Почти незамеченным прошел четвертый фестиваль «Богема Джазз». Несмотря на рекламу по радио и уличные щиты. Радио – это я понимаю, его слушают. Но в основном «наше». А там джаз не крутят – это не наша музыка.
А щиты, на которых гопники упражняются в наскальных скабрезностях? Кто-то их действительно рассматривает. Идя недавно по улице, я услышал за спиной, как молодой человек, глядя на щит, зачитывал своей подружке по слогам: «Гар-ба-рек. Ой, а хто это?»
Действительно, кто это?
* * *
Ян Гарбарек родился в Норвегии. В 14 лет он впервые услышал по радио игру Джона Колтрейна, и это определило его судьбу. Он купил самоучитель игры на саксофоне, и, не имея еще инструмента, выучил все позиции пальцев. Узнав, что Колтрейн интересуется восточной музыкой, Гарбарек начал слушать ее и открыл для себя новый музыкальный мир, о существовании которого он раньше не подозревал. Результатом этого стал найденный им звук, что-то среднее между рожком и зурной. В сторону авангарда юный Гарбарек склонился тоже вслед за Колтрейном.
В первой половине 60-х в Норвегию приезжали многие крупные джазовые музыканты, и Ян не пропускал никого, используя любую возможность чему-то научиться. Особенно впечатлили его Дон Черри, который соединял радикальный фри-джаз с фольклорной музыкой всего мира, и Джордж Расселл, американский пианист, композитор и теоретик, который не только приглашал 18-летнего музыканта участвовать в своих записях, но и терпеливо просвещал его.
Новая эра для Гарбарека началась в 1969-м, когда он познакомился с западногерманским продюсером Манфредом Айхером, который начинал создание собственного лейбла и приехал в Норвегию в поисках талантов. Первый альбом Гарбарека -– Afric Pepperbird – вышел в 1970 году и стал частью той революции в европейском джазе, которую совершили молодые музыканты фирмы ЕСМ с их нешаблонным мышлением, свежим звуком и концептуальными идеями.
За истекшие годы Ян Гарбарек выпустил около сорока пластинок, не считая участия в проектах других, не менее выдающихся музыкантов. Но, для большинства населения нашего мегаполиса его имя – такой же пустой звук, как и имена других участников фестиваля «Богема Джазз», включая Vienna Art Orchestra.
* * *
Встреча журналистов с Гарбареком состоялась в день его выступления, 23 мая. Поразила скромность, с которой держались великий музыкант и его коллеги, каждый из которых, в свою очередь, является яркой самостоятельной фигурой в мировом джазе.
Гарбарек охотно отвечал на вопросы, иногда вежливо улыбался, но в целом был очень сдержан, как и остальные участники его группы. Самой подвижной и эмоциональной была Мерилин Мазур (ударные инструменты), успевшая поработать с Майлзом Дэвисом. В Jan Garbarek Group также играют Эберхард Вебер (бас) и Райнер Брюнингхауз (клавишные). В таком составе они выступают уже более десяти лет, хотя у каждого из музыкантов есть масса собственных дисков и осуществленных проектов. На вопрос журналиста о секрете их столь долгого сотрудничества, Гарбарек ответил, что, во-первых, потому, что все его коллеги – великие музыканты, а во-вторых, они умеют разнообразить музыку, привнося в нее свои личностные элементы, но при этом хорошо понимают те идеи, которые Гарбарек хочет донести до слушателя, и работают на их реализацию.
* * *
Были накладки. Открытие фестиваля задержали почти на полтора часа. Однако пришедшие – в своей массе люди интеллигентные и терпеливые, они расположились в пустынном фойе Московского Дворца Молодежи (там, где обычно проходит блюзовый фестиваль Efes) и стали поглощать бутерброды с икрой по 50 рэ, запивая сухим «Мартини» и оживленно обсуждая задержку концерта в связи с опозданием рейса Вена – Москва.
* * *
Собравшихся приветствовал ансамбль военных барабанщиков, с дробью и жонглированием барабанными палочками. Открытие вел Матвей Ганапольский. Много и плоско шутил. По его словам, сейчас джаз пользуется поддержкой правительства и Думы, а барабанщиков прислал сам В.В. Затем ведущий пригласил на сцену депутата – настоящего полковника. Сидевший недалеко от меня Алексей Козлов обхватил голову руками – представляю, что думал патриарх отечественного джаза, прошедший через огонь и воды, слушая этот бред.
После упоминания спонсоров и кратких бестолковых речей на сцену была приглашена Валентина Пономарева, которая наконец-то разрезала красную ленточку. Почти как при сдаче в эксплуатацию какого-нибудь супермаркета! И вот на сцене долгожданный VAO – Vienna Art Orchestra.
* * *
Оркестр был создан во второй половине 70-х пианистом Матиасом Рюэггом. Первый альбом вышел в 79-м году, а к середине 80-х VAO уже занимал ведущие места в опросе критиков авторитетнейшего джазового журнала Down Beat.
