этот шаг так трудно решиться вновь и вновь перечитывая крохотную записку со зловещим предостережением: “Обратишься к ментам – девке твоей голову отвернем” (а я видел и такие). Самое грустное: возвращение малыша не гарантирует, что трагедия не повторится. В Узбекистане из одной и той же семьи поочередно выкрадывали нескольких детей. И четвертый не вернулся…
Шансы на спасение уменьшаются буквально с каждым часом, отмеряющим течение дела в, так сказать, семейной плоскости. Чем раньше подключатся специалисты из правоохранительных инстанций, тем больше вероятность предотвращения несчастья. Похитителии рассчитывают как раз на парализующий страх за тепло маленького сердца, на боязнь переложить ответственность на чужих. Пусть профессионалов, но не кровно заинтересованных.
Алма-атинское, допустим, дело было раскрыто за двое с половиной суток, именно потому, что отец третьеклассника Тимура рассудил: вдвоем с женой им не сдюжить. Супруги Сарсеновы позвонили в милицию через четверть часа после разговора с одним из вымогателей.
Вечером двадцать четвертого февраля 1987 года в розыск включились сотрудники уголовного розыска. Штаб по проведению операции возглавил начальник УУР МВД Казахстана В.Артеменко.
Пока отец сломя голову бросился по знакомым набирать запрошенные пятнадцать тысяч, работники милиции сделали все от них зависящее.
Следующей ночью задержали одного из похитителей – техника спорткомплекса “Медео” Виктора Снопкова. Несколькими часами позже давала показания жена его брата Анатолия, организовавшего похищение. В 02.40 следующего числа, 27 февраля 87-го, в камышах под городом нашли связанного мальчика, который лежал в промерзшей воде, укрытый листами толя. Спустя некоторое время ребенок был уже в больнице. Вскоре задержали и А.Н.Снопкова.
БЛОКНОТ-6
Познакомившись с десятками дел, я сам смог прикинуть обобщенный портрет дельца от киднэппинга. Мужчина в расцвете сил. Из среды, которую почему-то принято называть интеллигентской. По мнению многочисленных респектабельных знакомых, ничего в жизни предосудительного не свершивший, не считая разве безбилетного проезда в трамвае. Добрый семьянин. Спортивен (теннис, бассейн, туда-сюда). Ухожен, одет модно. Образование – высшее, хотя работа не обязательно по специальности. Машину хорошо водит, женщинам нравится… Ну и так далее.
В Октемберяне мне доводилось слышать циничное: пожалел, мол, цеховик денег – детей потерял, а теперь вот на кладбище памятник воздвиг, который, дескать, стоит не меньше, чем просили за те две жизни. Я видел эти могилы: гранитный дворик, фонарные столбы для вечерней подсветки, тяжелая стела красного камня, эффектно впечатанные переводной фотографией в серый глянец плиты мягкие черты двух красивых мальчиков – рука Карена на плече брата… Или – наоборот. Мальчики очень похожи.. Не это важно. А то, что экономический, с позволения сказать, аспект для кого-то оказывается важнее нравственного. Кто-то считает возможным отказывать в сочувствии родителям лишь на основании их банковских счетов.
Кстати, о памятнике. Возможно, мне не следовало упоминать об этом. Возможно, не стоило вообще браться за это дело. Возможно, полезнее писать светлые очерки о героях соцтруда или постперестройки. Возможно…
Я уже обмолвился о тягостном для меня визите. После публикации в “Труде”, где довольно подробно назывались имена пострадавших, мне позвонили близкие друзья семьи Геворкян.
Мы встретились в редакции “МК”. Не было ни угроз, ни упреков. Внятный рассказ о том, что случилось после того, как газеты попали в Октемберян. И вопрос.
Во-первых. После того как гибель мальчиков была растиражирована многомиллионным тиражом, умер дедушка погибших. Хочу верить: это всего лишь хронологическое совпадение. Надеюсь, газетное напоминание о давнишней трагедии не могло (думаю, что не могло) вызвать то, что вечным укором, тем не менее, будет давить не на мою журналистскую совесть, а на безымянное ощущение непоправимости напечатанного. Пожалуй, невзирая на всегдашний упрек читателей за анонимность в острых материалах, фамилии и преступников, и потерпевших указывать не надо. Чтобы не заставлять переживать все заново. Тем более в данной истории. И это во-вторых. Специфика таких дел еще и в том, что рассказ о многотысячных выкупах и колоссальных состояниях мишеней вымогательства может, увы, оказаться наводкой для очередной банды похитителей. Сумрачные визитеры со вздохом напомнили мне, что в семье есть теперь другие дети. (Я знал, что упомянутая в очерке супруга Бориса была беременна во время похорон близнецов).
