В этом году сняли много некачественного кино, что и нашло отражение к программе фестиваля, так что на заключительной пресс-конференции Рудинштейн даже оправдывался перед журналистами:
– Не секрет, что мы включаем в конкурс только что законченное, никем не виденное кино, исходя из имени режиссера, – объявил он. – А классик вдруг возьмет и снимет такое, что возникает один вопрос: “Как это могло случиться?”
Речь, как не трудно было догадаться, шла о “Раскаленной субботе” Александра Митты – фильме, действительно существующем за гранью возможного. Но и без “Субботы” в программе оказались почти сплошь если не абсолютные провалы, то фильмы, обманувшие ожидания. А поскольку были опасения, что из-за чуждого либеральной интеллигенции пафоса “Война” Балабанова будет выведена за рамки кандидатов на призы, от финальной церемонии многие ожидали самого худшего. Но случилось иначе: жюри сработало почти безукоризненно, совершив несколько точных и мужественных поступков.
Поступок первый: награждать неудавшиеся картины, только потому что их сняли классики, не стали – без призов осталась “Раскаленная суббота” Митты, а картина “Письма к Эльзе” Игоря Масленникова была отмечена лишь призом за лучшую женскую роль второго плана (Алла Демидова).
Поступок второй – ненаграждение “Звезды”, т.е. демонстративное развенчание профессионалами картины, претендующей на статус главного государственного кинособытия года. “Звезда” снималась как госзаказ на главной студии страны с привлечением немалых ее ресурсов (один военный парк “Мосфильма” чего стоит!), в Москве фильм показали Путину, в Сочи на нем всхлипывала Пугачева, а глава “Мосфильма” Карен Шахназаров провел в “Жемчужине” почти весь фестиваль, поддерживая картину молодого режиссера собственным авторитетом, – и все зря. Жюри под председательством Глеба Панфилова, видимо, увидело в фильме Лебедева то же самое, что и многие собравшиеся на “Кинотавре” критики: фальшь интонаций, слащавую пафосность и, наконец, полное нежелание авторов понять, что снимать фильм о войне как триллер вполне возможно (вспомним хотя бы “В августе 44-го”), только не надо забывать, что любая война – а особенно такая, как последняя мировая, – это грандиозный исторический катаклизм, а не сюжет из криминальной хроники. В фильме же чувство истории – и большой, всеобщей, и маленьких личных историй каждого из героев – отсутствует начисто, вместо него дежурная финальная фраза о душах умерших солдат, которые возвращаются взглянуть на их цветущую родину. Совесть-то надо иметь?
Если фильм Лебедева (как и большая часть конкурсной программы) – это имитация кино, то “Война” Алексея Балабанова – чистое кино, пробивающееся и через идеологическую надстройку, и через страшные, зачастую газетные диалоги картины. Признав это и отдав “Войне” главный приз фестиваля, жюри совершило профессиональный и очень независимый жест.
Притом что “Война”, несомненно, не лучшая картина Балабанова, как и получивший вторую по значению награду фестиваля “Любовник” – не лучший фильм Валерия Тодоровского.
Лариса ЮСИПОВА, “Ведомости”.
