Перечитайте на досуге 66-й сонет Шекспира. Великий британец назвал там все то, из-за чего люди бесятся, завидуют, страдают, сходят с ума и устраивают революции. Странно, но из всех видов неравенства (рост и ум, сексуальная удачливость и здоровье свое и близких, и многое, многое другое) люди больнее всего переживают самую жалкую, отвратительную, смешную штуку – неравенство имущественное. Похоже, что деньги – действительно “всеобщий эквивалент”. Во всяком случае – всеобщий эквивалент зависти и неравенства, обиды и социальной боли…
Впрочем, что тут и удивительного! Поди-ка собери “партию больных” – а партию бедных (или партию богатых) соберешь запросто. Такие штуки, как бедность, богатство и т.д., легко объединяют людей и служат толчком для мощных социальных движений. Да и в жизни отдельного человека… Как поется в известной песенке: “По мне и бедность не беда – не будь любви на свете”. И еще: “Любовь – раба богатства и успеха”. Вот, допустим, я. Мне уже под сорок лет, а семьи так и нет. А ведь в таком возрасте, кажется, как-то стыдно приводить женщину в дом, где одни ободранные стулья. Социальное положение (а оно сейчас измеряется просто – в деньгах) должно соответствовать возрасту. Если ты в свои 39 беден как 17-летний студент, то трудно тебе создать семью с нормальной – именно нормальной – женщиной. Жизнь – жесткая игра, господа…
Вот отсюда и зависть, чувство обиды и несправедливости – все то, что со времен Авеля и Каина двигало историю. Шекспир не вдается в научные тонкости – “прибавочная стоимость”, “отношения собственности”, “эксплуатация” и тому подобная сухомятная заумь. Он, слава Богу, не Маркс, он говорит человеческим языком – “достоинство, что просит подаянье”, “вдохновения зажатый рот”, “ничтожество в роскошном одеянье”…
Увы! Как отрубил царский министр Макаров после расстрела рабочих на Лене в 1912 году (это, кстати, к вопросу о той необыкновенно прекрасной России, “которую мы потеряли”): так было, и так будет впредь! Макаров как в воду смотрел! Не знаю, как сложилась его собственная судьба после 1917 года, а вот тупая, издевательская, злобная несправедливость власти осталась точно такой же (или еще гуще). В этом смысле ничего мы с революцией 17-го года не потеряли, вот здесь обеспечена полнейшая преемственность между “старой” и “новой” властью.
Хоть и модно в России считать, что у нас все “не как у людей” (скажем, много хуже, чем в других странах), но здесь я хочу поспорить. Ни к чему это “смирение паче гордости”. Все – как у людей. Когда Гамлет говорит “Дания – тюрьма, Розенкранц парирует: “Тогда – весь мир – тюрьма”. Конечно, так! Кто-то сомневался?
Сомневались, конечно. Многие в России верили, что вот сбросим треклятую номенклатуру, всю эту “коммунистическую сволочь” – и наступит… Ну, пусть не “коммунизм-с-капиталистической-колбасой”, пусть не царство “всеобщей справедливости”, но все-таки, все-таки, что-то “такое”… Если расшифровать это, то примерно и получится – справедливое общество.
Получили… За что боролись, на то и напоролись.
Нет, это не значит, что нет прогресса и быть не может. “Дания – тюрьма”, конечно, но лучше, чем тюрьма по имени ГУЛАГ… Что отрицать очевидное – капитализм легче, чем рабовладельческий строй, не так ли? Но человеку бедному, живому человеку, живущему не в учебнике истории, а в реальной жизни, “здесь и теперь”, – его боль от этого не проходит. Все те беды, о которых пишет Шекспир, они вне времени, вне общества.. Ни при каком устройстве общества они не уйдут и менее болезненно переживаться не будут.
Шекспир предвидел это. Прочтите еще раз – он не пишет о возможности перемен. “Смело, товарищи, в ногу, духом окрепнем в борьбе, в царство свободы дорогу грудью проложим себе…” Черта с два! “Зову я смерть”. Он знает: если ты так болезненно переживаешь “униженья века” (Гамлет), то нечего надеяться на революции… Все эти революции – лишь толчение крови в ступе, лишь смена хозяев, при сохранении все той же мерзости, что вижу я вокруг. Никакого внешнего выхода из круга общей несправедливости нет. От смены Николая Романова на Григория Романова (напомню: первый секретарь Ленинградского обкома КПСС), а его – на Анатолия Собчака жизнь не станет ни справедливей, ни честней.
Надежды – нет.
Надежды – нет? Да, на справедливое устройство (тем более – быстрое переустройство) общества надежды нет. Но есть другая, не обманная надежда, другой, не обманный выход…
“Все мерзостно, что вижу я вокруг…
Но как тебя покинуть, милый друг!”
Только любовь к другому человеку оправдывает и спасает вашу жизнь. Человек может зацепиться только за другого человека. Это самая банальная мысль. Но после того, как вы прошли по всем кругам той помойки (не хочу даже употреблять красивое выражение – “по всем кругам ада”), в которой мы жили и живем, эта истина приобретает новый смысл.
Нет, не гонитесь за призраками “общей справедливости”, “политической борьбы”, “революции” и прочей мерзости, всего этого грязного, смердящего пути из одной лжи в другую… Если и есть какой исторический урок, то он в одном – спасение человека только в нем самом, в любви к другому.
“Двоим лучше, нежели одному; потому, что у них есть доброе вознаграждение в труде их.
Ибо, если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его.
Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?”
Одному в этом мире никак не согреться…
Что же – вот и итог? “Любовь, что движет Солнце и светила”?
Да, связь с другим – это последнее оправдание жизни для Шекспира.
Но есть еще одна, самая главная мудрость, которой нет в “Сонете 66”: “Выслушаем же сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай потому, что в этом все для человека”.
Вот это, наверное, действительно, последнее, что дано в этой жизни понять человеку…
Леонид РАДЗИХОВСКИЙ.