Теперь о нериторическом вопросе моих нежданных гостей. Почему, хмуро поинтересовались они, я во время командировки в Октемберян не посетил дом Геворкянов?
Тому были две причины.
Об одной я им сказал. Меня предупредили: если кто-нибудь из окружения Бориса узнает, что ты тут копаешь, живым из республики не уедешь. Собеседники мои – не знаю, насколько уж искренно – изумились сказанному, всячески меня убеждали в обратном и настойчиво интересовались: кто именно посоветовал мне остерегаться (и тем самым как бы оговорил уважаемое в городе семейство).
Теперь о причине, которую я не помянул в том разговоре. Она очевидна. Мне просто не хотелось расспросами и журналистским дознанием ранить людей и без того к пожизненному горю приговоренных. Самый “спорный” из тележурналистов Александр Невзоров, упомянув как-то о присказке “В доме повешенного не говорят о веревке”, определил: репортер – это тот, кто говорит. И о веревке в доме повешенного. И о желтом “Запорожце” в виноградных двориках спокойного городка Октемберян. В общем, не был я уверен, что буду об этом похищении писать. А даром трепать нервы людей не хотелось. (Полагаю, что делать это – трепать нервы – всем нам приходится…)
БЛОКНОТ-7
Приехав в столицу республики, я направился на поиски материалов, но столкнулся со своеобразным саботажем.
Официальные лица никак не желали подпустить меня к общедоступным, казалось бы, документам. Юноша-чиновник из архива республиканского Верховного суда, не на шутку растревоженный моими расспросами по поводу октемберянского дела, познакомил меня с зампредом Суда (председатель, как они мне сказали, был в командировке; позднее я узнал, что оба меня обманули). Этот расплылся в любезностях и выказал кавалерийскую готовность оказать мне любую помощь. Кроме той, которая требовалась.
– Понимаете, – говорил мне он с улыбкой, сладкой, как местный виноград. – Никаких, совсем никаких бумаг не осталось.
– ?
– Ну да, только приговор.
Но, настаивал я, мне большего и не надо, ведь в приговоре все детализировано вполне достаточно для ознакомления. А какую-то там ревизию мне и в голову не приходило затевать.
– Да-а, – протянул большой человек здешнего судопроизводства и, как будто пара кислых виноградин ему попалась, повел сочными губами. – Только вот беда, приговор-то есть, но он на армянском языке.
Не беда, возражал я, сейчас позвоню знакомым в республиканский ЦК комсомола и мне браво выделят пару симпатичных переводчиц (работал я тогда в популярном комсомольском издании).
С нежными пререканиями, которые мой улыбчивый собеседник все пытался превратить во взаимно приятный обед, я получил в конце концов те самые 22 машинописные страницы. И просторный кабинет, обшитый неместным деревом, где спокойно смог эти страницы проштудировать. Позднее мне довелось ознакомиться с материалами и других дел о киднэпе.
Почти всегда похитители выбирали тех, кого считали людьми богатыми. И чаще прочего – разбогатевшими незаконно, повторюсь.
Впрочем, тандем мрачноватых визитеров из Октемберяна решительно уверял меня: семья выгребала все сусеки, залезала в долги, собирая затребованную тройкой Валерика мзду.
Однако из того же приговора следовало: сами похитители ничуть не сомневались – выплатить полмиллиона родителям близнецов особенного труда не составит. Более того, предполагали, что из-за столь “незначительной” суммы Борис (они предположили – не знаю, как уж там на самом деле – что отец мальчиков владеет подпольной строительной фирмой) не станет впрягать в свои проблемы милицию, тем более – из Центра (местная, считали они, не справится).
РЕМАРКА-3
Это называется виктимологический аспект (victim – жертва): у кого-то есть столь же весомые, как кошелек, основания предполагать – если однажды ребенок не вернулся домой из школы, то вечером раздастся ультимативный звонок. (Очевидцы вспоминают, что на похоронах мальчиков супруга в сердцах бросила Борису: “Ты знал, что это случится!”)
Невозможно понять, отчего киднэппингу присущ системно-эпизодический характер (чуть ли не девяносто процентов случаев выпадает на весну и июнь), но нет, считаю, никакой загадки, почему рассчитанные звонки-удары метят в нуворишей, работников торговли, президентов СП, начальников стройтрестов, сановных взяточников, оптовиков, перевозящих цветы и цитрусовые.