Трудно как-то охарактеризовать стиль оркестра. То, что он уникален, понимаешь уже после первой же композиции. Рюэгг, композитор и главный аранжировщик, обладая огромным талантом и вкусом, удачно нащупал момент, когда можно привлечь в джаз множество различных элементов, все смешать – и мейнстрим, и авангард, и фольклор, и европейскую классику – и приготовить из этого фантастические блюда. На протяжении всего одного произведения жанры могут меняться несколько раз, не успеваешь даже отслеживать, что происходит; сплошной вихрь – вот наиболее удачный эпитет их музыке. Интересен подход к исполняемым композициям: Дюк Эллингтон и Чарлз Мингус аранжированы по-европейски, академично, а Иоганн Штраус или Сати – в традиционном джазовом ключе.
Vienna Art Orchestra на сцене – это не только музыка, это и мощное шоу. Каждое выступление – это сложная и впечатляющая постановка. Программа, исполненная в Москве, называется Centenary Journey. Это своеобразный взгляд на музыкальное развитие XX века, от архаики Миссисипи и Нью-Орлеана до сокрушительной мощи джаз-рока и даже рока 70-х и многообразия сегодняшнего дня. Интересна сценография – вся программа идет в сопровождении светового и слайд-шоу, в минималистской манере иллюстрирующего десятилетия минувшего века.
В «Венском художественном» сейчас 21 музыкант, плюс два ассоциированных члена, один из которых – валторнист Аркадий Шилклопер.
* * *
Другой накладкой была отмена по причине серьезной болезни и госпитализации выступления французского трубача Брюне. Тот вечер заполнили детским джазом, и редким слушателям, большую часть которых составили родственники, знакомые и сокурсники выступающих, оставалось лишь радоваться тому обстоятельству, что не все нынешнее поколение выбирает пепси.
* * *
Jan Garbarek Group сотворили с залом невозможное! Впервые я наблюдал, что в течение почти двухчасового выступления музыкантов молчали сотовые телефоны. Почему? В зале сидела именно его публика, требовательная и взыскательная, старающаяся не пропускать такие замечательные события в Москве. При всем своем снобизме она к окончанию концерта буквально ревела от восторга.
Гарбарек отыграл несколько значительных полотен, чередующихся с взрывами аплодисментов. Рядом я услышал восторженное: «Смотри, какими глыбами они ворочают!»
Да! Масштабы и образы просто грандиозные – фьорды, скалы, свинцовое небо. Звучание группы несколько пустоватое, с легким холодком. Уникально звучит саксофон – этот тембр невозможно ни с чем спутать, и Гарбарек этим гордится. В барабанной установке отсутствует малый, или «ведущий» барабан. Мазур использует только мягкие литавровые палочки, звучащие гулко на пластике и бархатно на железе. Традиционные тарелки периодически заменяются колокольчиками, настроенными гаммообразно, а вместо «крэш» используются гонги всевозможных размеров, высот и тембров. Огромный опыт, помноженный на вкус и юношеский задор, – идеальное сочетание для создания сложных ритмических фактур и импровизаций, хотя, я думаю, что все барабанные партии были прописаны (неважно, где, может, и в голове) самым тщательным образом, и подготовленное ухо это слышит.
В аккордах крайне редко используется 6-я и 9-я ступени, что делает все возникающие образы несколько суровыми и отчужденными, зато появление каких-нибудь девяток в сочетании с расщепленной септимой буквально окунает в оргазм, который можно испытать, например, при прослушивании одной из гениальных пьес Гарбарека I took up the runes с одноименного альбома. Ее не исполнили, к сожалению.
А эти паруса ладьи, меняющие свет в зависимости от эмоциональности исполняемых произведений! Они сразу же создали нужное настроение, действительно унося куда-то то ли вглубь морей, то ли в бесконечность пространства. Медитативное такое состояние.
Это и есть современный европейский джаз – интеллектуальный, несколько отстраненный и основанный, помимо всего прочего, на классической симфонической музыке XX века. И замечательная игра Брюнингхауза, в которой угадывается влияние Бартока и Шнитке, подтверждение тому.
На мой взгляд, звук баса был несколько гулковатый, не хватало студийной конкретности, но все отметили замечательный общий звук на концертах фестиваля. Специально закупленное немецкое оборудование, на котором выступали Фрэнк Заппа, Стиви Уандер и другие не менее выдающиеся музыканты, особенно ярко звучало на концерте Гарбарека, когда был слышен тончайший нюанс, будь то игра на рояльной струне или звон самого маленького колокольчика.
* * *
Я сознательно не рассказывал о наших исполнителях – Шилклопере, Кондакове и остальных, не менее замечательных наших и зарубежных музыкантах, потому что, к сожалению, не смог присутствовать на всех концертах, и еще потому, что считаю уровень Гарбарека и VAO недостижимым, как это ни печально. А с другой стороны – все же не могут быть гениями!
«Богема-джазз» полностью оправдал свое название. По окончании концерта на площадке перед входом в МДМ эмоционально обсуждали произошедшее Алексей Козлов, Вячеслав Горский, Маргарита Пушкина, Никита Скрябин, музыканты различных групп, стилей и направлений, галлеристы, художники и поэты.
Гоша АВЕТИСОВ.
Фото Александра ГРАДОБОЕВА.
avetissov@yandex.ru
