Издательство “Палея” существует с 1990 года и ориентировано на издание книг, связанных с историей России. Неотъемлемой частью истории стал и августовский путч, а толчком к тому, что “Палея” занялось “делом ГКЧП” стал выход книги Михаила Горбачева с одноименным названием. По мнению издательства книгу нельзя было издавать до суда над арестованными.
Мы публикуем интервью с Эммой Евгеньевной Язовой – супругой маршала Язова, томящегося в следственном изоляторе “Матросской тишины” в ожидании суда по делу о “государственном перевороте”. Материалы предоставлены издательством “Палея”.
- Эмма Евгеньевна! Как правило, рядовые граждане очень плохо знакомы с министрами. При назначении публикуют только краткую биографическую справку. К сожалению, мы очень мало знали и Министра обороны Д.Язова. Поэтому расскажите, пожалуйста, о нем поподробнее. Хотя бы с того момента, как вы с ним познакомились…
- Вы знаете, это такая романтическая история, наверное, известная всему свету. Она началась, пожалуй, в 1959 году. У меня тогда была своя семья, у него тоже. Шел декабрь. Он, военнослужащий, приезжал в Алма-Ату к дяде в отпуск. А я ехала отдыхать по путевке. И вот в вагоне поезда Алма-Ата – Москва мы и познакомились. В коридоре, у поездного радио. Поговорили и…расстались.
Прошло шестнадцать с лишним лет. Та случайная встреча давно забылась. И вот однажды на работе мне говорят: “К тебе военный…”. Я немного испугалась – у меня сын только что закончил военное училище – подумала: “Не случилось ли чего? Может, набедокурил?” Он уже получил назначение и уезжал. Выхожу, вижу: стоит он, Язов. “Здравствуй, – говорит. – Я приехал”. Я сначала не узнала его, а потом удивленно так спрашиваю: “Дима, это ты?” Мы были молоды и разговаривали на “ты”.
Он спрашивает: “Когда ты заканчиваешь смену?” Отвечаю, сама не своя. После работы он подъехал. Позвала его к себе: “Ты ведь, – говорю, – наверное, голодный”.
Разговорились. Удивилась, как он меня нашел. Оказывается, тогда в вагоне, он запомнил мой адрес. Пришел. Соседи сказали, что я здесь уже давно не живу, но где работаю, они знали. А он уже знал, что я живу одна, разошлась. Он тоже остался один… Я, говорит, тебя все эти годы помнил. И вот уже пятнадцать лет мы вместе.
- Действительно, романтическая история. Что Вам известно о фронтовом прошлом Маршала Язова?
- Очень мало. То, что их было 11 детей в семье. Ушел из дому в телогрейке, воевал на Ленинградском фронте. А 28 ноября 1991 года исполнилось 50 лет его военной службы: был ранен, контужен. И…писал стихи еще с военной поры. Стихи прекрасные, хотя он нигде их не издавал. В основном лирика. Он называет себя “стихоплетом”. Очень многие посвящает мне. Поэтому они не для печати. А рождаются – просто моментально. Когда я к нему пришла на первое свидание в “Матросскую тишину”, костыли оставила внизу, поднялась на 5-й этаж. Он на меня посмотрел так пристально и заговорил:
“Ты сильная и смелая подруга.
Ты поднялась с больной ногой
На самый верх. К опальному супругу
И познакомилась с тюрьмой…”
Кажется так. А я подошла и начала его целовать…
- Эмма Евгеньевна, мы ведь совершенно не знаем о том ЧП, которое произошло с Вами…
- Вы об аварии? Да, это была страшная катастрофа. Я находилась в состоянии клинической смерти, меня ведь по косточкам собрали, 53 дня в реанимации. Во мне знаете сколько железа? В самолете, наверно, через контроль не пропустят.
Было воскресенье, 19 мая. Он звонит мне в 11 утра с работы. Сейчас прибуду и поедем на природу, подышать воздухом. Мы поехали. Шел дождик, было скользко. Когда мы уже возвращались, машину на дороге дважды раскрутило. И вот во второй раз мы врезались в бензовоз. А потом – свалились в кювет. Удар пришелся как раз в то место, где сидела я. В результате бронированный “ЗИЛ” списали – не подлежал ремонту. А я чудом осталась жива. Как-то полушутя-полусерьезно я сказала ему: “Дима, ты не Горбачева – ты меня предал”. Он ведь понимает, что оставил меня больную среди чужих людей, без квартиры, без пенсии.
В общем, когда он вернется, я ему все припомню: оставлю без ужина. Хотя доктор говорит: “Эмма Евгеньевна, вы встанете и будете Дмитрия Тимофеевича встречать в туфельках”. О, это будет такое оружие…
- Ваш оптимизм и юмор, Эмма Евгеньевна, восхищают. Но мы должны подойти к этим роковым событиям 19-21 августа. Как вы об этом узнали?