БЛОКНОТ-8
Случается, правда, всякое. У ректора одного из сибирских вузов похитили малолетнюю внучку с целью пропихнуть в институт десяток абитуриентов. Естественно, не за племянников таким образом хлопотали, просто за каждого из предложенного ректору списка похитители собирались получить вознаграждение от кавказских родичей будущих студентов. Семнадцатилетнего сына видного партийного работника вывезли из Ленинграда (под действием одурманивающего наркотика) в Орджоникидзе, и оттуда уже диктовали четкие требования: смещение ряда должностных лиц, ордера на квартиры, опять же зачисление без экзаменов в вузы и, наконец, солидный денежный выкуп – двести тысяч. Делом этим занимался КГБ.
Но это все экзотические случаи. Как правило, расчет делается на то, что деньги будут получены в одночасье и без лишней возни. Самая соблазнительная мишень – подпольный миллионер (коих, по подсчетам экспертов, в стране десятки тысяч и будет больше). Раз подпольный, значит, от обращения в органы есть какая-никакая страховка. Ну, а поскольку миллионер, стало быть, не будет проблем – вот она, “тарелочка с голубой каемочкой”.
Мне оперативники рассказывали, что в абхазском городе местный мясомолочный король исправно выплатил за сына 250000 рублей (по тем временам – почти сто тысяч баксов) и отдал бы еще четверть миллиона – согласно условиям – после его возвращения. Если бы история не получила огласку среди соседей. И не была пресечена милицией.
Из-за обычая улаживать дела по-семейному киднэппинг распространился на Кавказе и в Средней Азии. Дело доходит до печальных несуразностей: пропажу восьмимесячной девочки пытаются документально зафиксировать как “побег из дома” (Узбекистан).
На мой взгляд, почва для похищения детей подготовлена смежными преступлениями: вымогательство, разбой с проникновением в жилище, похищения с целью мести (“Кутаисское дело”, когда похититель изнасиловал и убил дочку любовника жены…), кража автомобилей на предмет последующего выкупа (за полцены) хозяевами. Сказываются и национальные традиции – похищения невест, вендетта (кровная вражда)…
Спекулируют похитители и на особенностях национальных характеров: в этих краях развит культ ребенка. Там действительно, по-моему, “дети – единственный привилегированный класс”. (То же самое относится и к культу старших, поэтому здесь же развито похищение с целью выкупов престарелых, беспомощных людей. А в Грузии разоблачили группу, промышлявшую даже выкрадыванием покойников накануне похорон – знали, что гордые люди в лепешку расшибутся, но выкуп наскребут, лишь бы избежать позора!)
БЛОКНОТ-9
А иногда дело обстоит и совсем непросто.
Потерявший от лиха голову инкассатор ради спасения ребенка может пожертовавать собой и пойти на преступление.
На Северном Кавказе схожим образом ограбили госбанк. Нагрянув к директору домой, рэкетиры увезли жену с ребенком, пожилую мать как заложницу оставили в квартире под присмотром, и с помощью поставленного в безвыходную ситуацию человека (обычного, напомню, человека, а не киношного супермена со стальными нервами и бицепсами), провернули ограбление в два счета.
Помогающие преступникам под давлением не считаются согласно закону соучастниками. Этим и пользуются люди, выбравшие киднэппинг своим ремеслом. Законодательные нюансы ухмылисто разъяснятся, допустим, кассирше сберкассы, и, спасая годовалую дочь, она отдает всю имеющуюся наличность.
Однако еще и еще раз повторю, чаще все же мастера киднэпа предпочитают иметь дело с людьми состоятельными и, более того, нажившими состояние нелегально. Кроме того, выгодно не толкать объект шантажа к добыче средств, а получить уже имеющееся в загашнике, поскольку время – тоже повторяюсь – работает против похитителей.
Но я никому не советую самоуспокаиваться. Мы, дескать, не цеховики, нам за своих бояться нечего. На волне нахраписто рвущейся вверх преступности появляются последнее время юные дилетанты от киднэпа, объявляющие довольно-таки скромные суммы, которые любой загнанный в угол шантажа родитель соберет едва-едва. Та же алма-атинская история – иллюстрация, по-моему, именно к этому тревожному тезису.