- Я была еще в тяжелом состоянии. 19 августа утром рано он спустился ко мне, поцеловал и ушел. Как правило, он уходил в 6 утра, в 6.15-6.20 уже на работе. Так было везде, где он служил.
…Примерно в обед меня вывезли на коляске на улицу. Слышу какой-то рев, гул, дым. Спрашиваю: “Что это?” “Танки идут”. “Какие танки? Куда?”. Здесь ведь Минское шоссе рядом, и мы так явственно запах гари почувствовали. От меня все скрывают. Наконец, объъяснили: “Объявлено чрезвычайное положение”. Я, конечно, разволновалась, попросила отвезти меня к телефону. Звоню Дмитрию Тимофеевичу. Он отвечает: “Да, объявили…” Я категорически заявляю: “Хочу тебя видеть. Немедленно пришли за мной какую-нибудь машину”.
Меня буквально погрузили в пришедшую “Волгу”, и я поехала к нему. Дмитрий Тимофеевич, как мне показалось, был растерян, очень растерян. “Чрезвычайное положение, – объясняет, – потому и танки”. Я все равно ничего не поняла, возникло чувство страха за него. Сказала так: “Спасай Отчизну, а потом что хочешь делай с собой”. Он меня все успокаивал, говорил, что стрельбы не будет. И отправил домой. А там опять уколы… Почти ведь не виделись эти дни. А потом он улетел в Фарос и домой больше не вернулся. Там его арестовали… Первое свидание мне дали в октябре…
- Поимаю, что задаю, может быть, не женские вопросы, но хотелось бы знать, о чем Министр обороны СССР Д.Язов больше всего беспокоился последние месяцы: ведь распадался великий Советский Союз, наши войска выпихивались из Восточной Европы, рухнул Варшавский Договор, а внутри страны – оголтелые нападки на армию…
- Очень надеюсь, что в скором времени вы сможете задать эти вопросы самому Дмитрию Тимофеевичу. Я, конечно, чувствовала его тревоги: не за армию, за всю Державу. Очень нервничал, переживал, но после той аварии он просто оберегал меня от всяких потрясений, волнений…
- Пожалуйста, если можно, расскажите поподробнее о том первом свидании?.. Как вел себя арестованный маршал? До нас дошло, что первые дни он был подавлен, в чем-то раскаивался перед Горбачевым.
- Вы знаете, мне показалось, у него в начале был шок. Он даже не хотел защищаться. Ведь то, в чем его обвинили, любого могло шокировать. Им придумали эту “измену Родине”, за которую высшая мера предусмотрена. Про “захват власти” твердят. Какая ему, Министру обороны, власть нужна? У него ее было достаточно – потолок. Он ведь думал, что все делает именно для Родины. Сейчас вот говорят, что чрезвычайное положение свалилось, как снег на голову. Но о нем же постоянно говорилось в последнее время причем на сессиях Верховного Совета СССР и даже на Крестьянском съезде. И вот такое обвинение ему – “измена”. А он всегда был патриотом – с мальчишеских лет…
Но знаете, что меня больше всего за эти месяцы потрясло?.. Даже не то, что Раиса Максимовна написала книжку не для соотечественниц, не для наших женщин. А интервью, с которым она выступила по телевидению. О чем печалилась первая дама полуголодной, полураздетой страны, сотрясаемой кровопролитными конфликтами? О том, что во время их отпуска внучка Ксюша не могла искупаться в море. Потому что, видите ли, в Форосе было осадное положение. Но помощник Горбачева Черняев прекрасно описал, как они купались, то же подтверждали и пограничники.
У меня в то время стоял перед глазами показанный по телевидению эпизод: мать, не в состоянии прокормить своих детей – девочек 8-ми и 10-ми лет, закрывает их и уходит. И они умирают от голода, лежа в кроватке. Наверное, мать плохая, но ее материнское горе несоизмеримо с “горем” Раисы Максимовны, внучка которой “не могла искупаться в море”. Так ведь наверняка на даче есть бассейн. Вы знаете, я рыдала, увидев этих двух умерших от голода девочек. Не могу понять, почему у нас сейчас наступила такая жизнь: ведь не было ни войны, ни засухи, и вдруг большая, богатая страна оказалась в нищете. Я начинаю спрашивать у Дмитрия Тимофеевича: “Объясни, почему после войны на одном только энтузиазме восстановили пол-Союза, отстроили города, развили промышленность, а сейчас в мирное время – и наступила такая разруха?..”
Масштабам предательств приходится только удивляться. Отрекаются от Хонеккера, которого спасли, дали тепло и кусок хлеба. Если выдадут Хонеккера – это будет еще одно предательство. Если ты укрыл у себя человека, ты должен уже своей кровью отвечать за него. Так поступали наши крестьянки, подбирая и укрывая у себя раненых солдат или партизан. Кто же нас так быстро перекрестил и переделал? Перестройка? Новое мышление?