ДЕЛО-6
Уже решившись на убийство, “Родственник”, “Хозяин” и “Сердечник” продолжали вести – для отвода глаз – телефонные игры. Но… прошло три недели с момента похищения и пора было ставить холодную точку над “i”. Отступать было некуда.
Раздобыли мышьяк. Потом отказались от удобной бескровной идеи отравления, поскольку вскоре выяснилось, что даже будучи насыпан на халву, яд сохраняет неаппетитную горечь.
Купили сколько-то там “кв. метров ткани и веревку”. Посовещавшись, кровавую миссию возложили на “Хозяина”. Поздно вечером он вынес спящего ребенка из комнаты, накинул гладкий шнур на тоненькую шею и, пытаясь унять истерическую тряску рук, потянул скользкие концы – левый вправо, правый влево. Мальчик, еще не проснувшись, задергался, страшно захрипел. Убийце стало не по себе. Он отнес плачущего ребенка обратно в спальню, быстро перерезав веревку. Поутру сказал приятелям, что “по-честному” пытался осуществить намеченное, но веревка, мол, не выдержала и оборвалась. Сообщники поверили ему, лишь увидев на шее одного из мальчиков странгуляционную борозду.
Вновь посоветовавшись (я так и не смог вообразить, как эти “фили” выглядели, ведь протоколы не фиксируют эмоции), пришли к мысли умертвить близнецов электротоком. Чувствительный “Сердечник”, сославшись на хроническое нездоровье, категорически отказался принимать “непосредственное участие” в такой операции, дав, впрочем, на нее вялое “добро”… Один провод закрепили на левом предплечье, другой – на левом бедре спящего. После включения провода в сеть мальчик пронзительно закричал. Испугавшись, что шум разбудит соседей, горе-убийцы выключили ток лихорадочным рывком.
РЕМАРКА-4
Без страха впасть в учительски банальное морализаторство, я замечу: история эта подтверждает выверенную кровью истину – ступить на преступную стезю легче, чем соскочить. Одно преступление вызывает, как джинна из бутылки, возмездие нескончаемости греха. Словно платки из шляпы фокусника, преступления тянут одно, другое. Чем дальше, тем страшнее.
Не хочу пугать начинающих упражняться в рэкете юношей (если они выбор свой сделали), но тем, кому в государстве, созданном преступниками, трудно оставаться порядочными, напомню: за все, буквально за все приходится платить.
А деньги в этой стране давно уже мокнут от детской крови.
ДЕЛО-7
На следующий день, оглушив себя водкой, “Родственник” отправился на Юго-Запад с несгибаемым решением подвести финишную черту под еженощными кошмарами.
Душили братьев поочередно – чтобы поровну распределить вину – на предусмотрительно постеленном поролоновом матрасе, одолженном у соседей по подъезду.
Один сжимал грудь, другой перетягивал веревкой детское дыхание. Сложив безвольные тела валетом, их зашили вместе с булыжником в наспех сооруженный мешок, который отправили на дно Раздана.
Может, иных убийц и тянет на место преступления. Эти трое, не откладывая в долгий ящик, уехали от мутного, узкого канала как можно дальше. Один лег на операцию в вильнюсскую клинику, другой улетел в Ащхабад. Третий ничего лучше не придумал, как отправиться в Литву вслед за первым – “выхаживать бедолагу-друга” (видимо, нестерпимо “Родственнику” было участвовать в поминках).
На последней, двадцать второй странице приговора отпечатано сухое резюме: за похищение и шантаж всем троим по 5-7 лет, за убийство при отягчающих обстоятельствах – расстрел.
БЛОКНОТ-10
Можно было и не писать об этом. Но по ТВ показывают веселый венгерский фильм о киднэпе “Происшествие на улице Паланк”, а в “Культуре” публикуется внушительный и эффектно иллюстрированный очерк с красноречивым названием “Детство на распродажу”: “В странах Запада похищенные дети попадают не на заводы, а в порноиндустрию”.
“Не на заводы…” А у нас, между прочим, известные деятели искусства – это случай из моей журналистской практики – отказываются в интервью рассказывать о своих дочерях из-за боязни (вполне понятной) кровавого шантажа.
“В странах Запада…” А все – я это знаю – московские рестораны платят ту или иную дань рэкетирам, для которых дети – удобный рычаг безусловного воздействия на нуворишей.
Можно было и не писать об этом.
“Жить с закрытыми глазами легче”, прав Джон Леннон.
А после нас – хоть Чернобыль.
“Легче”. Но не честнее.
Хотя бы по отношению к тем, кому жить после нас. Нашим детям.