- На Руси издревле говорят: “Друзья познаются в беде”. Скажите, Вам, больному человеку, в эти месяцы не звонил кто-нибудь из окружения Горбачева, предлагая помощь? Или хотя бы просто поинтересовался самочувствием…
- Никто оттуда не звонил. Но я знаю, что косвенно, через наших, так сказать, прошлых адъютантов, интересуются.
Недавно пришло несколько писем от простых людей, совсем посторонних. Они благодарят Дмитрия Тимофеевича за то, что не допустил гражданской войны и тбилисского варианта. Помню, когда я к нему приезжала 19-го, просила: “Езжай к Президенту, езжай. Нужно, чтобы Президент был здесь в тяжелое для страны время”. Он говорил: “Не могу все оставить, должен ситуацию контролировать”. И вы знаете, в том, что пролилась кровь на Садовом кольце, никакой вины солдат того БМП и ГКЧП нет. Это была какая-то провокация.
- Эмма Евгеньевна, многие из нас, журналистов, изрядно изумились, узнав на какие смехотворно малые суммы описывалось имущество арестованных – высших руководителей страны.
- Понимаю, ведь люди привыкли считать, что у министров денег куры не клюют. Так вот: у Министра обороны СССР Д.Язова описали вещей всего на несколько тысяч рублей. Когда мы были в Америке, то узнали: у них в армии сержант получает больше, чем у нас Министр обороны. С нами работала переводчица – Галина Сергеевна. Она – бывшая рижанка, вышла замуж за англичанина, живет в Америке. Я по своей простоте спросила у нее, сколько она зарабатывает. Смущаясь, ответила, что много больше Дмитрия Тимофеевича, при этом она не каждый день занята в Пентагоне. И когда ей нужны деньги, она может сделать перевод на русский язык и за два часа ей платят 350 долларов.
- Может быть, Горбачев и его окружение хотели, чтобы мы жили так же хорошо, как американцы?
- Я думаю, что хотели, но не знали как сделать. Вспоминаю из последних стихов Дмитрия Тимофеевича:
“Напрасно я лишился воли:
Кругом такой же кавардак”.
За пять месяцев после ареста наших мужей в стране стало жить еще хуже. СССР похоронили, а это январское повышение цен… В чьих оно интересах? Такое ГКЧП и присниться не могло.
- Еще до январского взвинчивания цен в наших коммерческих лавках появились женские сапожки по 9 тысяч рублей. Мог бы ваш супруг – Министр обороны позволить себе сделать вам такой подарок на день рождения или с получки ?
- О чем вы говорите?.. Конечно, нет.
- Сколько, если не секрет, на сберкнижке у четы Язовых?
- У меня ни сколько.
- А драгоценности у вас описывали?
- У меня их нет. Есть несколько побрякушек, но их не трогали.
- Эмма Евгеньевна, в наше неспокойное время ваш муж был всегда и весь в делах. Скажите, в театр вам давненько удавалось вырваться?
- Вы знаете, мы с Дмитрием Тимофеевичем страшные театралы. Когда служили в округах, ходили часто. А в Москве… Ему пойти со мной в театр – целая проблема: рядом должна быть связь, охрана. Он иной раз руками всплеснет: “Господи! Да что же такое?!”
- Машинам какой марки вы отдаете предпочтение?
- Личной у нас нет. Конечно, возможность купить была, только ведь существовало постановление, по которому мы ни машину, ни дачу не имели права приобретать в свою личную собственность. Я ему про это говорила, а он отмахивался: “Вот выйдем на пенсию, будем все потихоньку наживать”.
- Извините за нескромный аопрос, но при отсутствии сбережений как вы оплачиваете услуги адвокатов? Известно, они недешевы. Насколько я знаю, некоторые жены арестованных продают кое-какие личные вещи, закладывают их в ломбард.
- Я тоже кое-что продала.
- Давайте представим не такую уж нереальную картину: вы узнаете, что скоро он вернется домой. Чем вы его встретите?
- Пельменями. Он ведь сибиряк. Пельмени у нас – рядовое, даже дежурное блюдо. Не раз бывало – звонит Дмитрий Тимофеевич: “Через 15 минут буду, и не один”. И все. Значит, мне всегда нужно быть готовой встречать гостей. Поэтому я заранее делаю горы пельменей.
- Вы умеете гадать на картах?
- Да, немножко.
- И что они говорят?
- Что все будет хорошо. Я его жду. Встаю и ложусь с мыслями о нем. Он тоже.
- Пожелаем, чтобы все исполнилось так, как предсказывают карты. Думаем, пельмени, которыми вы встретите Дмитрия Тимофеевича, покажутся ему самыми вкусными из тех, которые вы ему за эти годы стряпали.
- Спасибо. Я тоже на это расчитываю.
При перепечатке ссылка на издательство “Палея” обязательна.
